Познание основ православной веры

Если у вас особая субкультура

Феофан Затворник (Начертание христианского нравоучения): ..холодность к вере, окостенение духа от погружения в плоть, от снедающей заботы, непомерной гордости и самости себя только знающей. В этом состоянии духа не знают ни тех отрадных чувств, которые приносит вера, ни тех дел, которые естественно вытекают из любви к вере…

По поводу неверия, оно как изолированный процесс может у верующего произойти. В храм ходит, каноны соблюдает, а не верит, что какой-то предрассудок - грех.
Варсануфий Великий объясняет так: Демоны, от зависти, наносят нам неверие, и если мы его примем, то делаемся их слугами и сообщниками.

Митрополит Антоний (Храповицкий)

В своих академических лекциях по пастырскому богословию мы излагали наставление о том, как назидать на исповеди людей различных настроений и различных положений в сей жизни. Конечно, и тогда мы не имели притязания на перечисление всех разнообразных условий внутренней жизни и внешнего положения христиан, условий, разнообразных до бесконечности: в настоящем же своем пребывании, вдали от тех коротеньких конспектов, которые мы составляли для чтения лекций, мы беремся изложить только немногое, что сохранили в своей памяти из того, что было нами заимствовано из творений отеческих и собственного духовнического опыта.
Возьмем сначала самые острые случаи. Исповедующийся заявляет, что он неверующий. Теперь такой, пожалуй, и не пошел бы на исповедь, но тогда (я преподавал до последнего года XIX века, т.е. до весны 1900 года) он объяснял бы свой приход требованием государственного закона для офицеров и чиновников, или требованием школы от учащихся, или, наконец, настоянием родителей или жены, или соблюдением принятых в семье обычаев. Я уверен, впрочем, что и в настоящее время торжествующего нигилизма такие люди нередко появляются в исповедальне. Их прежде всего надо спросить, желают ли они серьезно и искренно говорить с духовником, или только пришли посмеяться; в последнем случае их должно просто отослать прочь. Если же он на твой, непременно ласковый и участия исполненный, вопрос ответит, что желал бы убедиться в истинах веры или, по крайней мере, проверить свои убеждения, то, конечно, лучше предложить ему иметь предварительно беседу в другом месте, особенно, если ваш собеседник человек уже взрослый и образованный. Если же ты заметишь, что неверие его только мнимое или налетное, и почувствуешь, что его можно вразумить в несколько минут, то спроси его, почему он потерял веру, от чтения ли книг, и каких именно, или от некоторых потрясений душевных - разочарований, несчастий, не принятых Богом молитв (это особенно часто бывает у женщин) или иных причин. Если он назовет Толстого или Ренана или иных писателей, как виновников потери им веры, то скажи: Конечно, эти книги стараются убить веру в людях, но не может быть, чтобы они явились достаточной причиной твоего неверия; наверно, ты не поинтересовался почитать ни одной книги в защиту веры или хотя бы одну, посвященную опровержению названных мыслителей. Сознайся, что ты и за книги те взялся, желая отделаться от веры; а если и не так, то все же еще до чтения тех книг тяготился религией, ибо, если бы не тяготился, то не разделался бы с ней так легко, а с сердечной болью искал бы человека или другие книги, которые бы могли рассеять твои сомнения; не искал ли ты, напротив, таких книг и таких собеседников, которые бы могли упразднить и остаток твоей веры? А почему ты начал ею тяготиться, и когда? Не тогда ли, когда потерял целомудрие или хотел потерять его, а вера и совесть тебя останавливали, и ты возненавидел их, как шаловливый школьник ненавидит своего надзирателя. Не разум, а распутство бывают врагами веры, как сказал Господь: Иже бо аще постыдится Мене и Моих словес в роде сем прелюбодейнем и грешнем и пр. (Мк. 8, 38). Не сказал: в роде ленивом или корыстолюбивом, но прелюбодейном, ибо знал, где и откуда начинается вражда против Бога. Много людей читали твоего Толстого и Ренана и не потеряли веры, а иные составляли подробные опровержения, одни на этих писателей, другие на Дарвина, Маркса и т.д. Какие я знаю опровержения, вот я приведу тебе их, а какие не знаю, спрошу для тебя у знающих людей, если ты желаешь действительно вникнуть в эти вопросы, а не просто прикрываешь свою распущенность наименованием книг и философов.
Итак, ты осознал, что не книга, а злая воля отвела тебя от Бога. Покайся пред Ним, а если ты очень далек от Него, то перед собою самим признай свою тяжкую вину против правды и совести и тогда получишь желание просить у Бога отпущение твоего греха, твоего отречения от своего Искупителя. Если ты и теперь исполнен такого покаянного чувства, то помолимся, я прочитаю над тобою разрешение, но о том, чтобы приступить к Святым Тайнам, подумай прежде. Если возвратит Господь веру и упование в твое сердце, то причастишься, а если дух неверия останется в нем, то отложим это дело, но не отлагай размышления и расследования о том, что всего важнее на земле и что одно только останется при расставании нашем с землею. Ты сказал, что признаешь только факты, но смерть есть факт несомненный. Скажи, есть ли какой смысл в нашей жизни, если она кончается здесь в то именно время, когда душа исполняется зрелостью и жаждет разумения? Есть ли какой смысл во всем добром и великом, если нет Бога, ибо тогда ведь не останется и разницы между добром и злом, что принуждены были признать все отрицатели, кончая пресловутым Спенсером. Верь, что отрицать Бога и принять эти выводы о добре и зле, о бессмысленности жизни никто искренно и продуманно не может, и глаголы отрицания у людей - одно бахвальство и желание отделаться от укоров совести".
Такими и подобными словами, но исходящими от сердечного сочувствия и соболезнования, человека можно привести в чувство и нередко такой мнимый атеист тут же признается в своем жалком заблуждении и будет просить отпущения; но если сего не произойдет сразу, то все же он поникнет головой, задумается и не откажется вновь продолжить беседу с духовником вне храма или пойти к такому человеку, который может, по твоему мнению, рассеять его недоумения. Конечно, я далек от мысли, будто подобная беседа может сделать перелом в душе всякого заявившего духовнику о своем неверии: одному надо говорить так, другому - иначе. Но я привожу пример того, как голос пастырской любви и обстановка исповеди дают тебе возможность повести речь о вере и неверии в совершенно иной плоскости, чем обыкновенно, когда начинают говорить о книге или нападают, хотя бы и справедливо, на неверующего автора, названного собеседником. Последний тогда начинает изощряться в софизмах, чтобы защищать своего учителя. А здесь ты призываешь человека к тому, чтобы он подверг суду себя самого и признался в тех греховных побуждениях, которые привлекли его внимание и симпатии к врагам Божиим, оторвав его от Бога.
Если неверующий твой собеседник мало поддастся от своего упорства, или даже, при всем твоем миролюбии, рассердится и начнет браниться, все же приложи всяческое старание, чтобы он не счел этой беседы последнею, а пришел бы снова к тебе или к такому более осведомленному учителю, к которому ты его направишь. Знаешь, у Гоголя в одном фантастическом рассказе душа спящей девушки отделяется от нее и говорит, кажется, какому-то колдуну: "Маруся (имя я, наверное, путаю) и десятой части не знает того, что знает ее душа". Если кто, почитающий себя неверующим, пришел к духовнику, то, значит, в душе его, неведомо для него самого, еще много осталось желания возвратить себе веру, хотя имеется и противоположное желание отдалиться от веры. Не отпускай такого человека далеко от своего пастырского глаза и знай, что, чем резче и сердитее он говорит с тобою, тем сильнее борется в нем его душа, его совесть с бесом неверия и противления Богу. Разнообразны случаи обращения неверующего к живой вере и молитве, но редко они являются плодом постепенного опровержения всех воспринятых им лженаучных возражений против бытия Божия или бессмертия души. Обыкновенно, после внутренней, при том же умственной и нравственной, борьбы перелом наступает сразу, и человек даже интересоваться перестает опровержением прежних отрицаний, а сбрасывает с себя прежние теории как ненужную шелуху, как праздные софизмы. Ясно, что и неверие только подпиралось ими, а исходило от озлобления или непокорства, а теперь, смягченная словом пастырской любви, душа сама нашла светлый выход из своего темного погреба и воспарила в молитве к Богу. Конечно, было бы не хуже, если бы кающийся подробно и основательно изучил все сказанное или написанное за и против его прежнего противобожного учения; но только немногие согласятся на это, а охотнее начнут вчитываться в слова Господни, вслушиваться в церковные молитвы и подвизаться в делах любви. О, как ты блажен, служитель Божий, если нашел ключ, чтобы отворить вход в душу и сердце такого человека и открыть ему правдивый взор на самого себя, как это произвел Господь в душе Закхея, который сам понял, что ему нужно для жизни в Боге: се пол-имения моего, Господи, дам нищим: и аще кого чим обидех, возвращу четверицею (Лк. 19, 8). Значительно легче духовнику преодолеть частное неверие или маловерие кающегося. Многие сознаются, что они не могут убедить себя в том, что Причащение есть истинное Тело и истинная Кровь Христовы, а также поверить в различные чудеса святых угодников, в посты, в существование диавола и т.п. Такого вида неверие почти всегда основывается на легкомыслии, на привычке легковерно повторять то, что можно постоянно слышать в мирских беседах людей неразумных. Духовник должен предложить сомневающемуся вопрос: во что он собственно верит твердо: в Евангелие? В слова Христовы? - Да! - А все эти сомнительные для него вопросы ясно и определенно выражены Самим Спасителем в словах, которые он забыл или никогда не вникал в них. Или отвергни веру в Самого Бога, Господа Иисуса Христа и Его словеса, или верь так, как Он научил нас: ведь никакая география, ни этнография, ни зоология не может тебе сказать, существует ли диавол или нет; будешь вести благочестивую жизнь - сам узнаешь разницу между искушением от диавола и от собственной злой воли, а пока верь своему Спасителю и не верь тем лжецам или глупцам, которые утверждают, будто бесноватые были просто эпилептики: неужели Господь эпилепсию вогнал в свиное стадо? И не Он ли различал искушения диавольские от искушений малодушия и страстей, например, в притче о Сеятеле? - О постах: не Его ли слова: егда же поститеся и пр... - и воздаст тебе яве (Мф. 6, 16-18), егда отъят будет от них жених, и тогда постятся (Лк. 5, 35), сей род ничимже может изыти, токмо молитвою и постом (Мк. 9, 29). - Кроме того, останови непременно внимание сомневающегося на словах Христовых в Прощальной беседе. Веруяй в Мя, дела, яже Аз творю, и той сотворит, и больша сих сотворит: яко Аз ко Отцу Моему гряду (Ин. 14, 12). - Если веришь чудесам Христовым, если не считаешь Его бесчестным обманщиком, то ты должен верить и этим Его словам, подтвержденным перед Его вознесением: Знамения же веровавшим сия последуют и пр. (Мк. 16, 17). Неразумные протестанты веруют тем чудесам, которые совершены апостолами по сказанию книги Деяний, но не веруют тем, которые изложены в их житиях. Почему? Или из приведенных обетований Христовых одно не должно было сбыться: аще и что смертно испиют, не вредит их? (Мк. 16, 18) Ведь о подобном чуде в Священном Писании нет сообщений, а есть таковое в житии апостола Иоанна, которого тщетно пытались умертвить вкушением яда: последний нисколько не повредил апостолу. Сомневающимся в истинном Причастии повтори не только слова Христовы на Тайной Вечери, но и слова Его о хлебе, сходящем с небес (Ин. 6, 50), которых они, наверно, не знают. Кроме того, приобрети и давай людям читать небольшую, но очень убедительную брошюру святителя Димитрия Ростовского "К сомневающимся об истине преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Христову". Точного заглавия я не помню, но она продавалась во всех монастырских книжных лавках за пятнадцать копеек. Обычные сомнения в Святом Таинстве там рассеиваются замечательно просто и ясно..

Виктор Николаевич Тростников родился в Москве в 1928 году. По образованию математик, в СССР главным образом занимался математической логикой. Издал около 20 трудов. Преподавал в Институте инженерного транспорта на кафедре высшей математики. Верующий, написал книгу апологию христианства, «Мысли перед рассветом» [1], которая была издана в Париже в 1980-ом г. Из-за этого был изгнан из Института и продолжал существовать как дворник. После 1991 г. преподает богословские науки и пишет соответствующие труды.

Проблема атеиста очень проста - это проблема нежелания расширять свой кругозор. Между атеизмом и религиозным миропониманием нет качественного различия, оно чисто количественное. Атеизм есть начальная фаза познания, религиозность - его продолжение и развитие.

Отвечать в журнале на газетную статью, да еще через три месяца после ее опубликования, как-то странно. Но я хочу сделать именно это. Дело в том, что затронутая автором тема не имеет срока давности, и актуальна она не только для него, но и для многих других людей, чувства которых он выразил. Гамма этих чувств сложна, но в ней доминирует обида, ощущение несправедливости, которая будто бы вершится сейчас в нашем обществе, а раз его испытывает такое количество наших граждан, значит, в этом надо терпеливо разобраться. И речь тут не только о снятии социального напряжения, но и о помощи конкретным живым людям, испытывающим отрицательные эмоции.

Статья Валерия Кичина («Приказано верить». Известия. 2000, № 7, 3 февр.) дышит протестом, она полна упреков, но их суть не очень ясна, и уж совершенно непонятно, кому они адресованы. Их надо расшифровывать. И начать лучше всего с того упрека, которым начинается публикация. Автор сетует на то, что диалог атеиста с православным, несмотря на уговор взаимно уважать убеждения друг друга, никогда не получается равноправным. В качестве примера он приводит свой разговор с Никитой Михалковым, начавшийся по-джентльменски, а кончившийся тем, что Михалков сочувственно произнес: «Вы непременно придете к церкви». «Я ведь не сказал ему, - жалуется Кичин, - что он сделается атеистом, так где же тут равноправие»?

Извини, Валерий, но в твоей претензии нет никакой логики. Я понимаю, что, когда затронуто чувство, человеку не до нее, но все-таки если эмоциональное восприятие предмета спора у сторон различно, единственным способом проявить взаимное уважение остается обращение к логике, какой бы нудной она ни казалась. Поэтому я призываю тебя немного порассуждать.

Задумайся: что помешало тебе сказать Михалкову, что он станет атеистом? Ведь это была не робость. Не сказал ты этого потому, что это не проходило по смыслу, поскольку он уже был атеистом, как и вся интеллигенция его поколения. Он долго пребывал в твоем нынешнем состоянии, а потом перешел в другое, тебе неизвестное, ничего при этом не забыв. Его нынешнее сознание включает в себя твой опыт как часть, и это дает ему право говорить о твоем более скудном опыте «с сочувствием». И заметь: с сочувствием, а не с презрением - что же здесь плохого? Представь себе, что два человека спорят между собою, как лучше всего проводить отпуск. Один из них всегда ездит летом на море и считает, что это единственно правильно. Другой же говорит ему: «Я тоже раньше так думал, а недавно съездил в горы и убедился, что это гораздо лучше; я уверен, что ты тоже рано или поздно придешь к такому выводу». Могут ли эти слова задеть и огорчить первого? Могут, но лишь в том случае, если он интуитивно чувствует, что горы действительно способны дать ему какое-то новое знание, но догадывается и о том, что для восхождения на вершины нужно затратить много сил, а ему не хочется напрягаться. Это как раз твой случай.

Ты утверждаешь, что атеизм тоже вера. Прости, но это некорректная подмена понятий. Ты ведь полемизируешь с православными, а для них слово «вера» означает совсем не то, что для тебя. Религиозная вера есть «обличение вещей невидимых» (апостол Павел), то есть признание сверхчувственной реальности, а твоя вера есть доверие к тому, о чем свидетельствуют пять чувств, и недоверие ко всему, что недоступно их восприятию. Верующий тоже пользуется пятью чувствами и обрабатывает умом их показания, но при этой обработке он учитывает и ту информацию, которая приходит другими путями, а именно через многообразные формы Откровения - как того, которое дается каждому из нас и может быть названо инстинктом правды или совестью, так и экстраординарного, приходящего через избранников, именуемых пророками. Фраза Михалкова, так тебя уязвившая, была ничем иным, как выражением надежды, что ты в своем стремлении к истине когда-нибудь неизбежно выйдешь на этот драгоценный опыт.

Проблема атеиста очень проста - это проблема нежелания расширять свой кругозор. Между атеизмом и религиозным миропониманием нет качественного различия, оно чисто количественное. Атеизм есть начальная фаза познания, религиозность - его продолжение и развитие. Об этом очень точно сказал Фрэнсис Бэкон: «Малое знание уводит от Бога, большое знание к Нему возвращает». Атеизм есть недодумывание вещей до конца, зацикливание на искусственно ограниченном наборе категорий, упрямый отказ от приобретения новых инструментов познания. Конечно, всякий имеет право останавливаться в своем восхождении на той высоте, какая ему по душе, но тот, кто миновал эту отметку, имеет право крикнуть ему сверху: не ленись, иди дальше! Но тянуть его в гору силой он, конечно, не будет, ибо для того, кто прошел в духовном развитии определенную черту, человеческая свобода священна. А вот ты, Валерий, не дойдя до этой черты, не очень-то уважаешь чужой выбор. Ты пишешь: «Силы и средства лучше отдавать строительству домов для людей, чем часовен для молитв». Во-первых, ты опять передергиваешь: дома, видите ли, «для людей», а часовни «для молитв». А молятся, что, не люди? Ты призываешь к симметричности диалога, так вот тебе симметричный ответ верующего: «Лучше строить часовни для людей, чем квартиры для смотрения телевизоров». Во-вторых, твое заявление бестактно. Поставь себя на минуту на место родителей, потерявших единственную дочь - добрую, талантливую, подававшую большие надежды. Все их планы на будущее были связаны с нею, и квартира для нее обустраивалась, и рояль «Беккер» для нее был куплен. Не думаешь ли ты, что никакая квартира им теперь не нужна, а вещи не только не утешают их, а причиняют им боль, напоминая об усопшей? Все земные сокровища они готовы отдать за несколько мгновений общения со своим милым чадом, а такое таинственное общение происходит у них именно в часовне при возжигании поминальных свечей перед иконами, в молитвенном сосредоточении. Не будет часовен, не будет этого утешения для сотен, для тысяч убитых горем людей. А ты как раз и призываешь к тому, чтобы их не было, считая, что так для всех будет лучше, ибо сбереженные средства можно будет пустить на улучшение быта. Что у тебя за представления о человеке? Если ты и вправду думаешь, что смысл его жизни состоит в том, чтобы сидеть сытым в уютной комнате и глазеть на цветной экран, то будь последовательным и заяви, что лучше покупать больше мяса и овощей, чем возводить дорогие надгробия. Тут экономия получится куда значительнее, чем при отказе от часовен. Но против надгробий ты возражать не станешь, так как их ставят и твои единомышленники атеисты, и ты не захочешь их оскорбить, а с верующими что там церемониться! А ведь часовни и надмогильные памятники служат одной и той же цели: соединению живых с умершими. И опять-таки верующие здесь богаче - у них есть и памятники, и часовни, а у атеистов только памятники. Еще важнее, что верующие вступают в эту связь сознательно, зная, чего они хотят, а атеисты действуют как бы нелегально, поскольку провозглашают, что инобытия не существует. По их убеждению, кто умер, тот исчез и «лопух вырос», а если так, зачем же тратить и время, и деньги на поездку к этому «лопуху»?

В своем изучении материи мы добрались уже до того рубежа, где предположение о ее субстанциальности (самодостаточности) становится тормозом для дальнейшего продвижения вперед. Перефразируя «Манифест» Маркса, можно сказать, что призрак бродит по всему полю научных исследований - призрак Творца. Новейший материал делает все более очевидным, что никакого «само собой» быть не могло, что Кто-то в определенный момент создал вселенную из ничего («большой взрыв» теоретической космогонии и «реликтовое излучение» наблюдательной астрономии), наделил ее определенными свойствами, содействующими достижению определенных целей («антропный принцип» физики) и направлял ее к этой цели, сообщая ей соответствующие импульсы («креационизм» биологии). И ты воображаешь, что, выбежав на дорогу, по которой пошла масса ученых, и расставив руки, ты остановишь их и повернешь обратно к атеизму?

Но и это не главное. Ключик под названием «психология» не способен открыть даже ту тайну, ради которой он и придуман, - тайну человеческой души.

Ты говоришь, что веришь в человека, в его силы. Но без дополнительных разъяснений это заявление остается пустой демагогией. В какого человека ты веришь - в Джека Потрошителя, в Хаттаба? Они ведь тоже люди. Нет, скажешь ты, я верю в хорошего человека. Но что это такое?

В детстве мне это было ясно - образцом людских достоинств являлся для всей нашей семьи мой дедушка: честный, добрый, бескорыстный, скромный, терпеливый, умный. Он был химик, но для меня его настоящей профессией была не химия, а «быть хорошим человеком». Это понятие я воспринимал как онтологическое, не как сказуемое, а как подлежащее. Только один тип человека мог быть назван в строгом смысле «хорошим», и к этому типу принадлежал дедушка Александр Андреевич. Но когда я подрос, наука объяснила мне, что это относительное понятие, ибо то, что хорошо с точки зрения буржуя, плохо с точки зрения пролетария, и я этому поверил. Это нанесло мне огромный вред, я стал дурным, грешным человеком, так как на всякий нехороший поступок у меня было оправдание: моральные оценки относительны. И только значительно позже, когда я от «малого знания» приблизился наконец к «большому», я понял, что идеал все-таки онтологичен и «быть хорошим человеком» действительно есть профессия, притом наисложнейшая и наиважнейшая из всех, и освоению этой профессии посвящали себя на Руси сотни и тысячи добровольцев, называемых «преподобными». Овладевая под руководством опытных наставников высоким искусством аскезы, они добивались слияния своего условного «я» с «Я» безусловным и начинали сиять Его сиянием, озаряя все вокруг себя и становясь светочами для народа. Они были теми маяками, на которые ориентировались наши предки, вырабатывая тем самым в себе лучшие людские качества, позволившие им создать великую и прекрасную страну, в которой нам с тобой выпало счастье родиться и жить. И не кажется ли тебе, что, веря в хорошего человека, но не желая даже слышать о Том, от Кого в конечном счете такой человек заимствует свои качества, ты еще раз демонстрируешь, что твои мысли такие же коротенькие, как у Буратино?
______

Несколько лет назад мой старый знакомый, один из крупнейших математиков современности, попросил меня свозить его в Троице-Сергиеву лавру. Зная о его материалистическом воспитании, я выразил удивление. Понизив голос, академик сказал мне: «Я не настолько глуп, чтобы быть атеистом». Я и тебе, Валерий, советую стать по-настоящему умным.

Примечание
Статья напечатана в журнале «Русский Дом» № 4 за 2000 год.
http://www.wco.ru/biblio/books/Trost1/

Дети: Да, профессор.

Профессор: Если Бог создал все, тогда Бог создал и зло, что доказывает то, что Бог и есть зло.

Юный Эйнштейн: Извините, профессор. Холод существует?

Профессор: Что за вопрос? Конечно, существует. Вам разве никогда не было холодно?

Эйнштейн: На самом деле, профессор, холод не существует. Согласно законам физики, то, что мы считаем холодом, на самом деле есть ни что иное, как отсутствие тепла. Профессор, а темнота существует?

Профессор: Конечно, существует.

Эйнштейн: Вы ошибаетесь, сэр. Темнота тоже не существует. В реальности темнота есть ни что иное, как отсутствие света. Мы можем изучать свет, а не темноту. Зло не существует, также как холод и темнота. Бог не создавал зло. Зло это результат того, что происходит, когда в сердце человека нет места любви к Богу.
http://hrampokrova.prihod.ru/media

Истинная и спасительная вера только та, которая действует и оправдывается любовью. Духовная любовь к Богу низводит в сердце человека любовь Божию, источник вечного блаженства. Любовь истинная к человеку, проявляющаяся в добрых делах по вере, свидетельствует, что человек находится в истинной спасительной вере.

Иногда люди называют верой умозрительное доверие некоторым истинам. При такой условной «вере» человек допускает бытие Божие, но не верит в воскресение мертвых, вечную жизнь будущего века и т. д. Такая «умовая вера» недействительна, ибо, находясь только в области сознания, предоставляет сердцу жить в страсти самовлюбленности. Такое страстное сердце бывает недоступно очищающей благодати и не может вмещать в себе Царствия Божия.

Некоторые люди говорят, что они не верят ни в какого Бога. Это неправда. Без веры вообще не могут существовать ни человек, ни общество. Вера в свои силы, вера в пользу труда дает человеку возможность жить. Вера в закономерности науки и пользу общественных законов содержит общество. Отвергая веру в истинного Бога, люди создают себе разных богов (кумирню) по образу и количеству своих страстей, из которых первая – это гордое самообожание. Такая условная (языческая) вера может несколько упорядочить жизнь физическую, но не может довести до блаженства, которое достигается только в Боге истинном.

Откуда и как возникло идолопоклонническое заблуждение? От диавола. Он отверг по своей гордости веру в единство Божие – сам захотел стать богом, стремясь быть подобным истинному Богу. Самообожание исключило любовь к Богу. Так совершилось и совершается падение. Диавол не поверил в единство Божие и допустил мысль о двоебожии. Отсюда получила начало языческая прелесть многобожия, боготворящая страсти под воздействием врага Божия.

Вера без любви не может довести человека до блаженства, ибо блаженство – в любви. Без любви – вера бесовская, которая приводит в мучительный вечный страх и озлобляет.

Итак, мы можем достичь вечного блаженства Царствия Божия верою и любовию.

Как мы должны веровать

Что значит веровать в Бога? Это значит познать умом и чувствовать сердцем бытие Божие с Его божественными свойствами, которые таковы: Бог есть Дух, вечный, всеблагий, всеправедный, всемогущий, вездесущий, неизменяемый, всеблаженный, вседовольный. Он – Творец мира и человека, Промыслитель (Хранитель) мира, Судия живых и воскрешаемых мертвых.

Если мы по вере ощутили на себе действие этих свойств Божиих и Его любовь к нам, как к Его творению, почувствовали к Нему благодарную любовь, как к Творцу, Хранителю и Искупителю нашему, тогда возникает между нами духовная связь (союз) по любви – религия, которая нас и обязывает исполнять волю Его, выраженную в заповедях Его. А заповеди Его нетяжки, как сказал апостол (1 Ин. 5, 3), но жизненно необходимы для очищения и созидания в себе блаженного Царствия Божия. Все это нужно для того, чтобы на делах жизни нашей, посвященной Богу, отразилась и наша вера. Дела по вере являются доказательством живой (активной, естественной) веры, а вместе с тем и бытия Божия. Чтобы вера проявилась в делах, то есть во всем поведении человека, во всех жизненных проявлениях его естества, она должна проникать все существо человека: тело и душу с ее способностями (силами), ум, сердце и волю. Но преимущественное пребывание веры должно быть в сердце у самого «кладезя жизни». И источник жизни – Сам Бог, источающий благодатную «воду жизни» в сердце. Особенное внимание нужно уделить проникновению ума верой. «Ум кичит», – говорит апостол, то есть когда он не проникнут верой, то склонен обслуживать страсти порочного сердца: превозношение, тщеславие и др. Обслуживая страсти сердца, безблагодатный ум через грех является орудием бесплотных врагов, а беспечный человек, по происку злохитрых врагов, сам себе бывает наветником (искусителем). Вера будет руководить разумом тогда, когда она будет предшествовать разуму, и сама будет обогащаться от источника божественных свойств духовности, благости и праведности Божией, отрешаться от пристрастий ко временному, покоиться надеждой на всемогущество Божие, предстоя всегда пред всеведением и вездесущием Божиим, твердо пребывая в неизменной верности Богу по образу ангельскому, надеясь на получение вечного блаженства только от Божественного Источника, во всем питая жизнь свою от бессмертного Источника жизни. Ведь человек, созданный по образу и подобию Божию, предназначен быть сыном Божиим по благодати и наследником вечного блаженства и сонаследником Христу (Рим. 8, 15–17). Если человек нравственный наследник Царствия Божия и вечного блаженства, несомненно он наследник и в вещественном мире Божием. Ему доступно созерцание красоты мироздания и проникновение в строение вещества. Поэтому ему и стало известно, что молекула характеризует вещество, а атом хранит в себе силу Божию, создавшую и содержащую мир.

А разве не чудно устроение живой клетки, которая питается плазмой так же, как всякий живой организм кровию, протекающей по каналам с клапанами, обеспечивающими движение только в одном направлении? Разве не замечательно, что в клетке найдено больше химических элементов, чем в таблице мудрого Менделеева? Не всякий видел алмаз, но каждый слышал, что это редкий драгоценный камень. И вот человек научился делать искусственные алмазы. Конечно, это дивно. Но еще более дивно то, как щедро одарил Бог человека разумом, благодаря которому человек и в веществе бывает подражателем Богу. И это еще не все. Главное-то богоподобие человека – нравственное. Нравственный (верующий) разум постигает гармонию мироздания, создает себе счастливую во времени и радостную в вечности жизнь и благоустраивает взаимоотношения, а безнравственный от неверия роет себе могилу в пустыне мира.

Только нравственный разум, основанный на исполнении воли Божией, является началом и охранителем жизни. Разум стремится вперед к познанию неведомого. Но без нравственности он погибнет от разложения, уничтожит сам себя. Верующий разум, созерцая мир галактик и разнообразие земного мира, восхищается необъятностью их величия и красоты, а гордец (диавол), скитаясь по этим необъятным пустыням мира, не находит себе покоя. Блаженное же смирение с верой покоится в любви Божией.

Дай себе отчет: в вере ли ты?

1. Что с тобой происходит в действительности? Предстоишь ли ты Богу каждую минуту?

2. Не мечтаешь ли ты устраиваться на путь спасения «потом»? Сколько раз враг обманывал тебя этим мечтанием и отводил от истинного и действительного пути ко спасению?

3. Если ты до сих пор колеблешься и предаешься лености, значит, сокровище духовное Царствия Божия тобою еще не избрано. В чем же твоя вера? Вера твоя гаснет и ослабевает от лености в молитве и от отсутствия посвященности дел славе Божией. О творении добрых дел во славу Божию мы имеем от Господа заповедь: Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех (Мф. 5, 16).

А. М. Горький

(1868–1936)

Исцеление

Горький лично был свидетелем чуда от иконы Божией Матери, поэтому он не мог отрицать его очевидности. Это было неопровержимым фактом. И описал он факт верно. Только объяснение выдумал свое. Как неверующий, он не хотел признавать чуда, то есть действия сверхъестественной силы. Для верующих же это было чудо!

Приведем описание этого случая из «Исповеди» Горького (1908 г.).

«Было это в Седьмиозерной пустыни [Казанской губернии] за крестным ходом с чудотворной иконой: в тот день ждали возвращения иконы в обитель из города, – день торжественный.

Стоял я на пригорке над озером и смотрел: все вокруг залито народом, и течет темными волнами тело народное к воротам обители, бьется, плещется о стены ее. <…>

У ворот обители – чуда ждут: в небольшой тележке молодая девица лежит неподвижно; лицо ее застыло, как белый воск, серые глаза полуоткрыты, и вся жизнь ее – в тихом трепете длинных ресниц.

<…>

Подходят люди, смотрят больной в лицо, а отец мерным голосом говорит, тряся бородой:

– Пожалейте, православные, помолитесь за несчастную, без рук, без ног лежит четвертый год; попросите Богородицу о помощи, возместится вам Господом за святые молитвы ваши, помогите отцу-матери горе забыть!

<…>

Тысячи глаз смотрят вдаль, и вокруг меня плывет, точно облако, теплый и густой шепот:

– Несут, несут!

Тяжело и медленно поднимается в гору народ, словно темный вал морской, красной пеной горит над ним золото хоругвей, брызгая снопами ярких искр, и плавно качается, реет, подобно огненной птице, осиянная лучами солнца икона Богоматери.

<…>

<…> А вокруг – скорбные лица, тихий и печальный шепот молитв, отуманенные слезами глаза, и мелькают руки, творя крестное знамение.

Одиноко мне. Все это для меня – заблуждение безрадостное, полное бессильного отчаяния, усталого ожидания милости.

Подходят снизу люди… Жалко их, жалко силу веры, распыленную в воздухе.

Нет конца течению народа!

Возбужденно… несется по воздуху мощный крик:

– Радуйся, Всеблагая, радуйся!

<…>

Идут люди, как одно тело, плотно прижались друг к другу, взялись за руки и идут так быстро, как будто страшно далек их путь, но готовы они сейчас же неустанно идти до конца его.

Душа моя дрожит великой дрожью непонятной тревоги...

<…>

Рванулся я; опрокинулся встречу народу, бросился в него с горы и пошел с ним, и запел во всю грудь:

– Радуйся, благодатная сила всех сил!

Схватили меня, обняли – и поплыл человек, тая во множестве горячих дыханий. Не было земли под ногами моими, и не было меня, и времени не было тогда, но только – радость, необъятная, как небеса. Был я: раскаленным углем пламенной веры...

<…>

Помню – остановилось все около меня, возникло смятение, очутился я около тележки с больной, помню крики и ропот:

– Молебен, молебен!

Было великое возбуждение: толкали тележку, и голова девицы немощно, бессильно качалась, большие глаза ее смотрели со страхом. Десятки очей обливали больную лучами... и я тоже смотрел в глубину ее взгляда, и невыразимо хотелось мне вместе со всеми, чтобы встала она...

<…>

– Ты – встань, милая, вставай! Подними руки-то, не бойся! Ты вставай, вставай без страха! Болезная, вставай! Милая! Подними ручки-то!

Розоватые тени загорелись на мертвом лице ее, еще больше раскрылись удивленные и радостные глаза, и, медленно шевеля плечами, она покорно подняла дрожащие руки и послушно протянула их вперед – уста ее были открыты, и была она подобна птенцу, впервые вылетающему из гнезда своего.

Тогда все вокруг охнуло… вздрогнул, пошатнулся народ, и смешанно закричал:

– На ноги! Помогай ей! Вставай, девушка, на ноги! Поднимайте ее!

<…>

Тихо идет среди нас исцеленная... улыбается... и говорит:

– Пустите, я – одна!

Остановилась, покачнулась – идет. …И народ вокруг ее тоже радостен и ласков... <…>

<…>

Идет мимо меня некий человек, улыбается и спрашивает:

– Видел?

Обнял я его и поцеловал, как брата после долгой разлуки, и больше ни слова не нашлось у нас сказать друг другу; улыбаясь, молча разошлись».

Мои мысли

В этом отрывке из «Исповеди» Горького собственно две стороны: во-первых, чудо исцеления девушки и, во-вторых, попытка Горького объяснить его естественным путем – действием на ее расслабленное тело «сотни сил, вызванных к жизни повелительным желанием видеть больную восставшей с одра», то есть внушением.

Допустим, что исцеление описано им более или менее верно, хотя и в этом еще можно несколько сомневаться; и именно потому, что человек во всем видит только то, что лежит в нем самом. Такова психология человека! Но сам факт исцеления, тем более описанный неверующим очевидцем, не вызывает никакого сомнения: это было!

Чудо было!.. И таких чудес в истории Церкви мы знаем множество. Ведь недаром же у нас насчитывается около четырехсот чудо- творных икон Божией Матери.

Да и автор не отрицает события исцеления. Но, как неверующий, он не хочет и не может приписать это сверхъестественной силе; и придумывает естественное объяснение: внушение, гипноз. Вот здесь-то, то есть в объяснении события, мы и не можем согласиться с ним. И вот почему.

Прежде всего, нельзя говорить с несомненностью о том, чего не знаешь точно. Можно выразить свое мнение, не больше! Это будет и честнее и скромнее; и читатель тогда отнесется к тебе уважительнее.

Кроме того, народ-то совершенно иначе думает о таких исцелениях. Это всем известно. Так и отец девушки смотрит на дело: «Попросите Богородицу». И если бы эту веру в Небесную Силу отнять у народа, то и чудес не было бы! Подобным объяснением Горький только подрывает веру в народе: скажи, что тут нет никакого чуда, а действует только сила внушения, – люди этим огорчатся, чудеса перестанут быть, а писателей народ отвергнет от своего сердца.

Здесь вспоминается Ф. М. Достоевский. Он говорил «народолюбцам» словами народа: «Люби не меня, а люби – мое», то есть его веру, сердечность. А писатели все хотят поправлять народ. Толстой был умнее и больше уважал народ: он ставил его несравненно выше своего класса, даже в самой смерти: «А мужики-то, мужики как умирают!».

И конечно странно, что в рассказе об исцелении и крестном ходе совершенно не упомянуто ни разу духовенство. Это нереально!

«Не безумно ли, не безчеловечно ли отнимать у себя и у других заведомо целебное средство [веру] потому только, что оно не укладывается в рамки известной системы [нигилизма]…

Да, как бы ни было точно и неоспоримо учение, основанное на чувственном представлении и на анализе ума, мы не можем и не должны... оставлять нетронутыми и неразвитыми другие потребности духа: они, – ныне попранные и пренебреженные, – рано или поздно заявят громко о восстановлении своих прав!

Это я испытал на себе! <…> Но знаю много примеров, из которых заключаю, что и не сознающиеся [в этом материалистическом увлечении] не менее моего потерпели, стараясь оставаться последовательными принятому учению [неверию в Бога]»*.

Есть еще неверие в Слово Божие - неверие и неприятие Священного Писания Ветхого и Нового Заветов. Непочитание писаний святых отцов церкви и постановлений Вселенских соборов.

Добавлено (06.01.2011, 19:06)
---------------------------------------------
Неверие в существование духовного мира - отрицание бытия ангелов и демонов, их реального воздействия на жизнь каждого человека. Между тем в Священном Писании и творениях святых отцов, ясно говорится о важности для каждого человека общения со святыми ангелами и борьбы с падшими духами. Кроме того в Евангелии мы постоянно читаем о изгнании бесов силою Иисуса Христа из одержимых людей (Мф. 8, 28-34; Мк. 5, 1-20; Лк. 4, 40-41) и даже о просьбе бесов вселиться в свиней (Лк. 8, 31).

Отрицание существования загробной жизни. Еще встречается ложное мнение, что после смерти сознательной жизни не существует, что сознание, личность человека, исчезают вместе с гибелью тела. Евангелие утверждает совершенно обратное: «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить...» (Мф. 10, 28). Душа умереть и сгнить не может, потому что она не тело. Рассеяться также не может, потому что она не воздух, а тонкая, простая и невидимая сила. Продолжению ее жизни после смерти тела ничего не препятствует, потому что живут же ангелы, не обладая никаким материальным телом. Но и тело человека по свидетельству Священного Писания некогда оживет: «Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела!» (Ис. 26, 19).

Почему так случается, что человек, созданный Богом, не верит в Него?… Не по одной и той же причине люди закрывают себя от Бога.
Наш русский философ Владимир Соловьев справедливо говорил, что есть "честное" неверие, и есть "нечестное".
Нечестное не хочет, чтобы Бог был, оно убегает от всякой мысли о Боге, прячется от нравственных законов святого мира. Злые и эгоистичные люди заинтересованы в том, чтобы "Бога не было". Божие бытие, которое, в сущности, есть их спасение, представляется им Страшным Судом, судящим их нечистую и бессмысленную жизнь. Среди таких неверующих есть не только отрицающие Бога, но и охваченные ненавистью к Творцу, чем, конечно, они только подтверждают бытие Того, Кого отрицают. Невидимый, но ощущаемый сердцем образ величайшей святыни Творца — связывает эгоистическую и греховную волю человека.
Есть другие неверующие, которые болеют проблемами зла, добра, истины, нравственной жизни. В них нет самоудовлетворенности. В человеческом своем отношении к миру и людям, они хотят блага всем, но надеются достичь гармонии и счастья мира только человеческими и внешними средствами. В этом они, конечно, неправы и слишком оптимистичны. Человеческие средства и силы ограничены. Без помощи Высшего Божественного мира человек не может найти настоящей жизни.
Есть в мире еще бездумное, животное неверие. Жует человек свою жвачку материальной жизни и ничего ему больше не надо. Лень даже подумать о Боге, о своей душе и вечности, ее ожидающей.
Евангелие уподобляет таких людей гостям, которые будучи приглашены к великому и доброму Царю на пир, "словно сговорившись" (аргументы этого неверия не сложны) отказываются от приглашения. Один говорит: "Я купил волов и иду в поле их испытывать, прости меня, не могу прийти"; другой делает женитьбу свою предлогом для отказа от Божиего приглашения; третий находит еще какой-то предлог не прийти к Источнику жизни. Люди отказываются от самой главной ценности в жизни, от близости к Творцу. Погруженные в свои житейские дела, заботы, радости и печали, они не желают поднять свою жизнь выше их, к вечной истине.
Отвергающие правду Божию (или ее еще не познавшие) люди попадают в клеточки разных партийных, классовых, расовых, национальных и всяких иных личных и коллективных, эгоистических, друг другу в мире противоречащих "правд". Они не видят за своими правдами и над ними единой Божией правды.
Так живут многие, не понимая того, что вся история человеческая с ее войнами, смутами, кровопролитиями и насилием одних людей над другими, — есть только практический и логический результат человеческой жизни, не пришедшей к своему высшему, духовному завершению и просветлению через подчинение Божией правде.
Всякий человек стоит пред Богом всю свою жизнь, — хочет ли он или не хочет этого. Солнце не спрашивает об отношении к нему. Оно озаряет и согревает мир. Но — не напоенные водою сады сожигаются солнцем, и спрятавшиеся в темный подвал своего неверия люди остаются во тьме.
Есть "неверующие" как бы по недоразумению: это — духовно честные люди, но они себя считают "неверующими" потому, что им внушили или они сами усвоили себе неверное понятие о Боге, о мире и о человеке. Такие люди в глубине своего существа не против Бога, они только против неверных, узких понятий о Боге. И в своем искании правды они легко способны познать духовный мир.
Всякий, знакомый с антирелигиозными журналами Советского Союза знает, что их содержание почти исчерпывается тремя идеями: 1) неискренностью будто бы всех служителей Церкви, 2) "классовой" сущностью будто бы всякой религии, и, наконец, идеей, что "наука несовместима с религией". О безосновательности — и религиозной и научной — этого последнего утверждения я уже говорил, и буду говорить еще. По поводу классовой сущности всякой религии аргументы неверия также неосновательны. Жизнь вечная нужна всем людям, независимо от их социального положения…
Но в аргументе нравственной слабости верующих и служителей Церкви есть основание. Скажем открыто: мы, верующие и священники, не всегда бываем на высоте своего великого служения Богу. Только антирелигиозники, укоряющие нас в этом, не замечают, что этот аргумент, как раз не антирелигиозный, а чисто религиозный. Это нравственный аргумент, совсем не связанный с материализмом… Во все века бывало, и сейчас есть немало, по наружности только "верующих в Бога" и "христиан" только по имени. Но разве нравственная слабость тех или иных людей и пастырей может опорочить жизненную силу, мудрость и свет Божественного евангельского учения?
Евангелие само нам говорит, что даже среди двенадцати самых близких учеников Христовых оказался один предатель. Это не опровергает истины Христовой, наоборот, еще более подчеркивает ее. Худы ли мы, христиане, или хороши, это имеет отношение лишь к нашему спасению, но не к бытию Божиему.
Лжецы и преступники искривляют только свою личность, но не правду Божию… Никакое человеческое лицемерие не в силах потушить свет Божественной мировой правды. "Правда Господня пребывает вовек". И немало есть, и всегда бывало, людей, которые любят Христову правду больше своей жизни.
Честным неверием было неверие апостола Фомы. Хотя он проявил напрасно свою недоверчивость к словам людей, которым можно было верить, к апостолам, но, пожелав увидеть Христа воскресшего для уверования своего, он как бы от радости страшился верить…
Если Христос воскрес, тогда ведь и его, Фомы, жизнь должна в корне измениться, пойти совсем иначе… Все тогда в нем должно быть озарено этим светом… И когда увидел Фома истинно воскресшего Христа и коснулся своими руками Его гвоздиных ран, — он воскликнул радостно: "Господь мой и Бог мой!" И Христос ему сказал: "Ты поверил потому, что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие" (Ин. 20,29)".
Немало есть таких людей в мире среди всех народов. Не имея возможности увидеть Христа своими физическими глазами, они с несомненностью видят Его глазами своего духа, видят близость Божию любовию и верой.
Честное сомнение найдет истину, потому что ищет ее без лукавства. Жаждущие последней правды уже нашли Бога, потому что эта жажда и есть жизнь самой Божественной правды в людях".

Атеистическая пропаганда в советское время жила тем, что, во-первых, не давала человеку возможности узнать правду о религиозной вере, а во-вторых, тем, что, пользуясь этим оберегаемым невежеством, возводила на религиозную веру самую бессовестную клевету. В этих завалах лжи продолжает еще и до сих пор пребывать большое число наших соотечественников. Безграмотная, а потому дико самонадеянная «критика» религии воспроизводится уже и новым поколением, которое родилось после официального конца коммунистической системы. Как пелось в старой советской частушке: «Дедушка умер, а дело живет. Лучше бы было – наоборот!»

Понятие «страха Божьего» относится как раз к наиболее оболганным проявлениям религиозного мировоззрения. Атеистическая пропаганда упорно стремилась представить религию как униженность, рабскую покорность, забитость, запуганность, выводя все эти проявления из невежества народных масс и их социального подавления. Коммунисты с гордостью приводили несколько примеров (несколько десятков, может быть) героической смерти за коммунистические идеалы, замалчивая при этом героизм десятков и сотен тысяч (может быть, и миллионов) людей, замученных только за то, что они не отреклись от веры во Христа. И после семидесяти лет неслыханного в истории России жесточайшего государственного подавления всякого инакомыслия, после семидесяти лет атеистического оболванивания, поддержанного всею мощью репрессивного аппарата, после этих лет первые же веяния идейной свободы показали, что вера в Бога устояла. Если бы вера насаждалась через социальное подавление и запуганность, как это утверждалось казенными идеологами, то вера в коммунизм была бы самой прочной верой на Земле во всей человеческой истории, а вера в Бога не имела бы ни единого шанса из миллиона на то, чтобы выстоять в тех условиях хотя бы двадцать лет. Если бы вера в Бога была от забитости, невежества и запуганности, то не было бы причин у атеистической пропаганды так панически бояться всякого намека на возможность свободного высказывания религиозных взглядов, не было бы нужды расстреливать верующих и упрятывать их в психушки. Мы полагаем, что большинство казенных проповедников атеизма было убеждено в своем атеизме вполне искренно, но это только усиливало в них жуть и страх перед религией. Они искренно верили в то, что у религии нет иных корней, кроме тех, о которых они говорят. И вот, – мы по этим корням бьем так, что самим уже страшно, а вера все никак не искореняется. Мы эти корни прежней религии совсем уже уничтожили, и мы использовали все известные нам механизмы порождения религиозной веры с тем, чтобы заставить людей верить в наши идеалы, а старая вера во Христа стоит, а вера в коммунизм подозрительно плохо овладевает массами. Все непонятное, иррациональное вызывает в человеке жуть и панику. Жуть и панику стала вызывать религия у тех, кто с ней боролся.

Когда-то, на заре теоретического атеизма, в 18-ом веке этим теоретикам казалось, что борьба с религией ничуть не более сложна, чем поединок с немощной старушкой, у которой вся сила – в закостенелости, а больные ее глаза не выносят яркого света. Достаточно, казалось им, наполнить общество светом разума, и религия испарится как ночной призрак. И вот, – проходили десятилетия, прошло уже два с половиной века, европейская цивилизация давно уже ликвидировала неграмотность народа, вся жизнь цивилизованных обществ насквозь пронизана разумом, научное мировоззрение прививается чуть не с пеленок, однако результаты этих процессов обескураживают. Во-первых, религия не исчезла. Во-вторых, даже некоторые достигнутые атеизмом реальные успехи оказались равносильны полному провалу.

Религия не исчезла, потому что яркий свет разума оказался ей нисколько не вреден. Более того, – когда и все другие, помимо элементарного невежества, предполагаемые корни религии были устранены, она устояла тем или иным образом в большинстве человечества. А кроме этого большинства, для которого религия сохранилась, не будучи все-таки жизненной доминантой, есть и достаточно много вполне современных людей, которые живут в первую очередь религиозной верой.

Впрочем, определенных успехов атеистическая пропаганда в союзе с материалистической идеологией потребления добилась. Массовое сознание современности является уже полностью обезбоженным. Европейская цивилизация, взятая как культурно-исторический тип, стала уже по факту своей жизни атеистической. В основной массе людей религиозная вера сохранилась как атавизм, никак не влияющий на их жизнь, европейцы в массе своей покончили со «страхом Божьим». И что же?

Современный цивилизованный человек не только не избавился от страхов, напротив, – никогда, кажется, ни в одной культуре прошлого не был человек так порабощен стрессами и страхами, никогда не был он так пропитан нервным беспокойством, которое он пытается прикрыть судорожным веселием. Современный человек, кажется, и забыл уже, что возможна спокойная, ясная, тихая и всепобеждающая радость бытия, основанная на уверенном знании смысла жизни и смерти, обеспеченная реальным присутствием вечности в этом земном бытии, согретая той любовью, которая «никогда не перестает» (1 Кор. 13, 8). Современному человеку уже недоступно то состояние, когда «в любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение» (1 Ин. 4, 18). Словно бы о современных европейцах сказано: «Там убоятся они страха, где нет страха» (Пс. 52, 6). Таков тупиковый конец пути атеизма, обозначенного в первых словах этого псалма: «рече безумен в сердце своем несть Бог» (Пс. 52, 2).

Конец атеизма – в страхе перед тем, чего бояться недостойно, а «начало премудрости – страх Господень» (Пс. 110, 10). В чем же смысл этих последних слов, так часто вызывающих кривотолки? Всякий страх предполагает подчинение. И даже по меркам земной рациональной логики, – чем выше та инстанция, которой ты подчиняешься, тем большую меру свободы ты имеешь. Подчинение высшему освобождает от подчиненности низшему. Человек, ставящий свою жизнь в прямую зависимость от абсолютного первоначала бытия, получает тем самым свободу по отношению ко всему миру. Он не теряет связь с миром и мир продолжает оказывать на него влияние. Однако человек получает точку опоры вне мира, получает возможность, опираясь на свою связь с Богом, «двигать» мир. Эту возможность действовать в мире свободно человек может использовать или не использовать, но она появляется. Страх, конечно, – не только внешнее подчинение, но и, прежде всего, внутреннее переживание. И вот здесь надо уже сказать о том, что религиозная вера знает два очень разных переживания, называемых часто одним этим словом: «страх». Первый страх – унижающий и греховный, когда человек боится там, «идеже не бе страх». «Что вы так боязливы, маловерные?» – упрекает Иисус учеников среди бури, грозящей потопить их лодку, – «как у вас нет веры?» (Мф. 8, 26; Мк. 4, 40). Перечисление всех случаев, когда в Евангелии звучат слова «не бойтесь», заняло бы слишком много места. Но есть и иной страх, возвышающий душу и святой, страх от осознания и ощущения высоты и величия того, перед чем ты предстал. Даже величественные картины природы, величественные события истории обладают этим возвышающим воздействием. Способность воспринять величие открывает величие воспринимающей души. Человек, способный поставить себя перед Божьим величием, обнаруживает через «страх Божий» беспредельное величие души. Это как раз высший пример того, как человек, по словам Г. Честертона, «кланяясь, становится выше». Страх Божий не просто дает человеку бесстрашие перед всеми превратностями мира, он раскрывает перед человеком величие его бытийного призвания.

Упреки со стороны атеизма в том, что религия, призывая человека к страху Божьему, тем самым его унижает, основаны, во-первых, на украденном у религии понимании человека, на таком его понимании, которое сам атеизм породить не способен, а во-вторых, на непонимании онтологической разницы между Богом и миром. Во-первых, именно религия и только она обосновывает мысль о том, что человек поставлен над всем миром, поставлен «обладать», возделывать и хранить» его (Быт. 1, 28; 2, 15). Именно поэтому всякий страх перед чем бы то ни было в мире есть следствие греха и сам по себе греховен. С атеистической же точки зрения человек должен быть понимаем как элемент природы, целиком и без остатка подчиненный всем ее законам, не имеющий никаких оснований ставить себя выше чего бы то ни было в мире. С этой точки зрения страх есть естественная реакция организма на внешние угрозы, и в страхе нет ничего унижающего, поскольку унижаться некому и не перед чем. Об унижении можно говорить в том случае, когда что-то изначально более высокое оказывается в подчинении у низшего, оказывается униженным под него. А в атеистической картине мира вещи и существа отличаются разве что степенью сложности, но уж никак не высотой бытийного призвания, понятия «высшего» и «низшего» не имеют в этом мировоззрении никакого смысла. Таким образом, говорить об унижении человека и реально противостоять этому унижению может только религия, признающая в человеке богоподобие, признающая за человеком уникальный онтологический статус «священника бытия». Человек унижает себя, когда изменяет этой своей высоте.

А во-вторых, атеистические потуги защитить человека от унижения «страхом Божьим» нелепы, потому что Бог не есть что-то, существующее так же, как существует мир и все в нем. В том смысле, в каком есть мир, – Бога нет. И наоборот, в том смысле, в каком есть Бог, – мира нет. Все те смыслы, которые слово «страх» имеет в применении к вещам мира, никак не могут быть прямо перенесены на взаимоотношения с Божественным сверхбытием. Только некая отдаленная аналогия возможна здесь. Прежде всего, аналогия с боязнью оскорбить любовь своего любимого, с боязнью замарать и омрачить свою любовь к нему.

То, что называется «страхом Божьим», есть, в конечном счете, совершенно особое чувство благоговения, предметом которого может быть только Бог. И это чувство необходимо предполагается в отношении к Богу. Прежде всего, этим чувством опознается Бог, – до тех пор пока этого потрясения человек не пережил, все его мысли, слова и психологические переживания, даже имея вид религиозности, остаются никак не затронутыми Божьим присутствием. Страх Божий указывает человеку на того Единственного, кого бояться стоило бы, если бы земной страх был уместен в отношении к Нему. И вот это потрясение души, страх Божий, открывающий душе Бога, открывает также человеку истинное его достоинство и истинную цену всего в мире. Страх Божий, чем более он совершенен, тем более он очищает душу от всех земных страхов, тем более он наполняет ее силой и светом, свободой и любовью. "
http://www.russned.ru/filosofiya/besstrashie-straha-bozhego

Профессор с миной на лице, выражающей сожаление о такой тупости, говорит: - Наукой установлено, что у нас есть пять органов чувств для определения и ощущения всего вокруг нас. Ты когда нибудь видел Иисуса?
- Нет, сэр, никогда.
- А что-нибудь слышал от Него ушами?
- Нет, сэр.
- Нюхал ли ты Его? Пробовал ли на вкус, прикасался ли к Его телу?
Вообще, каким-то образом ты ощущаешь Бога?
Ответа нет.
- Отвечай мне, будь любезен.
- Нет, сэр, боюсь, что я не ощущал Его так.
- Значит, боишься, что не ощущал ... А все равно веришь в Него?
- ... Да...
- Нужна ВЕРА!!!, - профессор понимающе улыбается, - Согласно всем правилам, теоретическим и практическим выкладкам, наука говорит. что твой Бог не существует. Что скажешь на это, сынок? Где же твой Бог сейчас, а?
Студент не отвечает.
- Садись, пожалуй.
Христианин садится... пораженный.

Другой христианин поднимает руку. - Профессор, могу я кое-что
сказать классу?
Профессор поворачивается и улыбается, - А, еще один христианин в винограднике. Давай, давай, парень. А ну выдай нечто мудрое нам.
Студент встает и окидывает взглядом комнату.
- Вы cделали интересное замечание, сэр. Теперь я хочу задать вам вопрос. Есть ли такая вещь, как тепло?
- Да, - отвечает профессор. - Есть тепло.
- А есть ли такая вещь как холод?
- Да, сынок, холод есть тоже.
- Нет, сэр, его нет.
Улыбка профессора замерзает на глазах. Внезапно весь класс поеживается от холода.
Христианин продолжает:
- Может быть много тепла, еще больше, супер тепло, мега тепло, горячо, мало тепла или тепла нет вообще, но нет ничего, что мы можем назвать холод. Мы можем опустить температуру до -273 С, предельно, но не больше; ниже некуда. Нет холода, в противном случае, можно было бы охладить температуру ниже -273 С.
Видите, профессор, холод - это лишь слово, которым мы описываем отсутствие тепла. Мы не можем измерить холод. Тепло мы можем измерить термически, т.к. тепло - это энергия. А холод - это не противоположность тепла, а его (тепла) отсутствие.

Тишина. Где-то сзади с парты падает чья-то ручка.

- Есть ли такая вещь как темнота, профессор?
- Тупой вопрос, сынок. Что есть ночь, если не тьма? К чему ты клонишь опять ...?
- То есть, вы говорите, что есть такая вещь как тьма?
- Да ...
- Опять неверно, профессор. Темнота не есть что-то, это есть отсутствие чего-то. Можно сделать неяркий свет, нормальный свет, сильный свет, но если нет света вообще и продолжительно - это называется темнотой, не так ли? Это понятие мы используем для описания отсутствия света. В реальности, темноты не существует. Если бы она существовала, можно было бы сделать ее еще и еще темнее.
Или дайте мне банку темноты, отмерьте. Вы можете мне отмерить баночку темноты, профессор?

Ненавидя себя, профессор растягивает улыбку перед стоящим студентом.
- Хорошенький семестр начинается, - К чему же вы все-таки клоните, молодой человек?
- Я скажу, профессор. Ваше философское основание дало трещину, посему все ваши заключения ошибочны.
Профессор начинает вилять: Ошибочны...? Дорогой ты мой ...!
- Сэр, я могу объяснить, что я имею в виду?
Класс - весь во внимании.
- Объясни ... О, да, объясни ... - профессор предпринимает героическую попытку вернуть все под свой контроль. Внезапно, осознает, что выдал себя. Рука непрошено призывает студентов к молчанию. Он разрешает студенту продолжить.
- Вы сами основываетесь на дуализме вещественности, - объясняет студент. Например, говорите, что есть жизнь и есть смерть, есть благой Бог и плохой Бог. Вы смотрите на понятие Бога как на нечто конечное, то, что мы можем измерить. Сэр, наука не способна объяснить даже мысль. Она говорит, что мысль это магнетизм или электричество, но никто мысль не видел, а еще меньше ее понимают.
Смотреть на смерть как на противоположность жизни, значит игнорировать факт, что смерть не может существовать как самостоятельная субстанция. Смерть не противоположность жизни, а отсутствие таковой.

Молодой человек забирает газету, которую читает его сосед по парте.
- Вот вам пример из жизни, сэр. Есть ли такая вещь как аморальность?
- Конечно есть, посмотри ...
- Снова неверно, сэр. Смотрите, аморальность есть отсутствие морали.
Есть ли несправедливость? Нет. Несправедливость это отсутствие справедливости. Есть ли такая вещь, как зло?, - христианин делает паузу. - Не является ли зло отсутствием добра?
Профессор заливается краской. Он уже настолько зол, что потерял дар речи.
Христианин продолжает:
- Если есть зло в мире, профессор, и мы все согласимся, что оно есть, тогда Бог, если Он существует, наверное, работает через агентство зла. Что за дела, которые Бог совершает?
Библия говорит нам, что каждый из нас свободен в выборе избрать добро или зло.

Профессор встревает:
- Как ученый-философ, для меня не вообще не имеет значение этот выбор, как реалист я не принимаю никакую концепцию Бога или прочий теологический фактор как реальность, так как Бог не изучаем.
- Я бы сказал, что отсутствие Божьего морального кодекса в мире есть наиболее изучаемый феномен, - парирует христианин, - Газеты зарабатывают миллиарды долларов, крича об этом ежедневно. Скажите, профессор, вы учите ваших студентов, что они произошли от обезьяны?
- Если вы насчет естественного процесса эволюции, молодой человек, то да, конечно.
- А вы наблюдали процесс эволюции своими собственными глазами?
Профессор издает непонятный зубной скрежет... Тишина.
- Профессор, поскольку никто процесс эволюции в работе не наблюдал, мы не можем даже доказать что он продолжается, значит, что вы обучаете студентов просто вашему мнению и убеждению? Ну, в таком случае, вы уже не ученый, а тоже священник?
- Я смотрю на твои высказывания с философской точки зрения. Ты закончил свою мысль?, - профессор пытается свернуть дискуссию.
- Значит, вы не принимаете Божий кодекс морали как руководство к праведности?
- Я верю, что наука есть этот кодекс!
- Ах, наука!, - лицо студента расплывается в улыбке. - Сэр, наука ошибается ...
- НАУКА ОШИБАЕТСЯ ... ??!!, - профессор аж подпрыгнул. В классе поднимается шум и гам. Христианин продолжает стоять, пока все не утихают.
- Я могу продолжить то, о чем вы говорили с предыдущим студентом?
Профессор мудро хранит молчание. Христианин оглядывает комнату.
- Скажите, ребята, кто-нибудь есть в классе, кто хоть раз видел совесть профессора?
Все лопаются от смеха. Христианин загибает палец.
- А есть кто-нибудь, кто слышал совесть профессора? ... трогал ее ... пробовал на вкус или нюхал ее? ... - он разводит руками. - Ну, получается, что вообще никоим образом не ощутить ее. Хорошо, тогда согласно всем правилам, теоретическим и практическим выкладкам, я УТВЕРЖДАЮ, что совести у профессора нет!
В классе начинается хаос.
Студент садится на свой стул .... Потому что стул для этого и создан.

http://iyapi.net/narnia8....tart=25

Итак во времена древние, тысячу с лишним лет назад жил один парень. Его национальность значения не имеет, как и происхождение. Задумал тот молодой парень стать атеистом. А ходили в те времена слухи о некоем Мойше атеисте, что мог любого священника в диспуте за пояс заткнуть. Решил юнец найти этого Мойшу атеиста и стать его учеником. Много он ходил, много людей расспрашивал о Мойше, и вот, после нескольких лет странствий, он подошел к хижине, где, как ему сказали, жил великий Атеист.

На стук ему ответил дребезжащий старческий голос:
-Кого там несет на ночь глядя?
-Простите, но вы ли Мойша атеист?
-Пока живу, надеюсь, юноша.
-Я прошел много миль, я путешествовал по разным странам, чтобы найти вас. Я хочу стать вашим учеником.
Старик удивленно уставился на юношу.
-Учеником? Но чему ты можешь обучиться у меня? Я не ремесленник, не ученый, ни политик.
-Я слышал, что вы - величайший атеист. Я тоже атеист, и хотел бы слушать ваши доводы и учится.
-Так ты, юноша, атеист?
-Да, я не верю ни в каких богов. Их нет.
-Что же интересно… Но послушай меня юноша. Ты читал Библию, Коран или Апокрифы?
-Нет, но…
-Не перебивай старших, юноша. Ты разговаривал со жрецами, священниками, имамами?
-Нет
-Ты совершал паломничества в святые места?
-Нет, но зачем. Я же не верю в это…
-Ты жил при ските отшельников, наблюдая за их жизнью и разговаривая с ними?
-Нет
-Ну, тогда, юноша, ты не Атеист.
-А кто я тогда?
-Ты - невежа!

Источник: http://www.ateismy.net/content/humour/velikijateist.html

1. Вы верите, что самолеты, компьютеры, компасы и т.д. были кем-то целенаправленно спроектированы и созданы, но вы также верите, что человеческое тело, которое несоизмеримо сложнее любого ныне существующего технического аппарата, появилось в процессе случайной биологической эволюции.

2. Вы утверждаете, что нужно скептически относиться ко всему, но считаете глупцами всех тех, кто скептически относится к теории эволюции.

3. Вы верите, что жизнь произошла из безжизненных химических веществ, но абсолютно отрицаете что Иисус воскрес из мертвых.

4. Вы не поставите 10 долларов на футбольный тотализатор, потому что ваши шансы выиграть незначительны. Но вы без проблем ставите будущее своей бессмертной души на практически невозможную теорию самозарождения жизни.

5. Вы говорите, что "чрезвычайные утверждения требуют чрезвычайных доказательств", затем совершенно бездоказательно утверждаете, что Бога нет.

6. Вы считаете, что атеисты, обратившиеся в христианство, либо лгут, либо никогда не были "настоящими атеистами".

7. Вы считаете, что мировоззрение христиан сужено, потoму что они верят только в одного бога, но ваше, наоборот, расширено, потому что вы не верите ни в одного.

8. Вы не знаете, была ли Тереза матерью или сестрой, но вы можете вспомнить фамилии по крайней мере пятерых американских священников-педофилов.

9. Вы были разочарованы, узнав, что не все христиане понимают каждое слово в Библии буквально.

10. Вы считаете, что Библия - художественная литература, а "Код да Винчи" - документальная.

11. Вы видите логику в следующем силлогизме: "Библия - толстая книга. Властелин Колец - толстая книга. Какие основания верить первой, но не второй?"

12. Вы скорее поверите в хоббитов, эльфов и орков, чем в Иисуса.

13. Вы нехотя уважаете христиан, настаивающих, несмотря на все ваши аргументы, на том, что Бог существует, но в то же самое время считаете, что христиане не умеют думать своими мозгами.

14. Вы считаете что "думать своими мозгами" значит быть атеистом.

15. Вы думаете, что любой христианин, написавший книгу о христианстве, сделал это из-за денег, а любой атеист, написавший книгу о атеизме, сделал это для просвещения масс.

16. Вы не можете поверить в события 2000-летней давности, потому что "никто не может быть уверен в том что же на самом деле случилось", но вы твердо верите, что религия была изобретена правящими классами 5000 лет назад, чтоб держать народ в узде.

17. Вы считаете, что вопросы типа может ли Бог создать квадратные круги или камни которые не сможет поднять - вопросы жизненной важности для христиан.

18. Вы называете Иисуса "Иешуа" и Бога "Яхве", дабы намекнуть, что они ничем не отличаются от Молоха или Ваала.

19. Вы гордитесь тем, что свободны от предрассудков, в отличие от тупых, ненормальных, агрессивных и жадных христиан.

20. Вы считаете, что преступления и грехи некоторых христиан (инквизиторов, конкистадоров, священников-педофилов и т.д.), действовавших вопреки учению Христа, дискредитируют христианство в целом, но преступления атеистов вроде Гитлера или Сталина, действовавших в соответствии с атеистическим учением об отсутствии объективной морали, ни в коем случае не бросают тень на атеизм.

21. Вы обижаетесь на Бога за то, что Его нет.

22. Вы считаете, что астрономические размеры Вселенной опровергают существование Бога. (как будто Бог может существовать только в крохотной Вселенной!)

23. Вы можете свести любой теологический спор к существованию Бабы Яги и розовых единорогов.

24. Вы уверены, что есть больше доказательств существования Бабы Яги и розовых единорогов, чем доказательств существования Бога.

25. Вы утверждаете, что вера в Бога - слепая вера, но не замечаете что сами слепо верите в то что Бога нет.

26. Вы отрицаете свою веру в отсутствие Бога, уточняя что просто не верите в Его существование. (как будто между этими двумя позициями есть разница!!!)

27. Вы верите, что произошли от обезьян. (Подумайте об этом!!!)

28. Вы верите, что произошли от обезьяны, но дадите по морде всякому, кто вас ей обзовет.

29. Вы думаете, что если мы должны преподавать детям теорию разумного создания, то вполне логично будет добавить к ней теорию аиста.

30. Вы просвещаете темных и неразумных христиан, перечисляя им наставническим тоном библейские противоречия (как будто мы сами не знаем о своей собственной религии!!!)

31. Вы пишете "Бог" с маленькой буквы и считаете, что неплохо было бы отменить летоисчисление "от Рождества Христова", но без проблем пишете с заглавной буквы названия планет (Юпитер, Венера, Меркурий) и дней недели по-английски (Tuesday, Wednesday, Thursday, Friday).

32. Вы утверждаете, что не существует абсолютных категорий добра и зла, и в то же время говорите, что христианство - зло.

33. Вы знаете, что религия порождает насилие и свидетельствуете об этом первым встречным, но пропускаете мимо ушей научно установленный факт, что боевики по телевизору и сатанинская музыка в стиле black metal и death metal толкает людей на насилие и жестокость.

34. Вы считаете что "психически здоровый христианин" - противоречие.

35. Несмотря на кровавую историю атеизма у власти (Французская революция, фашизм, коммунизм), вы считаете что атеизм на государственном уровне принесет с собой веротерпимость и мир.

36. Вас корежит от слова "спасибо" (“спаси-Бог")

37. Вы считаете, что христиане верят в Бога только потому что не хотят попасть в ад.

38. Вы находитесь по дороге в ад, в который не верите.

39. Вы считаете, что проповедники и прочие добрые христиане, которые делятся с вами своей верой, дабы вам не пришлось провести вечность в геенне огненной, имеют своей целью выудить у вас деньги. И ничего больше.

40. Вы согласны с утверждением "Если бы Бог был, было бы лучше если бы Его не было".

Источник: http://www.livejournal.com/users/meg_js/1177.html

О Божием бытии

На что должен обратить внимание православный в беседе с неверующим?
Атеизм не является следствием научных изысканий по следующим причинам:
1) Мы имеем дело не с универсальной наукой, а с научными отраслями, которые имеют тенденцию к дроблению и усложнению. Ни одна из этих отраслей не может говорить от имени всей науки.
2) В каждой научной отрасли существуют различные гипотезы и теории, пытающиеся систематизировать и объяснить фактический материал. Эти теории противоречивы и нередко одна является полной противоположностью другой, опровергает ее. Какая из этих взаимоисключающих теорий истинная, а какая ложная, человек определяет на основе собственных представлений. Если бы даже все ученые мира создали единую универсальную научную теорию, то и она не могла бы быть прочной, так как гипотезы и теории опираются на наличный фактический материал, а он беспрерывно пополняется, поэтому история науки есть история рождения и умирания идей и представлений. Эксперимент никогда не может быть полностью закончен, а последнее слово науки - стать ее окончательным словом.
3) Наука имеет дело с процессом, а мировоззрение - с областью причин и целей, которые находятся за гранью эксперимента и для науки всегда остаются тайной. Наука обнаруживает и фиксирует причинно-следственную закономерность между явлениями, но само понятие законов для нее недоступно, она не может объяснить превращение хаоса в закон и целесообразность. Наука имеет дело с материальным миром, поэтому не может ни подтвердить, ни опровергнуть существование другого, духовного бытия. Наука изучает предмет в его проявлениях (феноменах); каждый предмет имеет множество свойств и атрибутов, поэтому каждый предмет остается для науки познаваемым, но не познанным объектом.
Мировоззрение не вытекает из научной информации, а зависит от духовного состояния, воли и нравственности человека. Великие ученые, обладавшие одинаковым научным кругозором, придерживались различных религиозных и философских мировоззрений. Мировоззрение не может основываться на философии; философские системы сами основываются на недоказуемых постулатах. Логика как метод философии не имеет единой системы, в ней, как и в других областях науки, существуют различные школы и воззрения. Если философия называет себя научной, то она должна обобщать научные теории своего времени, а так как научные представления постоянно меняются, то и выводы из них не могут быть неизменными. Если же философия не имеет отношения к науке, то она являет собой не более чем субъективные представления человека, ограниченного во времени, пространстве, опыте и потенциале творческих сил. Чистого мышления в природе вообще не существует. Человеческий рассудок находится под мощными импульсами представлений, желаний и страстей. Отношение сознания к подсознанию можно представить как айсберг, лишь вершина которого поднимается над поверхностью моря, а основная масса ледяной горы находится под водой и остается невидимой. Субъективизма в философии еще больше, чем в науке: каждый выдающийся философ стремится создать свою собственную школу.

На что должен обратить внимание православный в беседе с агностиком и скептиком?
Агностицизм и скептицизм есть уход от проблемы. Силы человеческой души, ее врожденные способности к познанию нельзя свести одному голому логизирующему рассудку. Нам известны такие виды гносиса (познания), как инстинкт и интуиция; нам известен эмоциональный гносис, являющийся основой искусства.
Если одними лишь усилиями рассудка невозможно познать истину и он в этой попытке терпит поражение, то надо обратиться к другим возможностям души. Если для скептика и агностика одинаково недостоверно существование и несуществование Бога, то можно посоветовать ему обратиться к условной форме молитвы, хотя бы к такой: "Господи, я не знаю, существуешь Ты или нет, но я хочу знать истину. Если Ты существуешь, то открой мне это". Если он будет искренен в такой молитве и будет вести жизнь, сообразную заповедям Евангелия (высоту которых большинство агностиков признает), то ему будет дан ответ, по слову Божиему: просите, и дано будет вам (Мф. 7, 7).
Надо посоветовать скептику и агностику обратиться к собственному сердцу, начать развивать мистическое чувство, которое хотя бы в самой слабой степени, но присуще и его душе, - почти так же, как реанимируют, возвращают к жизни человека, чье дыхание уже едва слышно.
Сомнение может быть этапом незаконченного поиска, но сомнение может быть и догматизировано в своеобразное мировоззрение; тогда оно становится бегством от истины: человек, еще не окончив битвы за свою собственную душу, спешит выбросить белый флаг капитуляции.
Слова "не знаю" могут иметь два продолжения: "не знаю, но хочу знать" и "не знаю и не хочу знать".

На что должен обратить внимание православный в беседе с индуистом?
I) Высшая форма бытия - это бытие личностное. В брахманизме Бог как Живая Личность, с Которой можно входить в общение, отсутствует. Гималайский пантеон - это персонификация и олицетворение космических сил. Индуистский Абсолют - Брахман - безлик и бескачественен. Индуистское тримурти - это три ритма бытия: создание, сохранение и разрушение. Человеческой личности здесь не существует, теория о перевоплощении расчленяет личность на дхармы - психические элементы, которые, вновь соединяясь, образуют новый индивидуум. В конечном итоге все индивидуальные формы бытия растворяются в космическом бытии, а космическое бытие исчезает в сознании Брахмана. Вечность мыслится как два сменяющих друг друга состояния Абсолюта: Абсолют в себе и Абсолют в космосе. Творение заканчивается разрушением, которое ничего не прибавляет к бытию Абсолюта. Таким образом, мироздание представляется как бесцельный круговорот. Всякое множественное бытие - иллюзия. Существует лишь один Брахман, который непрестанно творит и разрушает миры. Человеческий дух - Атман - единосущен абсолютному духу - Брахману; внешнее представление о множественности бытия является плодом иллюзии, миража и невежества. "Я есть ты, ты есть он (Брахман)", - то есть существует лишь один Абсолют, а история мира - космическая трагикомедия, автором, актером и зрителем которой, выступает сам Брахман, под множеством масок и личин.
Это мировоззрение подрывает самые основы морали: этика проявляется в человеческих взаимоотношениях, а в индуизме само понятие о множественности, о том, что существуют реально "я" и "ты", отличные друг от друга, считается иллюзорным. Будем ли мы любить свою иллюзию, будем ли мы ненавидеть представший перед нашими глазами мираж? Поэтому мудрец любит только свой собственный атман, мир для него вообще не существует. Это теория крайнего эгоцентризма, и только непоследовательность самих индуистов дает им возможность говорить о таких общественных категориях, как справедливость, и таких нравственных категориях, как любовь. Какая может быть справедливость и любовь у теней, возникших в сновидениях, которые исчезнут с пробуждением без следа и остатка? Индуизм подчиняет "божество" каким-то надбожественным законам ритма, который заставляет Абсолют повторять работу паука: то выпускать из себя нить миров, то снова вбирать ее в себя. Индуизм превратил человека в фикцию. Человек воображает, что он есть, но на самом деле его нет - существует только один Брахман. Индуист лишен высшей радости - личной любви к личному Богу, своему Спасителю, - и богообщения, которое начинается здесь, на земле, и продолжается в вечности.

На что должен обратить внимание православный в беседе с буддистом?
Буддизм представляет собой не религию, а скорее нравственно-прикладную философию. Религия - это союз человеческой души с Высшим духовным Существом. Буддизм игнорирует все кардинальные вопросы и принципы религии: существование Бога, бессмертие души, средства общения души с духовным миром и т. д. Религия - это союз между человеком и Божеством. В буддизме Божество отсутствует, а человеческая индивидуальность подлежит уничтожению в нирване. Если для христианина мир в наличном существовании представляет собой арену борьбы добра и зла, то для буддиста само существование является злом, ловушкой, из которой нет выхода, кроме самоуничтожения, погружения в нирвану, где гаснут чувства, мысли, желания, где ум, отвлекаясь от внешнего и внутреннего, погружается в бездонную пустоту, как труп погружается в могилу.
Учение Будды дало беспощадный и глубокий анализ противоречий и трагизма земного бытия. Но оно не нашло выхода, так как обратилось не к Богу, а к заблудившемуся в лабиринте противоречий человеку. Буддизм дошел в своем абсолютизировании зла до края бездны, перейти которую он не смог. Он как бы анатомировал психическую жизнь человека и увидел перед собой труп, от которого с отвращением отвернулся. Единственным спасением от страданий для буддизма представляется самоуничтожение. Но это не физическое самоубийство, так как буддизм унаследовал от брахманизма метемпсихоз - теорию перевоплощения, согласно которой элементы души образуют новую душу и она приходит на землю в новом теле. Буддизм хочет уничтожить жизнь через уничтожение самого желании жизни, через отрешение себя от всех психических переживаний, через небытие нирваны. Поэтому буддизм представляет собой наиболее последовательно и беспощадно выраженную философию смерти.
Цель христианской жизни - богообщение. Цель буддизма - покой смерти. Буддист не понимает, зачем пришел в этот мир, кто бросил его в море зла и страданий, что это: насмешка или трагическая ошибка? И поэтому буддист с гордым презрением уходит из жизни еще живым.

На что должен обратить внимание православный в беседе с мусульманином?
Ислам проповедует фатализм, при котором свободное самоопределение личности превращается в фикцию. Всё обусловлено и предрешено. Божество поглощает человека, не оставляя места для его свободной воли. Промысл Божий в исламе превращается в непреодолимый рок, а жизненный путь человека - в осуществление заранее намеченного плана: всё, случающееся с человеком, воспринимается как неизбежность. Такой взгляд в его логическом завершении должен привести к мысли о том, что возможности для нравственного выбора человек не имеет. Но ислам не доходит до этого. Его теологи разработали концепцию параллелизма, который допускает нравственную свободу, но не нравственную автономию. Этот взгляд похож на концепцию блаженного Августина, отвергнутую Церковью, и на учение кальвинистов. Противоречие между нравственной ответственностью и ограниченной свободой воли исламские теологи пытаются снять учением о спасении всех мусульман. По их закону справедливости, согрешающие мусульмане должны понести соответствующее наказание в загробном мире, но по молитвам Магомета и имамов ислама и всего исламского мира, даже самые грешные из мусульман в конце концов будут прощены. Следует обратить внимание на то, что в исламской религии нет посредника между Богом и человеком, а Магомет - только посланник, так что между трансцендентным Божеством и миром лежит непроходимая пропасть. Если Евангелие монолитно, то в сурах Корана, особенно между сурами меккийского (раннего) и мединского (позднего) периода, имеются противоречия. Мусульмане объясняют это тем, что Магомет имел право изменять или отменять свои постановления, а также заменять их другими. Вообще для мусульманина одним из характерных свойств истины является ее внутренняя противоречивость.
Следует указать и на своеобразную "двойственность" мусульманской религии, которая предписывает своим последователям разные правила и обязанности в отношении к мусульманам и к немусульманам.
Следует особо отметить заповеданные исламом религиозные войны с иноверцами. Можно сказать, что мусульмане находятся в состоянии перманентной войны с немусульманскими народами, войны, в которой могут быть временные перемирия, но не мир. Следует также отметить рекомендуемые Кораном принудительные, насильственные меры по отношению к побежденным народам для обращения их в ислам. Мы считаем, что всякое насилие во имя религии является прежде всего оскорблением для самой религии.

Добавлено (08.07.2011, 23:25)
---------------------------------------------
этот человек подобен тому существу, которое не знало, откуда берутся желуди, и не знало именно потому, что не умело поднять вверх своей головы или, по нашей терминологии, не умело изменить свой восприемлющий акт. Смотрящий в землю не увидит звезд. Прилепившийся к внешнему опыту не увидит реальностей внутреннего опыта. Человек, лишенный творческого воображения,ничего не создаст в искусстве. Человек, подавивший в себе совесть,не отличит добра от зла: ибо совесть есть верный орган, верный акт восприятия этих предметов. Безвольный человек не,может править государством. Человек, искоренивший в себе или растливший в себе духовное,не воспримет Бога.

Если представим себе на миг букашку о двух измерениях,имеющую длину и ширину, но не имеющую третьего измерения высоты и заключенную в очерченный круг, то увидим, что она не только не в состоянии выползти из этого круга, но что она и представить себе не может, какие бывают существа трех измерений. Дайте ей воображающий акт трехмерного строения и она поймет, в чем дело; дайте ей самой измерение высоты и она сама не поймет, перед чем она доселе затруднялась. А если она, двумерное существо, пропадая в кругу от своей двумерности, издевалась над нами, трехмерными наблюдателями, и самодовольно праздновала свой мнимый ум и нашу мнимую глупость,то, став трехмерной, она, пожалуй, так сконфузится за свое прошлое поведение, что от стыда опять залезет в свой заклятый двумерный круг. Ибо она поймет, чтО на самом деле было "глупо" и "вредно". Однако нам гораздо важнее, чтобы мы сами постигли позицию безбожника. Ибо, если безбожник в заблуждении и нам надо его опровергнуть и обличить, то мы должны прежде всего уловить, чтО происходит в его душе и от чего он исходит, когда провозглашает веру в Бога "вредною глупостью". Чтобы победить, надо изучить противника; чтобы помочь больному, надо постигнуть его болезнь. И вот наша первая задача и состоит в том, чтобы постигнуть по- зицию безбожника лучше и вернее, чем он сам ее понимает: ибо он предается ей слепо, упорно, неистово, а мы ее не принимаем, но не принимая ее, мы должны ею владеть. Почему он отрицает Бога и веру в Него? Потому что в его опыте нет места для Бога. Он воображает при этом, что его опыт единственно верный, здоровый, нормальный, образцовый, а мы утверждаем, что его опыт, наоборот,односторонний, скудный, урезанный, плоский, ошибочный; и что, следовательно отсутствие Бога в его опыте ничего не означает, кроме того, что опыт его скуден. И спор с ним возможен и будет победоносен именно на этой плоскости: мы скажем ему "что ищешь живого с мертвыми"? или - что ищешь духовного среди материальных вещей обнови свой акт и увидишь Бога, а пока пытаешься воспринять Его неверным актом, суждения твои о Нем будут глупы, жалки и Неприличны. Бог есть Дух и открывается только духовному опыту и внут- реннему, духовному оку. А вы, отрицатели Бога, отвергаете духов- ность человека, провозглашаете сенсуализм, т. е. исключительное торжество чувственного опыта, и материализм, т. е. исключительное бытие материи и тела. Уставившись на мир чувственно материальным глазом, вы, конечно, не находите Бога, как не нашли бы его при таких условиях и мы. Но вы не только сами ослепили свое око и оставили себе одни телесные глаза, но стремитесь выколоть духовное око и у нас; вы объявляете нам сначала осуждение и пренебрежение, а потом прямое гонение и смерть. И вызов ваш мы принимаем, а угроз ваших не пугаемся. Мы должны показать, что мы зрячие, и обличить вашу слепоту.

Бог есть любовь и открывается только живому, любящем сердцу. А вы, отрицатели Бога, презираете начало любви как проявление сентиментальности и рабства и провозглашаете классовую ненависть как единственно верный путь и кровавую, мстительную революцию как единственное спасение человечества. Уставившись на мир и на людей сердцем, полным страха, зависти и злобы, вы обращаетесь тем же самым актом к Богу и начинаете ненавидеть и поносить и Его как существо злобное и угнетающее, и стремитесь навязать те же чувства и то же воззрение и нам. А мы, в ответ, должны показать, в чем ваша ошибка и почему вы отрицаете Бога. Как это просто и ясно: Бог постигается духом и любовью, а потом, из духа и любви Он созерцается нечувственным воображением, совестью, волею и вдохновенной мыслью. Люди, лишенные духа и любви и не хотящие или не могущие жить ими, что могут сказать о Нем? Только то, что Его нет; что верить в Него не следует, что это глупо и вредно. Почему глупо? Потому что неосновательно и суеверно. Зачем верить в то, чего нет? Умно ли это? Люди без всякого основания верят в ложные слухи. Умно ли это? Нет, глупо. Люди от суеверия верят в то, что встретить похороны к добру, а встретить священника к несчастью. Это суеверно и глупо. Вот также глупо верить в Бога, если Его нет. А безбожники уверены, что Его нет: ибо, говорят они, мы Его не видим в мире внешних вещей значит, его нет, значит, верить в него глупо. А почему верить в Него вредно? Потому что, по мнению безбож- ников, люди верят от невежества и страха; верят от страха и боятся от веры; и чем больше верят, тем больше боятся. А страх, да еще неосновательный страх, унижает человека, подрывает в нем веру в свои силы, подрывает его вдохновение и творчество и отдает его во власть того сословия духовенства, которое питает и поддерживает в нем эту трусость. Страх есть порождение рабства и источник нового порабощения. А неосновательный страх вызывает сверх того еще покорную пассивность и нелепую надежду на то, что несуществующего Бога можно умилостивить, склонить на свою сторону и получить от него помощь. Поэтому вера вредна прогрессу и свободе. И вот, мы все должны осязательно и окончательно убедиться в этом что мы вышли в самый глубокий тыл противника, верно обозрели его основные позиции, научились говорить на его языке и думать его мыслями и, главное поняли его слабые места и его основные, фатальные для него ошибки. И вот, мы все должны осязательно и окончательно убедиться в этом. что мы вышли в самый глубокий тыл противника, верно обозрели его основные позиции, научились говорить на его языке и думать его мыслями и, главное поняли его слабые места и его основные, фатальные для него ошибки. Мы поняли, почему они не умеют верить в Бога и почему они утверждают, что эта вера глупа и вредна. Мы поняли, в чем состоит тот глубокий кризис, который вызвал к жизни современное безбожие. Цивилизованное человечество наших дней оскудело духом и любовью и ожесточилось. Причины этого процесса глубоки и сложны и заложены в веках; если свести их к единой формуле, то надо было бы сказать: торжество рассудка над вдохновением, расчета над сердцем, механического над органическим, внешнего опыта над внутренним опытом. Это торжество, это преобладание обнаружилось не только в светских кругах и умах, но и в религиозно-церковно-христианских. Внешние причины содействовали этому процессу: размножение и уплотнение народонаселения; революционный выход масс на поверхность жизни; технические открытия, создавшие новую промышленность; развитие капитала и связанная с ним новая и обостренная классовая дифференциация, образование промышленного пролетариата и крупных городов, население которых отрывается от природы и покоряется машинной жизни; распространение полуобразованности и демократизации государств; дразнящие, назойливые успехи материальной цивилизации и связанная с этим всеобщая жажда комфорта и наслаждений; и многое другое, чего я не могу здесь даже и перечислить. Все это вело и ведет к одному к оскудению человечества в духе и любви. Духовен человек постольку, 1) поскольку он живет внутренним опытом, а не только и не просто внешним, телесно-чувственно-материальным; 2) поскольку он умеет отличать нравящееся, приятное, дающее наслаждение от того, что на самом деле хорошо, объективно-прекрасно, истинно, нравственно, художественно, справедливо, совершенно, божественно и 3) поскольку он, различая эти два ряда ценностей, умеет прилепляться к совершенному, предпочитать его, насаждать его, добиваться его, служить ему, беречь его и в случае надобности умирать за него. И вот, во всеобшей погоне за приятностями и удовольствиями, современное человечество растеряло это духовное измерение вещей и деяний; оно разлюбило духовность в жизни и вместе с тем разучилось любить, а научилось ожесточаться и ненавидеть. В наши дни большинство людей жаждет не духа, а наслаждений; трепещет не от несовершенства и близости к Нему, а от земных, чувст- венных сладострастий всех родов и видов, пресыщаясь ими и хладея ко всему иному. Но что еще замечательней и фатальней человечество наших дней выдвинуло соответствующие теории, учения, доктрины, оправдывающие и обосновывающие такую жизнь. Таковы учения: гедонизма, сводящего смысл жизни к наслаждениям, утилитаризма, успокаивающегося на пользе, экономического материализма, с его классовой борьбой и равным распределением земных благ и наслаждений и т. д. Но и это все могло бы быть не более, чем тягостным заблужде- нием, временным ослеплением: если бы, например, оказалось, что человечество ищет совершенного и только соблазнилось соблазном сладострастия, подобно Одиссею, который стремится на свою родину и временно застревает у нимфы Калипсо; или подобно паломнику, идущему в Иерусалим и соблазнившемуся в пути земными утехами. Мы не ригористы (2), не педанты и не изуверы. Человек есть человек и не может обойтись без человеческого. Страшно иное: страшно то, что люди наших дней не хотят ино что они ожесточились в отрицании духа и любви, что они создали воинствующий мировой центр, хотящий словом и примером, лукавством и преступлением, мукой, нищетой, страхом и кровью навязать всему человечеству уклад бездуховный и противолюбовный, навязать всем людям слепоту безбожия и ожесточенность в этой слепоте. И еще страшно то, что человечество видит эту затею и в большинстве своем безразлично молчит или предательски способствует этой затее. Вот где дно современного кризиса. Вот где раскрывается природа современного безбожия в его упоенной воинственности. И, видя это дно и эту воинственность, разумея всю опасность этого про цесса и приветствуя разумом и волею, и сердцем всякую благородную попытку противостать этому соблазну и остановить его победное шествие,мы должны, мы призваны внутренно подготовить себя к борьбе с этим безбожием, научиться побеждать его духом и любовью и в себе, и в других, и уразуметь его внутреннюю обреченность".

(1) Из стихотворения А. К. Толстого "Пантелей-целитель". (2) Ригоризм (от лат. rigor твердость) строгое следование какому-либо принципу в действии, поведении в мысли, исключающее любые компромиссы.