Познание основ православной веры

Игнатий Брянчанинов (Аскет. опыты): Учение по букве, будучи предоставлено самому себе, немедленно рождает самомнение и гордость, отчуждает посредством их человека от Бога. Представляясь по наружности познанием Бога, оно в сущности может быть совершенным незнанием, отвержением Его.

Это относится только к духовному руководству? А если классный руководитель в школе?

Конечно, если клас.рук-ль начинает вмешиваться в личные дела и давать духовные советы, не имея дух.опыта - это др.дело. Но это редко бывает. Воспитание все же отличается от просвещения.

Если же все-таки вам дано по жизни духовно окормлять или руководить жизнью вверенных вам людей или тех, кто сам пришел за помощью. то тоже надо быть осторожным, помня, что один у нас Учитель - Бог.

Варсануфий Великий и Иоанн (Руководство в духовной жизни, вопрос 731): «Когда вижу, что кто-либо досаждает иноку, или обижает его, то смущаюсь на него за сие: хорошо ли делаю, или нет?
Ответ. Ничто происходящее со смущением не может быть добрым, но происходит от действия диавольского с самооправданием. Итак, если смущаешься, то не говори ничего, потому что и того еще более смутишь, а злоба не уничтожает злобы. Если же не смущаешься, скажи ему с кротостию: «Как ты не боишься греха, несправедливо досаждая Авве? Или не знаешь, что образ, им носимый, есть Божий, и прогневается на тебя Бог?» Говоря таким образом, ты будешь говорить по Богу; Бог же силен укротить его, как Ему угодно».

Добавлено (31.10.2010, 14:11)
---------------------------------------------

(Продолжение. Начало в N 10)

Что же касается того, как вести в школе преподавание Закона Божия, чтобы сообщаемые сведения действовали на все способности детей, т.е. возбуждали бы правильно к деятельности их ум, волю и сердце, то мы не имеем в виду решать этот вопрос в настоящей заметке; ибо, во-первых, на него пришлось бы отвечать целой дидактикой Закона Божия, во-вторых, потому, что самое содержание Закона Божия как предмета преподавания служит достаточным ручательством возбуждения к деятельности всех способностей в детях, а в-третьих, наконец, и потому, что умение возбуждать к деятельности сердце и волю детей посредством сообщаемых сведений из Закона Божия составляет нередко результат личного душевного склада того или другого законоучителя.
Практические средства к религиозному воспитанию детей, несомненно, представляет сама жизнь людей в своих многочисленных и разнообразных проявлениях; а потому и средства эти в свою очередь так многочисленны и разнообразны, что нечего и пытаться перечислять их; ибо воспитательным средством в религиозном отношении может быть решительно всякое явление в человеческой жизни, так или иначе возбуждающее религиозные чувствования в детях и побуждающее волю их к деятельности по указаниям учения Христова. Поэтому для разумного воспитателя не может быть никаких затруднений в подыскании средств к религиозному воспитанию детей, стоит лишь только помнить, что эти средства должны иметь свое основание в правильном понимании религии и назначения человека здесь, на земле. Религия же есть теснейший союз человека с Богом, а назначение человека на земле состоит в том, чтобы он всю свою жизнь направлял к прославлению своего Творца. Отсюда все, что приближает человека к Богу и что ведет к прославлению Его всесвятого имени, и служит самым действенным средством на пути целям религиозного воспитания. Таким образом, в видах религиозного воспитания детей воспитателям следует заботиться о том, чтобы как можно чаще ставить детей в такое положение, в котором бы они чувствовали себя, если можно так сказать, ближе к Богу, и доставлять им возможно больше поводов к прославлению Его имени; это образует уже в школьном возрасте детей почти ничем впоследствии ненарушимую склонность к благочестивой, богобоязненной жизни, что и составляет конечную цель религиозного воспитания.
К числу таких практических средств к религиозному воспитанию прежде всего, несомненно, следует отнести пример благочестивой религиозной жизни окружающих детей лиц. Нужно, чтобы дети имели возможность чаще видеть и наблюдать благочестивых людей и поучаться у них благочестивой жизни, ибо уже одно присутствие таких людей невольно побуждает и окружающих их быть сосредоточеннее и возбуждает в этих последних те или другие религиозные вопросы. "С преподобным преподобен будеши", - говорит слово Божие; а потому чем чаще будут видеть дети примеры благочестивой, глубокорелигиозной жизни, тем собственная их религиозная жизнь будет обеспеченнее. Но, говоря это, мы неизбежно подходим к следующему вопросу, требующему ответа в прямой и положительной форме: где же можно найти эти желанные примеры благочестивой, глубокорелигиозной жизни, когда обыденная жизнь наша, с ее разнообразными нуждами и многочисленными условиями, нередко и благочестивого, т.е. вообще религиозно настроенного человека отвлекает, так сказать, в сторону, вытесняет иногда - и на значительное притом время - религиозную настроенность, заменяя ее совершенно другого рода настроенностью? Вся почти жизнь людей большею частью проходит в суетливых житейских хлопотах, житейская же суета, в свою очередь, отодвигает религиозную жизнь на задний план или, по крайней мере, значительно затемняет ее, вследствие чего даже сами проявления религиозной настроенности, случающиеся, как говорится, урывками, весьма мало заметны для детей, а потому, по-видимому, мало на них действуют.
Итак, где же искать примеров благочестивой жизни, которые могли бы неотразимо и глубоко действовать на детей в смысле религиозного воспитания? Главная забота о религиозном воспитании детей, естественно, всею своею тяжестью лежит на приходском священнике; поэтому он и должен служить для них живым примером истинно религиозной жизни. В этом отношении взоры всех обращены на него, от него всякий прихожанин ждет прямого руководства в своей религиозной жизни. Это постоянно должен помнить всякий священник. Поэтому как законоучитель местной школы священник и во время уроков, и во всякое другое время должен держать себя так, чтобы всякий мог видеть образец религиозной жизни. Правда, что священник тоже человек и в обыкновенной своей жизни, при тех или иных обстоятельствах, особенно же при детях, он должен быть очень осторожен в словах и действиях, ни на минуту не забывая, что он должен быть образцом религиозной жизни. В школах, на уроках Закона Божия, и в церкви, во время богослужения, священник, разумеется, оставляет всякую мысль о житейских хлопотах, и потому в этих случаях он, конечно, представляет собой самый влиятельный в смысле религиозного воспитания пример как для взрослых, так и для детей. Кроме того в каждом приходе найдется хоть несколько людей, отличающихся более или менее постоянной религиозной настроенностью, людей серьезных, у которых религиозная настроенность, несмотря на всевозможные хозяйственные хлопоты, никогда совершенно не затемняется житейской суетою. Такие люди пользуются обыкновенно всеобщим уважением, к ним нередко обращаются за разрешением разного рода недоумений, особенно религиозного характера, ибо такой человек, по общему понятию, живет по-Божески; на таких людей все смотрят тоже как на образец жизни по-Божески, то есть религиозной - и малые дети непременно уже знают таких людей и все, что у них замечают относительно религиозной жизни, считают за непогрешимо верное и бессознательно подражают им в проявлениях своей собственной религиозной жизни.
Живые примеры истинно религиозной жизни с успехом могут быть заменены примерами благочестия, заимствованными из сказаний о жизни и подвигах во славу Божию святых мужей и жен. Каждый законоучитель, без всякого сомнения, рекомендует своим школьникам читать жития святых, да и сам, конечно, найдет возможность или прочитать, или рассказать "житие" нескольких святых, жизнь которых особенно поучительна и может во многих отношениях вызывать к подражанию. Простота и живость рассказа о жизни того или другого святого производят такое впечатление на всех вообще, что нечего уже и говорить о том, какое влияние могут производить подобные рассказы на неиспорченное сердце детей. С этой стороны рассказы о жизни святых могут вполне заменить для детей живые примеры благочестия. По крайней мере, каждый законоучитель должен позаботиться о том, чтобы наполнить душу детей такими живодействующими примерами религиозной жизни из житий святых, ибо преподавание Закона Божия имеет главнейшей своей целью религиозное воспитание детей, а потому законоучитель непременно должен найти время на своих уроках сообщить детям эти образцы религиозной жизни для подражания. Кроме того законоучитель должен требовать от учеников, чтобы каждый из них непременно внимательно прочел житие соименного ему святого и по возможности старался подражать ему в своей жизни. Такие примеры религиозной жизни - живые ли то, или заимствованные из житий святых - будут служить для детей силой, против которой окажется бессильной всякая житейская суета, столь неизбежная в жизни, особенно крестьянской, в страдную пору. Итак, законоучители в видах религиозного воспитания детей должны непременно как сами служить для них примером истинной религиозной жизни, так и обогащать ум детей примерами благочестивой жизни, заимствованными из житий святых.

Х. БЕЛЯКОВ
("Прибавления к Церковным ведомостям", 1910 г.)

"Я пришел для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком".

(Ин. 10,10.)

Если трудно учить, то еще труднее учить учительству. Ибо учительство есть и великий грех, и величайшее добро.
Учительство грех, потому что: "и не называйтесь наставниками, ибо Один у вас Наставник - Христос" (Мф. 23, 10). И - "Братья мои, не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению" (Иак. 3, 1).
Учительство - добро, потому что "кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царствии Небесном (Мф. 5, 19) и - "Как прекрасны ноги... благовествующих благое" (Рим. 10, 15).
Творить и учить трудно. Трудно блаженство учительства, и трудно избавление от его греха. Учащий уподобляется Богу. Неправильно (ненадлежаще, и не в надлежащем духе) учащий уподобляется идолу и диаволу. В этом крест истинного учительствования, и его слава.
Евангелие есть Слово, направленное не к ученикам только, но и к учителям, ибо ученик Божий есть учитель человеков. Жить по Христу, - это значит непрестанно учить всех и научаться чрез всех и от всего. Жить по Христу, - непрестанно учить себя.
Учение истине - других, есть лишь возрастание учения себя.
Кто евангельски учит себя (являет любовь Божию к себе), может учить и других. Правильно учащий себя - изливается правильностью сердца своего, и учения своего на других. Ибо других видит частицами себя. И им изливает свое познание любви. Им излучает свое познание правды; и словами, и делами, и молчанием, и молитвой.
В любящем, все - учит; ничто не пребывает в покое, все изливается, излучается, приобщается ко всему, и все приобщает своей любви.
Учительство Христово есть осоление Мира - чрез людей. Людей - друг чрез друга.
Лживое учительство, есть сеяние плевел (Мф. 13, 25) - горькой травы зла и неведения.
Сеяние учения равно сеянию хлеба. Слово небесное сеется через слово человеческое. Слово человеческое есть вид зерна; слово Божие есть сила жизни в зерне. Форма должна сгнить, и слово человеческое должно стереться. Сила Божия, оплодотворявшая слово человеческое, дает плод. Суд над словом есть молчание, в котором все истинное зреет и растет (митр. Филарет).
Слово О духе должно быть словом духа. Иначе оно будет ложно.
Слово истины - проволока тонкая, по которой дух Божий востекает к сердцу человека и изменяет сердце. "Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам" (Ин. 15, 3).
"Я, - говорит Господь - испытующий сердца" (Апок. 2,23).
"Вера от слышания" (Римл. 10, 14). Вера есть изменение естества; не убеждение, а изменение естества; не убеждение, а изменение и претворение человека. Слух же и слово - проводники веры к сердцу - от другого сердца.
Мир полон различными колебаниями и волнами. Положительное и отрицательное движение духа совершается за порогами нашего сознания, и только отчасти улавливается опытом нашей жизни (Евангелие - о траве, невидимо, однако же заметно растущей. Мк. 4.26-29).
Учительство есть горение и излучение правды, все равно, скрытое или открытое ("Нет ничего тайного что бы не стало явным"). Истинное учительство зреет с сокровенным сердца человеком, (1 Петр. 3, 4), и не утаивается ни от людей, ни от ангелов. (От людей - иногда, от ангелов - никогда; и потому всегда есть сила для мира и его спасение). Блажен подвиг проповедников Слова, "проповедующих на кровле" (Мф. X, 27); блажен подвиг и безмолвного скитания, в ущельях земли (Евр. 11, 38) святых отшельников. Их свет учит и греет миллионы людей...
"От избытка сердца глаголют уста" (Мф. 12, 34). Что такое этот избыток сердца?... Влага ядовитая имеет ядовитое испарение. Благоухающая, - благоухает своим испарением. Духовное содержимое сердца не может утаиться, оно просвечивает сквозь человека, льется из глаз, сходит с языка, со всех движений и черт.
В сокровенной внутренней жизни человека накапливаются энергии, добрые или злые. Добрые, столь же не могут жить в одном сердце со злыми, как вода с огнем. Либо огонь уничтожает воду, либо вода заливает огонь. Их борьба есть мучение человеческого сердца. Мучение исчезает лишь при победе злого или доброго, и человек либо успокаивается во зле и самоволии, становится (по-сатанински) "выше добра и зла" (Ницше), либо находить покой Господень - благословенную "субботу" свободы от страстей и похотей. Первое "успокоение" есть выражение духовной смерти; второе - жизни во Христе.
Всякий человек имеет свое содержимое сердца. Над очищением сего содержимого надо непрестанно работать человеку, дабы увидеть Господа, дабы осязать Господа руками своими. Блаженство сего обещано чистым сердцем (Мф. 5, 8). Огонь Духа должен испарить из сердца все воды, капли и пену страстей (греховных самоволий). Вода Крещения должна угасить все "разженые стрелы лукавого" (Эфес. 6, 16), огонь похоти и греха.
Дабы единое высшее естество восцарствовало в сердце, оживотворяя его огнем святыни, и прохлаждая водами Высшей жизни.
Вода жизни подменивается, в злом сердце, мертвой водой, и огонь славы горней подменивается огнем геенны. Вода греха и смерти сжигается огнем любви евангельской, и огонь геенны угашается водами благодати.
Но пока не совершилось это воскресение человека (уже в сей жизни), идет борьба за вечную жизнь: радость и мучение человеческое.
"Избыток сердца" есть излучение данного (в сей миг) содержания сердца. Избыток надо хранить, не являть его. В этом закон первичной духовности человека. Надо управлять своим "избытком", уметь его удерживать. Злой надо удерживать, и испепелять. Добрый надо удерживать - хранить, как нечто драгоценное, сокровенное, нектарное, исчезающее - при неосторожном и неблагоговейном обращении.
Вода благодати дастся тому, кто умеет сохранить. Огонь духа небесного вручается тому, кто умеет не только его мудро открывать в Мире, но и загораживать его руками своими от больных глаз мира.
"Избыток" свой благодатный надо хранить, как зеницу ока сердечного, тысячекратно более тонкого, чем внешнее, глядящее на временные явления мира.
Непроизвольно показывают обычно люди зло свое. Хотят скрыть, и - не могут. Пусть и обнаружение добра всегда идет этим путем. И тогда будет являться истинный избыток. Если сами станем открывать добрые "избытки" свои - откроем сердце неутвержденное свое, и - поранимся (Мф. 7, 6). Если станем скрывать сердце, - откроем избыток, в той мере, в которой скрыли сердце... Ибо Господь уже будет являть Свой избыток любви чрез наше, умершее для своей правды сердце. Чуден и тонок этот закон; блаженно его применение. Видишь его на скромных, на совестливых, на не знающих своей правды, но сияющих своей правдой людях.
Явно учит лишь тот, кто умеет учить тайно. Тайно просвещать себя, тайно отражать свет Божий в мире.
"Пусть левая рука твоя не знает, что делает правая" (Мф. 6, 3), "Помолись Отцу твоему втайне" (Мф. 6, 6)... Смотрите, не творите милостыни вашей пред человеками, да видимы будете ими (т.е. ради этого) (Мф. 6, 1)... "Подобно Царствие Божие горчичному семени, которое меньше всех семян (в мире земных явлений) (Мк. 6, 3031). Тайное отношение к окружающему миру, сокрытие в Господе. Поручение себя и дел своих Всевышнему.
Старцы оптинские по большей части обличали прикровенно (под видом какого-нибудь рассказа или события из их личной жизни). Таинственное вразумление - самое острое, "рассекающее" человека. Слово Божие только то рассекает нас, которое наиболее непосредственно, т. е. не принудительно и остро входить в нашу душу. Мы ищем убеждения, не насилующего нашей свободы, а всякое слово человеческое тащит нас; лишь одно Слово Божие (хотя бы и в слове человеческом) - зовет нас, являя свою любовь. Слово же человеческое уговаривает и принуждает.
Бог Живой есть величайшая свобода и милование. Этого милования исполнены мы должны быть, и тогда слово наше будет учить и освобождать.
Явное учительство есть свидетельство; или, иначе сказать, - мученичество. Мученик по-гречески означает "свидетель", и свидетель (истины Божией в мире) есть всегда мученик. Ибо преодолевать ему надо терние собственного сердца и шипы диавола, и всего мира. Свидетельство есть явное учительство в мире. Истина должна проникнуть до последней сферы мира, на самые дальние его волны, объять слух и голос, воздух, дыхание и язык. Когда мы свидетельствуем (явно говорим истину Божию в мире и о мире), мы говорим не только тому человеку, которому говорим в данную минуту, но и всему миру: ангелам и человекам, солнцу, воздуху, Земле и небу... Ибо истина, высказанная звуком голоса человеческого, проходит все небеса (Рим. 10, 18) и, увеселяя ангелов, ложится у Престола Божия, как некое семя, долженствующее воскреснуть в Последний день. Безмерно ценно это исповедание слова, свидетельство Истины, чрез грешного человека в мире грешном! Истинно, кто не постыдится Христа, Сына Божия (Его правды, Его чистоты), того и Сын Человеческий не постыдится, когда придет по славе Своей, - "со святыми ангелами" (Лк. 9. 26), добавляет Евангелие. Ибо ангелы - свидетели наших слов.
Истину можно говорить лишь "от избытка сердца". И нельзя слышать об Истине "без проповедующего" (Римл. 10, 14). Но, "как проповедовать, если не посланы?" (Римл. 10. 15)... Слышать мир должен истину Божию - от себя же, от своих уст, от уст людей грешных... "Твоими устами буду судить тебя, лукавый раб" (Лк. 19, 22). Оттого ангелы на земле молчат, а человеки посылаются. Их сердцу дается "избыток", и этот избыток дает им силу свидетельства. Свидетельствовать же можно лишь о том, что "видели очи", что "осязали руки" (1 Ин. 11). "О Слове Жизни". Сердце должно осязать, сердце должно видеть Христа. Только такое свидетельство принимается на судах Божьих и человеческих".

О тайных недугах души
"ПОЛЕЗНО ЛИ НАЧИНАЮЩЕМУ ХРИСТИАНИНУ УЧИТЬ БЛИЖНИХ ДЕЛАМ ВЕРЫ

На почве той же недуховной ревности, тщеславного разгорячения, самомнения часто возрастает страсть к учительствованию. Стало обычным в наше время каждому наставлять и нравоучать ближнего, хотя очень часто учителями становятся те, кто сам еще не сделал даже нескольких шагов в христианскую жизнь, а только заглянул в нее через приоткрытую дверь. Как часто теперь бывает, что человек, проведший всю жизнь в неверии и грехах, после того, как покаялся и несколько переменил образ жизни, несколько раз сходил в церковь или пробыл несколько дней в монастыре, узнал некоторые законы и воззрения христианские, ознакомился с некоторыми правилами и порядками церковными, - как тут же начинает учить, обличать своих близких - друзей, родственников, упрекать их в неверии, в нецерковности, даже обвинять их в служении сатане и т. п.

Часто наблюдаются такие случаи, что новообратившийся, только что оставивший греховную жизнь человек, начавший тут же учить, обличать, исправлять близких, усиленно обращать их к вере, спасать их души, - сам вскоре претыкается, падает и возвращается к прежней греховной жизни; а те, кого он обличал, видя его в таком жалком состоянии, приписывают самому христианству бесполезность и немощность, сами еще более отвращаются от Церкви, от Бога.

Большинство из нас - как только прочитает что-либо поучительное или подметит какую-либо интересную мысль, рассуждение из духовных книг - сразу же спешит преподнести это ближнему в науку, вразумить его, торопится дать совет применить то или иное правило из отцов, хотя сами мы еще не пользовались этими правилами и не собираемся пользоваться.

Как часто теперь уверовавшие не живут верой, а только уразумевают отдельные моменты христианской науки, перетолковывают их, сообщают ближнему, сами так и не воспользовавшись этим богатством. Как теперь распространено такое явление: вся религиозная жизнь у человека и начинается и заканчивается только в голове, не доходя до сердца; входят религиозные познания через слух, через разум, вращаются в уме, пересматриваются, переосмысливаются, часто переделываются на свой лад и тут же через язык выносятся наружу, выдаются окружающим как бы нечто взятое из действительного духовного опыта, из самой жизни. Но такое знание, не испытанное, не выстраданное деятельной жизнью, борьбой, - пустое. Человек, поучающий не из духовного опыта, а из книжного знания, по слову Исаака Сирианина (ел. 1), подобен художнику, который, обещая воду жаждущему, пишет ее красками на стене. Беда еще и в том, что преждевременно посвятивший себя учительствованию остается сам без плода, увлечение это становится сильным препятствием к тому, чтоб заниматься собой, видеть себя, свои немощи, искать собственного уврачевания.

Опять же: в основе такого неправильного учительствования лежат тщеславие, самомнение, самоцен, гордость ума. Так же могут действовать склонность к праздности, стремление уклониться от тяжкого труда внутренней борьбы с собой и подменить эту работу легким - вразумлять других. Весь мир всегда был болен и сейчас болен этой страстью. Все мало-мальски выдающиеся умом личности всегда стремились учить и обращать всех к своим измышлениям; все философы, религиозные мыслители, ересеначальники старались усиленно распространять свои ереси; каждая религиозная секта желает всех, кого можно, вовлечь в свои сети. Значит, может быть множество безблагодатных стимулов, позывов к тому, чтоб проповедовать и вовлекать других в свою веру. Поэтому-то мы и не должны доверять этим нашим внутренним "ревностным" порывам - обращать всех на путь истинный, как это совершали благодатию Божией свв. апостолы и свв. отцы - светильники Церкви. Очень может быть, что это злые страсти, таящиеся в нас, подъущают нас перенести заботы о спасении своей души на заботы о спасении других, и, таким образом, они получают возможность иметь вольное пребывание в нашем сердце, и, спасая других, мы можем погибать. Не мнози учители бывайте, братие моя, ведяще, яко большее осуждение приимем, -говорит апостол Иаков (Иак. 3, 1).

Вот что говорят об этом свв. отцы.

Один старец сказал: "Не начни учить преждевременно, иначе во все время жизни твоей пребудешь недостаточным по разуму" [ 1 ].

Авва Пимен Великий: "Учить ближнего столько же противно смиренномудрию, как и обличать его" [ 2 ].

Авва Исаия сказал: "Опасно учить ближнего преждевременно, чтоб самому не впасть в то, от чего предостерегается ближний учением. Впадающий в грех не может научать тому, как не впадать в него" [ 3 ].

Он же: "Стремление учить других, по признанию себя способным к этому, служит причиною падения для души. Руководствующиеся самомнением и желающие возводить ближнего в состояние бесстрастия приводят свою душу в состояние бедственное. Знай и ведай, что, наставляя ближнего твоего сделать то или другое, ты действуешь как бы орудием, которым разрушаешь дом твой в то самое время, как покушаешься устроить дом ближнего [ 4 ].

Исаак Сирианин: "Хорошо богословствовать ради Бога, но лучше сего для человека соделать себя чистым для Бога. Лучше тебе, будучи ведущим и опытным, быть косноязычным, нежели от остроты ума своего, подобно реке, источать учения. Полезнее для тебя позаботиться о том, чтобы мертвость души твоей от страстей воскресить движением помыслов твоих к Божественному, нежели воскрешать умерших.

Многие совершали чудеса, воскрешали мертвых, трудились в обращении заблудших и творили великие чудеса, руками их многие приведены были к богопознанию, и после всего этого сами, оживотворявшие других, впали в мерзкие и гнусные страсти, умертвили самих себя и для многих сделались соблазном, когда явны стали деяния их, потому что были они еще в душевном недуге и не заботились о здравии душ своих..." [ 5 ].

"Даже то, если ты, искупив сотни рабов христиан из рабства у нечестивых, дашь им свободу, не спасет тебя, если ты при этом сам пребываешь в рабстве у страстей [ 6 ].

"Когда человек придет в мирное устроение, тогда он может от себя и на других изливать свет просвещения разума" [ 7 ].

"Благовествование и проповедь не есть не только первый, но и хоть бы какой-нибудь долг всякого верующего. Первый долг верующего - очистить себя от страстей..." [ 8 ].

"Тщеславие и самомнение любят учить и наставлять. Они не заботятся о достоинстве своего совета! Они не помышляют, что могут нанести ближнему неисцельную язву нелепым советом..." [ 9 ].

"...но для совета, для руководства недостаточно быть благочестивым, надо иметь духовную опытность, а более всего духовное помазание..." [ 10 ].

"Если же человек прежде очищения Истиною будет руководствоваться своим вдохновением, то он будет издавать для себя и для других не чистый свет, но смешанный, обманчивый, потому что в сердце его живет не простое добро, но добро, смешанное со злом более или менее" [ 11 ].

Авва Исаия говорил: "Откуда могу знать, угоден ли я Богу, чтоб сказать брату: поступи так или иначе. - Сам нахожусь еще под игом покаяния по причине грехов моих" [ 12 ].

"Добрые чувства молчаливы. Излияния чрез слова ищут более чувства эгоистические, чтоб высказать то, что льстит нашему самолюбию и что может выказать нас, как нам мнится, с лучшей стороны" [ 13 ].

"Каждому из нас более должно заботиться о себе самом, о своей душе и о собственной пользе душевной, потому что, по слову апостола, каждый из нас сам о себе воздает слово Богу. - У нас же путаница оттого и происходит, что мы все более склонны к вразумлению других и стараемся не только убедить, но и разубедить и доказать многоразличными аргументами..." [ 14 ].

"Еще не успел я начать подвигов благочестия, а уже заразился тщеславием. Еще не успел вступить в преддверие, а уже мечтаю о внутреннем святилище. Еще не положил начатков жизни богоугодной, а уже ближних моих обличаю. Еще не узнал, что есть истина, а хочу быть наставником других. Душа моя! Все даровал тебе Господь - смысл, разум, ведение, рассуждение, познай же полезное для тебя. Как мечтаешь ты сообщать свет другим, когда ты сама погружена еще во тьму? Врачуй прежде самое себя, а если не можешь, то оплакивай слепоту свою" [ 15 ].

Итак: как видно из слов свв. отцов, поучать, руководить, наставлять - дело полезное не для каждого, хотя и представляется таким славным и похвальным; углубляться же в познание своих немощей, искать их врачевания - дело первейшей важности для всех".