Это болезненная зависимость от человеческого мнения, боязнь лишиться человеческого одобрения и подвергнуться порицанию. Схиархимандрит Авраам:Всем, наверное, знакома такая ситуация: мы находимся в сосредоточенном молитвенном состоянии, а рядом кто-то шутит, болтает, и мы, чтоб не выглядеть ханжами, начинаем тоже болтать. Но ведь мы, ведя себя так, не сможем остаться такими, как были прежде. Мы срастаемся с этой маской, которую надеваем на себя, теряем сосредоточенное состояние, а приобретаем легкомысленное настроение, которое мигом нас опустошает. Бывает и так: кто-то из наших знакомых недоволен своей работой или семейным положением. Он подходит к нам и начинает делиться своими переживаниями, начинает осуждать начальство. А мы, вместо того чтобы уйти или даже унять этого человека, как-то попытаться усовестить его, чтобы тот не грешил, начинаем выслушивать, поддакивать, может быть, и от себя что-то добавлять. Таким образом, под предлогом любви и сочувствия к человеку мы угождаем его страстям, усугубляем его падение, да еще и сами грешим.
...
Если человек думает не об угождении Богу, а об угождении людям, если для него главное — человеческое одобрение, то он, по сути, перестает быть христианином. Если он находится в обществе, где ценят христианские добродетели, он будет исполнять заповеди — по видимости. А если он окажется в другом обществе, в котором евангельские добродетели ничего не значат, то будет стараться угодить окружающим каким-нибудь другим образом — скажем, показать, что он энергичный, умный, практичный, одним словом, «крутой». В глазах людей, которые эти качества ценят, ему хочется выглядеть таким же, как они: мол, и я не лыком шит. А в глазах людей кротких ему нужно показаться кротким. Как ему было бы трудно, если бы и те и другие оказались вместе! Но мне кажется, что есть люди, которые умудряются угодить всем: тут же показывать и «крутизну» и кротость, тут же и милосердие и то, что им палец в рот не клади, что они всегда свое возьмут.
Такое душевное расположение может привести просто к катастрофическим последствиям. В благоприятных условиях оно, так сказать, сойдет нам с рук, а в неблагоприятных — приведет к погибели. Сегодня мы из тщеславия будем показывать, что мы богомольные, потому что нас окружают верующие люди, которые это ценят. А завтра мы окажемся среди безбожников и из человекоугодия отречемся от Христа, ради того чтобы никто не сказал, что мы дураки и что мы против современной науки. Захотим показать, что мы совсем не против теории эволюции и не глупее, чем Чарльз Дарвин.
Как мы себя поведем, если окажемся в трудных, неблагоприятных обстоятельствах? Может быть, мы из человекоугодия будем стараться приобрести «добродетели», которые одобряются в том обществе, где мы оказались. А «добродетели» эти могут быть совсем не евангельскими. Мир стремится к тому, чтобы черное представить белым, а белое – черным, чтобы постыдное сделать похвальным, а похвальное, добродетельное сделать стыдным. Разве нет людей, которые хвастаются блудом? Разве нет людей, которые хвастаются тем, как много они выпили водки и как им было весело? Таких людей очень много.
Нас изумляют и ужасают некоторые случаи отпадения людей от веры и нам кажется, что это может произойти только при каких-то чрезвычайных обстоятельствах. Но на самом деле причиной этого часто является обыкновенное человекоугодие. Например, до революции Россия была православной страной, и все считали это нормальным. Потом большевики вдруг разрешили в Бога не верить, и значительная часть народа вмиг отпала от веры. Люди, которые несколько лет назад ходили в церковь, исповедовались и причащались — те же самые люди совершали страшные, дикие изуверства и кощунства. Именно потому, что жили они человеческим мнением, человеческим одобрением. Другой страшный пример неверия ради человеческого одобрения мы знаем из Евангелия. Апостол Иоанн Богослов говорит, что «многие из начальников уверовали в Него, но ради фарисеев не исповедовали, чтобы не быть отлученными от синагоги, ибо возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию» (Ин. 12, 42–43). Представляете? Люди уверовали в то, что Иисус есть истинный Христос, помазанник Божий, что Он есть Сын Божий. Но ради того, чтоб не опозориться в глазах своих духовных вождей, ради того, чтобы не быть отлученными от тогдашней Церкви, — то есть просто избежать бесчестия, ведь больше никакого вреда им причинить не могли — ради этого они не исповедовали Господа, отреклись от Него. Вот какая сильная, могущественная, губительная страсть — человекоугодие!..
Иногда «природная доброта» — это просто человекоугодие: жалость к человеку в тех случаях, когда нужно проявить твердость. Бывает, человека необходимо уберечь от какого-то злого поступка, а мы потакаем ему, позволяем удовлетворить свою страсть и видим в этом проявление доброты. Об этом очень хорошо рассуждает святитель Игнатий в проповеди «О любви к ближнему». У него можно прочитать о том, как отличать любовь от человекоугодия.
Евангельская доброта чиста от примеси человекоугодия, она всегда ищет спасения человека. Кроме того, природная доброта имеет некоторые границы: человек чаще всего думает о себе или, скажем, о своей семье, о близких ему людях. Его доброта ограничивается определенным кругом людей и дальше не простирается, она ставит человека перед выбором — сделать добро близкому человеку или постороннему, другу или врагу. А евангельская доброта не имеет границ.