Познание основ православной веры

Пятница, 29.03.2024, 15:58

Приветствую Вас Гость | RSS | Главная | Нужен ли церковнославянский? - Форум | Регистрация | Вход

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум » Догматы » Церковно-славянский и др. языки » Нужен ли церковнославянский?
Нужен ли церковнославянский?
461119Дата: Воскресенье, 30.05.2010, 19:09 | Сообщение # 1
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1339
Репутация: 1
Статус: Offline
http://orth.ucoz.ru/publ/a_nado_li/12-1-0-226

О первоначальном переводе Священного Писания на славянский язык
Автор: Орест Новицкий
http://mirknig.com/knigi/religiya/page/22/

 
DayДата: Пятница, 02.07.2010, 19:02 | Сообщение # 2
Блаженны кроткие
Группа: Проверенные
Сообщений: 231
Репутация: 0
Статус: Offline
Конечно, нужен. Я как-то была на службе в одном храме, где батюшка прочел перед исповедью 50-ый псалом на русском языке. Все остальное - на церковно-славянском было. К ужасу поняла, что не могу молиться. Слушаешь как рассказ. А молиться не хочется.

Может, кому пригодится: Справочник литургических терминов: http://orthodox.tstu.ru/canto/

 
КлирДата: Воскресенье, 12.12.2010, 17:46 | Сообщение # 3
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
Если объединить все аргументы, которые выдвигают сторонники перевода богослужения на русский язык, то они могут быть сведены к следующим пунктам:

1. Церковнославянский язык непонятен;
2. Священное Писание уже переведено на русский язык, отчего не читать его в церкви по-русски;
3. На Западе богослужение ведется в основном на современном языке, пора переходить и нам;
4. Перевод на русский язык начали еще в прошлом веке, уже есть опыт;
5. Кирилл и Мефодий перевели в свое время православное богослужение на разговорный русский язык того времени, и даже простому народу было все понятно.

1. То, что язык не понятен, обычно говорят новообращенные или вообще те, кто в церковь заглядывают два раза в году: на Крещение — водички святой набрать и на Пасху — куличи освятить. Чтобы понять, почему не переводится богослужение на современный язык, достаточно посмотреть любой толковый молитвослов с параллельным переводом. Молитва на русском языке звучит так же, как голос одинокой скрипки, пытающийся изобразить концерт, написанный для симфонического оркестра. Разговор о непонятности церковнославянского языка явно надуман. Ведь изучают русские люди различные иностранные языки, а вот изучить поэтический язык молитвы как-то лень. Но даже если представить, что вдруг все богослужение перевели на современный понятный всем язык, увеличится ли в храмах число прихожан? Вряд ли. Скорее всего наоборот — православные просто не станут в такие храмы ходить, а те, кто ратовал за перевод богослужебных текстов — так в храм и не соберутся.
Все вышесказанное вовсе не исключает издание толковых молитвословов с объяснением некоторыми сложных мест для помощи начинающим. Но именно для помощи, а не для того, чтобы обращаться к Богу на обмирщвленном упрощенном языке. Есть смысл и в переводе некоторых слов, значение которых со временем разговорной речи изменилось и неадекватно воспринимается молящимися. Но речь идет об единичных словах, а не о богослужении в целом.

2. Для новообращенных текст Священного Писания с трудом воспринимается и на русском языке. Но это вовсе не означает, что его нужно переводить на современный сленговый язык, на котором мы, увы, привыкли общаться. Чтение же Священного Писания на литургии на церковно-славянском помогает в изучении языка, так как благочестивые прихожане читают соответствующие тексты накануне службы на русском и понимают, что читается на литургии на церковно-славянском.

3. Для иностранцев, приобщившихся к Православию, действительно переводятся богослужебные тексты на их родной язык. Но таковых стоит только пожалеть из-за невозможности приобщиться ко всей полноте красоты первозданного текста православных молитв. В некоторых «прогрессивных» приходах, называющих себя православными, есть опыт перевода богослужения, но, его опыт, как правило, печальный. Лишь человеку с больным воображением понравятся следующие перлы таких переводов, как «еще раз, еще раз, примирившись со всеми, помолимся Господу», вместо привычного «паки, паки миром Господу помолимся», или «открою рот свой» вместо «отверзу уста моя» и т. д. Обновленцы двадцатых годов, модернизаторы славянского языка, называли в составленных ими молитвах Приснодеву Марию Вечной Девушкой, а современные украинские самостийники, ничтоже сумняшеся, славянское выражение «Невеста Неневестная» заменили на «Дивка Несосватанная». Чего тут больше — глупости или кощунства?
Даже безупречно точный перевод не достигнет безупречной передачи смысла, заложенного в церковно-славянском тексте. Как, например, переводится в параллельных текстах слово «чаю» в Символе веры? Конечно же — «ожидаю», но «чаю» и «ожидаю» — совсем разные вещи. Воскресения мертвых и жизни будущего века православные христиане именно чают. А как будет звучать в храме «Иже херувимы» на русском языке, наверное, не представляет никто, даже самые ярые ревнители перевода.

4. Идя на уступки реформаторов, Священный Синод в начале XX века создал комиссию для редактирования богослужебных книг. Несколько основных литургических книг с заметно русифицированным текстом вышли в свет. Но церковный народ так и не принял эти «более понятные» тексты. И хотя к Поместному Собору Русской Православной Церкви 1917 — 1918 годов был подготовлен проект о допущении перевода богослужения на современный русский язык, на Соборе он даже не рассматривался. Верующие люди не сомневаются, что для такой перемены не было воли Божией. В том, что в прошлом веке работы по переводу церковно-славянского языка все-таки проводились, — свидетельство начинающегося духовного упадка, о котором с горечью говорили многие духоносные пастыри. К чему это привело — известно.

5. Заявление о том, что святые Кирилл и Мефодий в свое время перевели богослужебные тексты с греческого на русский разговорный язык — очень распространенное заблуждение. Греческие богослужебные тексты были составлены на древнем литературном греческом языке, который во времена святых Кирилла и Мефодия значительно отличался от греческого народного разговорного. И именно на базе этого языка святые создали новый славянский литературный язык богослужения, который был и для древних россиян непривычен и, поначалу, во многом непонятен. Богослужение — это достояние не одного поколения, и церковно-славянский язык как объединяет православные народы, так и соединяет нас с минувшими поколениями.

В заключение обзора уместно привести высказывание протоиерея Валентина Свенцицкого: «Богослужение должно совершаться на славянском языке. Причина такого утверждения ясна для тех, кто решает вопрос не на основании мирских размышлений, а на основании духовного опыта. Этот опыт показал людям, что язык повседневный, на котором ведутся наши мирские разговоры, перенесенный в богослужение, влечет за собой мирские воспоминания, и наша мысль, и без того блуждающая невесть где во время молитвы и занимающаяся своими мирскими делами, от этого мирского языка при богослужении еще более уносится в сферу мирских забот. Этот духовный опыт показал, что славянский язык является совершеннейшей формой для выражения молитвенных состояний. В вопросах веры не так важен рассудок, как вся совокупность душевных сил, уразумевающих эти истины, так и в молитве важен вовсе не дословный перевод и знание каждого слова, а полнота и совершенство формы языковой, вмещающей целокупное содержание». Всем же, ратующим о переводе богослужения, полезно напомнить слова преподобного Серафима Саровского: «Всякое желание внести якобы усовершенствование, изменения в правила и учение Святой Церкви, есть ересь, желание создать свою особую церковь по измышлению разума человеческого, отступление от постановления Cвятого Духа и есть хула на Духа Святого, которая не простится вовек».http://www.nikolay.orthodoxy.ru/articles/rus_or_cslav.htm

 
NoliuДата: Воскресенье, 02.01.2011, 22:33 | Сообщение # 4
Блаженны нищие духом
Группа: Проверенные
Сообщений: 108
Репутация: 0
Статус: Offline
Еп.Лонгин:
Еще со времен Ломоносова мы живем в ситуации так называемой диглоссии, когда одновременно используются два языка, воспринимаемые носителями как один, но в двух стилистических формах. Так, функции «высокого» языка в нашей культуре всегда выполнял и продолжает выполнять церковнославянский язык. Люди, которые говорят, что они совершенно не знают и не понимают церковнославянского, ошибаются, потому что те, кто читают пушкинского «Пророка»: Восстань, пророк, и виждь, и внемли,/ исполнись волею Моей,/ и, обходя моря и земли, / глаголом жги сердца людей,- читают церковнославянский текст. Все высокие понятия, которые связаны с выражением не сиюминутного, не имеющего отношения к чему-то земному, дольнему,- все эти понятия в нашем языке, в нашей культуре, в нашей литературе, в том числе и в литературе XX столетия, сформулированы церковнославянским языком. Замечательный пример: гимн Советского Союза, написанный С.М. Михалковым (первая его редакция) - это церковнославянский язык. Даже Вл. Маяковский, поэт-футурист, а впоследствии певец революции, прославлявший коммунизм, в значительной степени опирался на формы церковнославянского языка, очень часто употреблял церковнославянизмы в лексике или как принцип построения фразы.

Используется церковнославянский язык и сегодня: русский язык просто не выработал соответствующих понятий и определений, лексики высокой тематики. Представим себе, что мы сегодня переводим богослужение. Так, мы поем в храме: Отверзу уста моя… Как перевести? «Открою рот мой»? Или представьте себе, вместо перст Божий мы говорим «палец Божий»… И таких примеров можно привести множество. Когда недавно я в книжном магазине открыл двухтомник перевода богослужения на русский язык, выполненный в общине отца Георгия Кочеткова, я его сразу же закрыл, потому что первое, что я увидел, были слова: «достопочтенный Иосиф» вместо «благообразный Иосиф». И мне непонятно, чем слово «достопочтенный» в данном контексте для современного человека, не знающего церковнославянского языка, лучше слова благообразный? Тем более, что последнее слово у любого, кто ходит в Церковь и слышит его, на генетическом уровне сразу же вызовет ассоциацию со Страстной неделей, с Великой Пятницей и тем человеком, который снял с Креста Тело Иисуса Христа. Тогда как у слова «достопочтенный» вообще нет никаких ассоциаций в нашем языке, в нашей культуре, не считая знатоков английского философа Б`еды Достопочтенного. Пожалуй, это единственная ассоциация, которая может возникнуть у слушателя или читателя.

Как мне кажется, проблема трудности восприятия богослужения заключается несколько в другом: не в непонятном церковнославянском языке, а в том, что богослужение наше - библейское. А Библия - книга, для многих наших современников закрытая, даже для тех, кто часто ходит в церковь.

Возьмем, к примеру, один из текстов нашего богослужения - начало молитвы перед исповедью, которую более-менее часто слышат постоянные прихожане: Боже, Спасителю наш, иже пророком Твоим Нафаном покаявшемуся Давиду о своих согрешениих оставление даровавый, и Манассиину в покаяние молитву приемый…. Вот мы ее переводим: «Господи, Ты, Который даровал оставление грехов через пророка Нафана покаявшемуся Давиду и принял покаяние Манассии…». Что современному человеку, зашедшему в церковь, стало понятнее после перевода? Кто такой Давид? Кто такой Манассия? Кто такой Нафан? Вообще,- это люди или просто название какой-то местности, города?

Перевод на современный русский язык ничего не даст человеку, если он не знает Священного Писания, если он не знает историй о покаянии Давида и Манассии. Взять, к примеру, канон преподобного Андрея Критского, который переведен на современный русский язык и иногда даже читается так в храмах. Помимо того, что в переводе для русскоязычного слушателя пропадает вся высокая поэзия этого канона, он не становится более понятным, потому что весь насыщен библейской лексикой и ссылками на те или иные библейские события. Предполагается, что читающий этот канон знает Священное Писание и его образы живут в сердце человека. Автор словно прикасается к струнам в душе, которые должны зазвучать. Если этого нет, то даже самый понятный перевод не поможет.

 
RosaДата: Воскресенье, 06.02.2011, 18:27 | Сообщение # 5
Блаженны чистые сердцем
Группа: Проверенные
Сообщений: 433
Репутация: 0
Статус: Offline
"ЦЕРКОВНО-СЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК НА ПУТИ ПРАВОСЛАВНОГО БОГОПОЗНАНИЯ

Сегодня по отношению к церковнославянскому языку в православной светской, да и подчас в церковной культурной и научной среде чувствуется некая оппозиционность, вызванная, прежде всего, двумя причинами.

Во-первых, в сознание православных людей часто намеренно внедряется неприязненная мысль, что церковнославянский язык устарел, одряхлел, стал ветх и непонятен, что его надо изменить, приблизить, приспособить к русскому языковому сознанию. Гонители церковнославянского языка говорят и о том, что церковнославянское богослужение непонятно людям, только лишь приступающим к Православию, что оно отторгает неофитов от Церкви.

Вторая же причина, по видимости кажущаяся объективной, состоит в том, что мысль о непонятности и трудности этого языка подкрепляют современные церковнославянские учебники и грамматики, продраться через усложненность и наукообразие которых нормальному человеку без филологического образования почти невозможно. Так что авторы учебников, вольно или невольно, тоже выступают в роли гонителей церковнославянского языка, нагромождением грамматических трудностей отвращая от церковнославянской молитвы и богослужения людей, приступающих к Православному вероучению.

И в этом видится великая пагуба, грозящая не столько церковнославянскому языку, сколько нам всем - православным русским людям, через этот язык приближающимся к Господу. Как все это следует понимать?

Слово церковнославянского языка несет в себе энергию добра. Сила добра, отлитая в формулах церковнославянского языка, велика и всесильна. Великие слова - Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа. Аминь - есть прямое действие Божией Силы. Освященные Именем Господним дела человеческие обретают тем самым жизнестойкость. По непрестанно творимой человеком молитве, а православные молитвы звучат по-церковнославянски, Господь строит жизнь человека. И спасительный псалом «Живый в помощи Вышняго», который многие не мудрено называют «Живые помощи», пусть и не каждым словом понятен простецу, но православный человек знает, что каждое слово этого псалма бесы понимают и трепещут, что по слову этого псалма живая помощь Божия нисходит на человека.

Так что церковнославянский язык, хотя и действительно древний, ему уже больше тысячи лет, но старец этот не дряхлый и немощный, а многомудрый и опытный, а, главное, всесильный в деле добра. И не мне убеждать вас в том, как нужна нам ныне защитительная сень церковнославянской молитвы и спасительный кров церковнославянского богослужения. Ведь сегодня мы все живем в так называемом информационном обществе, — весь мир, и православная Россия не исключение, опутан ловчей сетью теле- и радио- эфиров. Об этом времени, кажется, преп. Нил Мироточивый говорил, что будут у людей в домах в красных углах вместо икон стоять черные ящики, а на крышах домов будут расти рога. Через эти вот зловещие ящики (буквально зловещие - они ведь вещают злое!) дьявол действует не столько на сознание и на рассудок человека, сколько на подсознание — т.е. на человеческую душу — душу каждого из нас — от старика до младенца. Ибо каждый человек, согласно последним исследованиям генетиков, а Церковь об этом знала всегда, представляет собой подобие антенны, излучающей и поглощающей, и ни одно слово, им увиденное или услышанное, не проходит мимо него, ни доброе слово, заметьте, ни злое. Мощные технические приемы так воздействуют на душу человека, что если не делом, то словом и помышлением каждый, кто смотрит сегодня телевизор, слушает радио, просто ходит по городу и вынужден останавливаться глазами на рекламах на улицах, на витринах магазинов, согрешает и нарушает заповеди - не убий, не укради, не прелюбодействуй, не сотвори себе кумира. Очистить же душу человеческую, омертвленную греховными помыслами, освободить подсознание от разрушительного нейролингвистического программирования может древний и незамутненный грехом церковнославянский язык, который, как летний дождь, омывает душу высокими и чистыми языковыми смыслами и доброй энергией словесных символов. Это сегодня признают и те, кто разрабатывает методы нейролингвистического программирования для управления массами в политических и коммерческих целях. Не могу не процитировать их досадливое предупреждение: «Молитвы на церковнославянском языке осуществляют контрсуггестию (т. е. препятствуют внушению), и доминирующие фоносемантические признаки всех церковнославянских христианских молитв — светлый, нежный, яркий». А это означает, что церковнославянский язык может преградить путь любому непрошеному вторжению в твою душу. Что бы ни случилось за многотрудный и суетный день, грядущий на сон человек чтением Псалтири и вечернего правила, слышанием Евангельских слов очищается и крепится, становится недоступным для бесовского наущения.

Вот что такое - Господи, ослаби, остави, прости все прегрешения раба Божия имя рек, вольныя же и невольныя - в разрешительной молитве священника на исповеди. А псалом 50-й - ведь в нем каждое слово - покаянная свеча к Богу - Помилуй, омый, очисти! И это непреложно даже тогда, когда мы не вполне понимаем смысла молитвы, так в псаломских словах — Потерпи Господа и да крепится сердце твое - невозможно сегодня уразуметь древнее значение слова терпети, близкое родственному трепетати. Потерпи Господа - это значит покоряйся Господу с трепетом. И это удивительное слово «потерпи» в молитвенном контексте Псалма спасает нас, возвышает нашу душу, очищает ее от житейской скверны помимо нашего рассудка.

Но не одна только энергия добра делает сегодня церковнославянский язык спасительным якорем православного человека. В церковнославянских текстах Св. Писания, в Евангелии, Псалтири, во множестве отеческих творений, за тысячелетия созданных в Византии и на Руси, явственно открывается Бог. Церковнославянский язык есть путь Богопознания русских православных людей. И всегда было так, и тысячу лет назад, и ныне, человеку, принимающему Православие, приходится восходить к Богу не только по духовной лествице, но и по лествице языковой. Казалось бы, почему нынешний русский язык нам тут не помощник? Чем Св. Писание и Богослужение в русском переводе хуже церковнославянского? Так это еще Шишков в начале XIX века говорил, что когда слышишь слова: Се Жених грядет в полунощи, то видишь Самого Господа Иисуса Христа, но когда тебе говорят - Вот жених идет в полночь, то никакого Христа тут почему-то не видно. А новые попытки переводов и того хуже - они жалки и еретически соблазнительны. Когда игумен Иннокентий Павлов перевел Символ Веры «Ожидаю воскресения мертвых и жизни будущего века», А.Ч. Козаржевский помнится, хорошо прокомментировал этот перевод: «Ну вот, прямо-таки сидит в кресле и ожидает!» А ведь в церковнославянском слове «чаю» таится древнее значение - упование на справедливость Божьего Суда. Это древнее значение легко усмотреть в производном слове «отчаяние», в нем слышится отсутствие всякой надежды на Божью справедливость.

Широко известен тезис: Границы моего языка есть границы моего мира. Вся глубина и широта познаний наших о мире зиждется на широте языковых понятий о нем. Но в церковнославянском языке мы познаем не только и не столько этот мир, сколько Самого Господа. Вот почему без этого языка русскому человеку так трудно православно мыслить.

Познание Бога и познание Сущности Православной Веры — вот к чему ведет изучение церковнославянского языка. И удивительно, что слова этого языка порой глубже греческих прототипов разъясняют нам ее непостижимую глубину. Вот, к примеру, глагол «воскреснути». Существительное «воскресение» — по-гречески «анастасия» — всего лишь «восстание». А в церковнославянских словах «воскресение» и «воскреснути» заключен корень «кресити», имеющий два древнейших смысла «оживать» и «воспламеняться». Соедините эти два значения в словах Псалмопевца - Воскресни, Господи, или в великом пасхальном приветствии: Христос воскресе, и какая величественная картина предстанет вашим глазам.

А слово «смирение», которое привычно воспринимают как христианскую «добродетель» покорности и самоуничижения, если вглядеться в него через призму церковнославянских текстов и древних славянских родственных корней «мир» и «мера» (равновесие), оказывается, несет в себе иное значение, нежели всего только «уничижительная покорность». «Смиритися» значит примириться с Богом. с ближним, а следовательно, обрести равновесие, опору в жизни смирение как примирение и равновесие духа противоположно греху гордости как бунту и взрыву.

Ведь до чего дошло! На неточных и неправильных русских переводах Св. Писания строим даже наши православные воззрения на власть и государство. А церковнославянский текст восстанавливает подлинное отношение христианина к власти, дословно воспроизводя греческий оригинал. У св. ап. Павла в Послании к Римлянам дается формула, которая по-русски обычно переводится так: Нет власти не от Бога, или еще более обобщенно: Всякая власть от Бога, а потому противящийся власти Божию повелению противится (Рим.13:1-2). Отсюда произрастает ложное предписание якобы христианской покорности любым властям - даже безбожным, богоборческим, иноверным, продажным, губящим народы. Но ведь в церковнославянском тексте не так сказано. Вслушайтесь: Несть власть, аще не от Бога, сущия же власти от Бога учинены суть (Рим.13:1). А это означает следующее: не является властью власть, если она не от Бога. Подлинна только власть, учрежденная от Бога! (Слово «сущий» здесь означает именно подлинный, истинный, настоящий - сравните старинное русское выражение: сущая правда). Следовательно, не всякая власть от Бога и не всякой власти следует покоряться, а только власти, учрежденной Богом, христианской, а потому подлинной. Таково исконное представление Русского Православия об отношении к власти, а будь оно иным, то никогда русские бы не одолели ига татарского, польского, нашествия французского, вторжения немецкого, и от сегодняшнего истребления народов России не было бы тогда никакой надежды на спасение.

Итак, современный русский человек, как и тысячу лет назад, принимая Православную Веру, по-прежнему имеет перед собой не только духовную, но и языковую лествицу. И стоит ли сетовать, что в церковнославянском языке нам понятно не все и не сразу. Разве ребенок, слушая в колыбели материнскую песнь, все понимает в ней? Нет! Вначале он слышит лишь родной голос матери, чистую мелодию напева, потом угадывает отдельные слова, неумело их повторяет... Но нужно вырасти, родить своих детей и только над их колыбелью понять, что несет в себе эта старинная русская колыбельная, на которой взрастали поколения. В Церкви изначально мы те же дети, мы слышим вначале ясный голос священника, мелодию, выводимую хором, строгий речитатив псаломщика. Потом мы начинаем различать слова, повторять и выучивать их... И на этом пути надо постоянно помнить, что церковнославянский язык нам родной, что на нем взрастали поколения православных людей в России, что это язык Богопознания русских и заменить его чем-то иным все равно что заменить материнскую колыбельную песню современным шлягером.

Но тогда встает вопрос - как изучать этот язык, если современные церковнославянские грамматики, устроенные на принципах грамматик иностранных языков, воспитывают страх перед сложным и малопонятным скоплением слов, форм, текстов.

Наши предки издревле учили церковнославянский язык по Псалтири и Часослову, не по азбукам и грамматикам читать привыкали, а по тексту Литургии. Как это было возможно? Ответ очень прост. Младенца с рождения носили в храм на службы, и он впитывал, запоминал, выучивал за свои семь-восемь младенческих лет весь богослужебный круг на слух. А затем эти звучащие тексты его родного, повторяю, языка в уме ребенка, открывшего Часослов и Псалтирь, совмещались с графическим их изображением. И появлялся на Руси еще один православный грамотей и книгочей.

И такое обучение, с точки зрения современной лингвистической науки, абсолютно оправдано. Ведь основы знания языка заложены в генетической памяти каждого человека. Именно поэтому ребенок в совершенстве овладевает родным языком с двух до пяти лет. Все сложнейшие грамматические формы церковнославянского языка, все забытые нами славянские корни слов были когда-то и в русском языке, сегодня они отчасти утрачены, но это не означает, что их нет в нашей генетической памяти. Задача учителя - при бережном, любовном чтении церковнославянских текстов Св. Писания извлечь эти формы и корни из языковой памяти своих учеников. И тогда церковнославянский язык прорастет в их душах обилием благодатных смыслов.

Нет сомнения, что сегодня обучение церковнославянскому языку среди воцерковленных людей и должно вестись так: сначала храм, младенчески смиренное привыкание к непонятным словам, впитывание их, потом чтение и терпеливая вдумчивость в смысл слов Св. Писания, хорошо бы под водительством благоразумного учителя. А уж сокровища синтаксиса и многоценный бисер орфографии оставим для профессионалов, пусть овладевают ими, чтобы правильно издавать тексты Св. Писания для нашего вразумления.

Невоцерковленных же детей следует учить церковнославянскому языку как неотъемлемой части нашей русской культуры, как языку родной словесности, чтобы потом не чужими входили они в храм Божий, чтобы их души могли возлетать к Богу словами церковнославянской молитвы и защищаться оружием молитвы от губительного информационного вторжения.

Миронова Т. Л., профессор Православного Свято-Тихоновского Богословского института,
доктор филологических наук
Доклад на XI Международных образовательных чтениях, Москва, 2003 год.
http://eparhia.karelia.ru/csja.htm

 
LukaДата: Среда, 16.03.2011, 13:35 | Сообщение # 6
Делу время-потехе час
Группа: Пользователи
Сообщений: 78
Репутация: 0
Статус: Offline
Quote (Клир)
Церковнославянский язык непонятен

"Под именем Церковнославянского языка или старославянского языка принято понимать тот язык, на который в IX в. был сделан перевод Св. Писания и богослужебных книг первоучителями славян, св. Кириллом и Мефодием. Сам по себе термин церковнославянский язык неточен, потому что одинаково может относиться как к позднейшим видам этого языка, употребляемым в православном богослужении у разных славян и румын, так и к языку таких древних памятников, как Зографское евангелие, и т. д. Определение "древне-церковно-славянский язык" язык тоже мало прибавляет точности, ибо может относиться как к языку Остромирова евангелия, так и к языку Зографского евангелия или Савиной книги. Термин "старославянский" еще менее точен и может обозначать всякий старый славянский язык: русский, польский, чешский и т. д. Поэтому многие ученые предпочитают термин "древнеболгарский" язык.

Церковнославянский язык, в качестве литературного и богослужебного языка, получил в IX в. широкое употребление у всех славянских народов, крещенных первоучителями или их учениками: болгар, сербов, хорватов, чехов, мораван, русских, быть может даже поляков и словинцев. Он сохранился в ряде памятников церковнославянской письменности, едва ли восходящих далее XI в. и в большинстве случаев находящихся в более или менее тесной связи с вышеупомянутым переводом, который до нас не дошел.

Церковнославянский никогда не был языком разговорного общения. Как книжный он был противопоставлен живым национальным языкам. Как литературный он был нормированным языком, причем норма определялась не только местом, где был переписан текст, но также характером и назначением самого текста. Элементы живого разговорного (русского, сербского, болгарского) могли в том или ином количестве проникать в церковнославянские тексты. Норма каждого конкретного текста определялась взаимоотношением элементов книжного и живого разговорного языка. Чем важнее был текст в глазах средневекового книжника-христианина, тем архаичнее и строже языковая норма. В богослужебные тексты элементы разговорного языка почти не проникали. Книжники следовали традиции и ориентировались на наиболее древние тексты. Параллельно с текстами существовала также деловая письменность и частная переписка. Язык деловых и частных документов соединяет элементы живого национального языка (русского, сербского, болгарского и т.п.) и отдельные церковнославянские формы.

Активное взаимодействие книжных культур и миграция рукописей приводили к тому, что один и тот же текст переписывался и читался в разных редакциях. К XIV в. пришло понимание того, что тексты содержат ошибки. Существование разных редакций не позволяло решить вопрос о том, какой текст древнее, а следовательно лучше. При этом более совершенными казались традиции других народов. Если южнославянские книжники ориентировались на русские рукописи, то русские книжники, напротив, считали, что более авторитетной является южнославянская традиция, так как именно у южных славян сохранились особенности древнего языка. Они ценили болгарские и сербские рукописи и подражали их орфографии.

Вместе с орфографическими нормами от южных славян приходят и первые грамматики. Первой грамматикой церковнославянского языка, в современном значении этого слова, является грамматика Лаврентия Зизания (1596). В 1619 появляется церковнославянская грамматика Мелетия Смотрицкого, которая определила позднейшую языковую норму. В своей работе книжники стремились к исправлению языка и текста переписываемых книг. При этом представление о том, что такое правильный текст, с течением времени менялось. Поэтому в разные эпохи книги правились то по рукописям, которые редакторы считали древними, то по книгам, привезенным из других славянских областей, то по греческим оригиналам. В результате постоянного исправления богослужебных книг церковнославянский язык и приобрел свой современный облик. В основном этот процесс завершился в конце XVII в., когда по инициативе патриарха Никона было произведено исправление богослужебных книг. Поскольку Россия снабжала богослужебными книгами другие славянские страны, послениконовский облик церковнославянского языка стал общей нормой для всех православных славян.

В России церковнославянский язык был языком церкви и культуры вплоть до XVIII в. После возникновения русского литературного языка нового типа церковнославянский остается лишь языком православного богослужения. Корпус церковнославянских текстов постоянно пополняется: составляются новые церковные службы, акафисты и молитвы."
http://prosymbol.ru/%D1%86%....BA.aspx

Добавлено (16.03.2011, 13:27)
---------------------------------------------
Народноразговорная основа Церковнославянского языка

"Осуществляя свои первые переводы, явившиеся образцом для последующих славянских переводов и оригинальных произведений, Кирилл, несомненно, ориентировался на какой-то живой славянский диалект. Если Кирилл начал перевод греческих текстов еще до поездки в Моравию, то, очевидно, он должен был ориентироваться на известный ему славянский диалект. А таким был диалект солунских славян, который, можно думать, и является основой первых переводов. Славянские языки в середине IX в. были очень близки друг другу и различались очень немногими чертами. И эти немногие черты указывают на болгаромакедонскую основу церковнославянского языка [1]. На принадлежность церковнославянского языка болгаромакедонской группе указывает и состав народных (не книжных) греческих заимствований, что могло характеризовать лишь язык славян, постоянно общавшихся с греками.
Церковнославянский язык и Русский язык

Церковнославянский язык сыграл большую роль в развитии русского литературного языка [2]. Официальное принятие Киевской Русью христианства (988 г.) повлекло за собой признание кириллицы как единственной, одобренной светской и церковной властью азбуки. Поэтому русские люди учились читать и писать по книгам, написанным на церковнославянском языке. На этом же языке, с прибавлением некоторых древнерусских элементов, они стали писать церковно-литературные произведения. В дальнейшем церковнославянские элементы проникают в художественную литературу, в публицистику и даже в государственные акты.

Церковнославянский язык до XVII в. употреблялся у русских в качестве одной из разновидностей русского литературного языка. С XVIII же века, когда русский литературный язык в основном стал строиться на основе живой речи, старославянские элементы стали использоваться в качестве стилистического средства в поэзии и публицистике.

Современный русский литературный язык содержит в себе значительное количество различных элементов церковнославянского языка, подвергшихся в той или иной мере определенным изменениям в истории развития русского языка. Из церковнославянского языка вошло в русский язык так много слов и употребляются они настолько часто, что некоторые из них, утратив свой книжный оттенок, проникли в разговорный язык, а параллельные им слова исконно русского происхождения вышли из употребления.

Все это показывает, насколько органически вросли в русский язык церковнославянские элементы. Вот почему нельзя основательно изучить современный русский язык, не зная церковнославянского языка, и вот почему многие явления современной грамматики становятся понятными лишь в свете изучения истории языка. Знакомство с церковнославянским языком дает возможность увидеть, как в языковых фактах отражается развитие мышления, движение от конкретного к абстрактному, т.е. к отражению связей и закономерностей окружающего мира. Церковнославянский язык помогает глубже, полнее понять современный русский язык".

Добавлено (16.03.2011, 13:30)
---------------------------------------------
* Брокгауз и Ефрон, статья Церковнославянский язык, http://www.cultinfo.ru/fulltext/1/001/007/111/111964.htm
* интернет энциклопедия "Кругосвет", статья "Церковнославянский язык", http://www.krugosvet.ru/articles/80/1008071/1008071a1.htm
* Г. П. Федотов, Славянский или русский язык в богослужении, журнал "Путь", 1938, №57 http://www.church.obninsk.ru/pray/fedotov.htm
* А.Ю. Мусорин, Церковнославянский язык и церковнославянизмы, Наука. Университет. 2000. Материалы Первой научной конференции. - Новосибирск, 2000. - С. 82-86, http://www.philology.ru/linguistics2/musorin-00.htm
* Александр Моторин, ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК: КАРТИНА МИРА, http://www.pravoslavie.ru/analit/050210105753
* А.М. Камчатнов, СТРАНИЦА ИЗ ИСТОРИИ БОРЬБЫ ЗА ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК, Ежегодная богословская конференция православного Свято-Тихоновского богословского института. - М., 1997, http://www.philology.ru/linguistics2/kamchatnov-97.htm
* обзор книги, М.Л. Ремнева, В.С. Савельев, И.И. Филичев. Церковнославянский язык. Грамматика с текстами и словарем. М.: Издательство МГУ, 1999. 232 с., http://www.pravoslavie.ru/sretmon/uchil/csl.htm
* Д-р Ксения Кончаревич (Белград, Сербия), СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА СЕГОДНЯ, http://www.russian.slavica.org/article106.html
* Лариса Маршева, ПРАСЛАВЯНСКИЙ, ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ, РУССКИЙ..., http://www.pravoslavie.ru/sretmon/uchil/praslavian.htm
* Татьяна Дамировна МАРКОВА, Церковнославянский язык как хранитель русских нравственных ориентиров, http://kds.eparhia.ru/publishing/sobesednik/three/articletwo/
* Миронова Т. Л., ЦЕРКОВНО-СЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК НА ПУТИ ПРАВОСЛАВНОГО БОГОПОЗНАНИЯ, Доклад на XI Международных образовательных чтениях, Москва, 2003 год., http://eparhia.onego.ru/csja.htm

Добавлено (16.03.2011, 13:32)
---------------------------------------------
http://prosymbol.ru/Data....dex.htm
· Миронова Т. Л.

Церковно-славянский язык на пути православного богопознания

* Архимандрит Рафаил Карелин

О мистической красоте церковного языка

· Значение глагола «помиловать» в «Иисусовой молитве»

* Л.Г. Панин

ПУШКИН и церковнославянский язык

* Николай Каверин

Церковнославянский язык – это наш язык для беседы с Богом

Добавлено (16.03.2011, 13:34)
---------------------------------------------
"Архимандрит Рафаил Карелин
О мистической красоте церковного языка

Древний язык ближе к внутреннему логосу - языку духа, языку религиозной интуиции и молитвенных созерцаний. Это язык не рассудка, а сердца, язык глубоких гностических проникновений, язык напряженной духовной энергии и особой динамики. Древние языки вызывают в человеческой душе нечто вроде припоминаний о потерянной человеком способности внутренних непосредственных передач своих мыслей, восприятия другой души и озарений от Бога.

Есть сокровенный, внутренний язык, который глубже внешнего языка, нуждающегося в форме слова. Профористические (внешние) языки все больше отдаляются от своего центра - духовного логоса, все больше дифференцируются и материализируются. Новые языки обращены преимущественно к рассудку человека - аналитической способности его разума, низшей по сравнению с духовной интуицией. Они способны также выразить эмоциональные и страстные состояния человека; но для той области духа, которая проявляет себя в молитвенном порыве, новые языки оказываются вялыми, бессильными, как мышцы дряхлого старика.

Сторонники языковой реформы богослужения утверждают, что на новом, современном языке литургия будет более понятной. Но литургия, сама по себе, тайна. Она не может стать понятной на вербально - семантическом уровне, иначе можно было бы понять и усвоить литургику с книгой в руках за письменным столом.

Литургия - это не повествование, которое может быть подробно разъяснено, ни загадка, которую можно разгадать, ни задачу, которую надо разрешить. Богослужение – это включенность человека в духовную реалию, а средством для этого является воздействие на душу человека всего духовного поля Церкви: храмовой архитектуры и убранства, иконописи и богослужебных напевов, а самое главное - сила молитв священнослужителей и народа, находящихся в Церкви. Про святого Иоанна Кронштадтского рассказывали, что когда он совершал литургию, или молча молился на проскомидии, люди чувствовали явно, почти физически, силу его молитв и благодатную помощь.

Древней язык ближе к внутреннему логосу, поэтому он имеет большее воздействие на человеческое сердце. Странное явление: иногда фраза на славянском языке, минуя аналитический рассудок человека, струей горячего света озаряет, как будто открывает его сердце, и оно трепещет так, как душа странника, который после дальнего пути увидел огни отеческого дома. Здесь происходит то, что мы можем не вполне точно назвать - припоминанием. Человек вспоминает о потерянном рае и о том языке, которому повиновались все живые существа, как царю земли, на котором он беседовал с ангелами.

Здесь мистика и обаяние языка: древний священный язык трогает человеческое сердце, заставляет звучать сокровенные струны души. Модернисты не знают и не чувствуют этого; они хотят древний язык заменить новыми языками для того, чтобы была понятнее семантика слова, которая не делает понятнее тайну богослужения. Кроме того, в богослужении существует язык обрядов и ритуалов, не менее важный, чем словесный язык. Этот символический язык еще менее понятен, но он служит средством включенности человека в живую реалию происходящих событий.

Если мы хотим сделать богослужение доступным для нашего плоского рассудка, то должны сделать понятными церковные обряды: заменить их словесной интерпретацией или перевести их на язык театральной пантомимы, то есть, превратить обряд из многогранного священного символа, в мимический жест. Что же останется тогда от литургии - назидательное представление? Когда мы говорим, что литургия это выражение земной жизни Христа Спасителя, то мы вовсе не имеем в виду, что литургия - инсценировка Евангелия; литургия - это возможность для человека посредством священных символов самому стать участником библейских событий, внутренне воспринять Голгофскую Жертву, как

Жертву, совершенную лично для него, а Воскресение Христа - как воскресение своей души.

Мы сказали, что древний язык это напоминание сердцу человека о его древнем отечестве - потерянном рае. Современный язык - это язык школы и университета, язык улицы и рынка, фабрики и вокзала. Он не помогает человеку вырваться из плена обыденных повседневных дел, забот и интересов. Напротив, священный язык как бы свидетельствует, что в храме мы общаемся с другим миром, с другой, необычной для нас реалией. Hе только между содержанием речи и чувством, но также самой формой языка и чувством существуют ассоциативные связи. Вообще форма не может быть совершенно абстрагирована от содержания. Новый язык, хотим мы этого дли нет, будет нести в сeбe новое содержание, новую информацию, новый эмоциональный подтекст, выявить и определить которые невозможно нашему логизирующему рассудку.

Проповедь в храме произносится на современном языке. Но молитву нельзя смешать с проповедью или богословием. Проповедь рассказывает о духовном мире, а молитва включает нас в этот мир; богословие указывает путь, а молитва ведет по этому пути.

Мы говорим о красоте древних языков. Что мы подразумеваем под этим? Мы думаем, что это некое тайное созвучие ритмов сердца с ритмами древнего языка и эта гармония воспринимается нами как особая красота языка. Прочитаем вслух внимательно псалмы на новом и древнем языках, какую разницу увидим мы в своем внутреннем состоянии? Новый язык подобен воде, которая может утолить жажду, но оставит душу холодной, а древний язык - вино, которое веселит и радует сердце человека."

Добавлено (16.03.2011, 13:35)
---------------------------------------------
"Миронова Т. Л. ЦЕРКОВНО-СЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК НА ПУТИ ПРАВОСЛАВНОГО БОГОПОЗНАНИЯ http://eparhia.onego.ru/csja.htm

Сегодня по отношению к церковнославянскому языку в православной светской, да и подчас в церковной культурной и научной среде чувствуется некая оппозиционность, вызванная, прежде всего, двумя причинами.

Во-первых, в сознание православных людей часто намеренно внедряется неприязненная мысль, что церковнославянский язык устарел, одряхлел, стал ветх и непонятен, что его надо изменить, приблизить, приспособить к русскому языковому сознанию. Гонители церковнославянского языка говорят и о том, что церковнославянское богослужение непонятно людям, только лишь приступающим к Православию, что оно отторгает неофитов от Церкви.

Вторая же причина, по видимости кажущаяся объективной, состоит в том, что мысль о непонятности и трудности этого языка подкрепляют современные церковнославянские учебники и грамматики, продраться через усложненность и наукообразие которых нормальному человеку без филологического образования почти невозможно. Так что авторы учебников, вольно или невольно, тоже выступают в роли гонителей церковнославянского языка, нагромождением грамматических трудностей отвращая от церковнославянской молитвы и богослужения людей, приступающих к Православному вероучению.

И в этом видится великая пагуба, грозящая не столько церковнославянскому языку, сколько нам всем - православным русским людям, через этот язык приближающимся к Господу. Как все это следует понимать?

Слово церковнославянского языка несет в себе энергию добра. Сила добра, отлитая в формулах церковнославянского языка, велика и всесильна. Великие слова - Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа. Аминь - есть прямое действие Божией Силы. Освященные Именем Господним дела человеческие обретают тем самым жизнестойкость. По непрестанно творимой человеком молитве, а православные молитвы звучат по-церковнославянски, Господь строит жизнь человека. И спасительный псалом «Живый в помощи Вышняго», который многие не мудрено называют «Живые помощи», пусть и не каждым словом понятен простецу, но православный человек знает, что каждое слово этого псалма бесы понимают и трепещут, что по слову этого псалма живая помощь Божия нисходит на человека.

Так что церковнославянский язык, хотя и действительно древний, ему уже больше тысячи лет, но старец этот не дряхлый и немощный, а многомудрый и опытный, а, главное, всесильный в деле добра. И не мне убеждать вас в том, как нужна нам ныне защитительная сень церковнославянской молитвы и спасительный кров церковнославянского богослужения. Ведь сегодня мы все живем в так называемом информационном обществе, — весь мир, и православная Россия не исключение, опутан ловчей сетью теле- и радио- эфиров. Об этом времени, кажется, преп. Нил Мироточивый говорил, что будут у людей в домах в красных углах вместо икон стоять черные ящики, а на крышах домов будут расти рога. Через эти вот зловещие ящики (буквально зловещие - они ведь вещают злое!) дьявол действует не столько на сознание и на рассудок человека, сколько на подсознание — т.е. на человеческую душу — душу каждого из нас — от старика до младенца. Ибо каждый человек, согласно последним исследованиям генетиков, а Церковь об этом знала всегда, представляет собой подобие антенны, излучающей и поглощающей, и ни одно слово, им увиденное или услышанное, не проходит мимо него, ни доброе слово, заметьте, ни злое. Мощные технические приемы так воздействуют на душу человека, что если не делом, то словом и помышлением каждый, кто смотрит сегодня телевизор, слушает радио, просто ходит по городу и вынужден останавливаться глазами на рекламах на улицах, на витринах магазинов, согрешает и нарушает заповеди - не убий, не укради, не прелюбодействуй, не сотвори себе кумира. Очистить же душу человеческую, омертвленную греховными помыслами, освободить подсознание от разрушительного нейролингвистического программирования может древний и незамутненный грехом церковнославянский язык, который, как летний дождь, омывает душу высокими и чистыми языковыми смыслами и доброй энергией словесных символов. Это сегодня признают и те, кто разрабатывает методы нейролингвистического программирования для управления массами в политических и коммерческих целях. Не могу не процитировать их досадливое предупреждение: «Молитвы на церковнославянском языке осуществляют контрсуггестию (т. е. препятствуют внушению), и доминирующие фоносемантические признаки всех церковнославянских христианских молитв — светлый, нежный, яркий». А это означает, что церковнославянский язык может преградить путь любому непрошеному вторжению в твою душу. Что бы ни случилось за многотрудный и суетный день, грядущий на сон человек чтением Псалтири и вечернего правила, слышанием Евангельских слов очищается и крепится, становится недоступным для бесовского наущения.

Вот что такое - Господи, ослаби, остави, прости все прегрешения раба Божия имя рек, вольныя же и невольныя - в разрешительной молитве священника на исповеди. А псалом 50-й - ведь в нем каждое слово - покаянная свеча к Богу - Помилуй, омый, очисти! И это непреложно даже тогда, когда мы не вполне понимаем смысла молитвы, так в псаломских словах — Потерпи Господа и да крепится сердце твое - невозможно сегодня уразуметь древнее значение слова терпети, близкое родственному трепетати. Потерпи Господа - это значит покоряйся Господу с трепетом. И это удивительное слово «потерпи» в молитвенном контексте Псалма спасает нас, возвышает нашу душу, очищает ее от житейской скверны помимо нашего рассудка.

Но не одна только энергия добра делает сегодня церковнославянский язык спасительным якорем православного человека. В церковнославянских текстах Св. Писания, в Евангелии, Псалтири, во множестве отеческих творений, за тысячелетия созданных в Византии и на Руси, явственно открывается Бог. Церковнославянский язык есть путь Богопознания русских православных людей. И всегда было так, и тысячу лет назад, и ныне, человеку, принимающему Православие, приходится восходить к Богу не только по духовной лествице, но и по лествице языковой. Казалось бы, почему нынешний русский язык нам тут не помощник? Чем Св. Писание и Богослужение в русском переводе хуже церковнославянского? Так это еще Шишков в начале XIX века говорил, что когда слышишь слова: Се Жених грядет в полунощи, то видишь Самого Господа Иисуса Христа, но когда тебе говорят - Вот жених идет в полночь, то никакого Христа тут почему-то не видно. А новые попытки переводов и того хуже - они жалки и еретически соблазнительны. Когда игумен Иннокентий Павлов перевел Символ Веры «Ожидаю воскресения мертвых и жизни будущего века», А.Ч. Козаржевский помнится, хорошо прокомментировал этот перевод: «Ну вот, прямо-таки сидит в кресле и ожидает!» А ведь в церковнославянском слове «чаю» таится древнее значение - упование на справедливость Божьего Суда. Это древнее значение легко усмотреть в производном слове «отчаяние», в нем слышится отсутствие всякой надежды на Божью справедливость.

Широко известен тезис: Границы моего языка есть границы моего мира. Вся глубина и широта познаний наших о мире зиждется на широте языковых понятий о нем. Но в церковнославянском языке мы познаем не только и не столько этот мир, сколько Самого Господа. Вот почему без этого языка русскому человеку так трудно православно мыслить.

Познание Бога и познание Сущности Православной Веры — вот к чему ведет изучение церковнославянского языка. И удивительно, что слова этого языка порой глубже греческих прототипов разъясняют нам ее непостижимую глубину. Вот, к примеру, глагол «воскреснути». Существительное «воскресение» — по-гречески «анастасия» — всего лишь «восстание». А в церковнославянских словах «воскресение» и «воскреснути» заключен корень «кресити», имеющий два древнейших смысла «оживать» и «воспламеняться». Соедините эти два значения в словах Псалмопевца - Воскресни, Господи, или в великом пасхальном приветствии: Христос воскресе, и какая величественная картина предстанет вашим глазам.

А слово «смирение», которое привычно воспринимают как христианскую «добродетель» покорности и самоуничижения, если вглядеться в него через призму церковнославянских текстов и древних славянских родственных корней «мир» и «мера» (равновесие), оказывается, несет в себе иное значение, нежели всего только «уничижительная покорность». «Смиритися» значит примириться с Богом. с ближним, а следовательно, обрести равновесие, опору в жизни смирение как примирение и равновесие духа противоположно греху гордости как бунту и взрыву.

Ведь до чего дошло! На неточных и неправильных русских переводах Св. Писания строим даже наши православные воззрения на власть и государство. А церковнославянский текст восстанавливает подлинное отношение христианина к власти, дословно воспроизводя греческий оригинал. У св. ап. Павла в Послании к Римлянам дается формула, которая по-русски обычно переводится так: Нет власти не от Бога, или еще более обобщенно: Всякая власть от Бога, а потому противящийся власти Божию повелению противится (Рим.13:1-2). Отсюда произрастает ложное предписание якобы христианской покорности любым властям - даже безбожным, богоборческим, иноверным, продажным, губящим народы. Но ведь в церковнославянском тексте не так сказано. Вслушайтесь: Несть власть, аще не от Бога, сущия же власти от Бога учинены суть (Рим.13:1). А это означает следующее: не является властью власть, если она не от Бога. Подлинна только власть, учрежденная от Бога! (Слово «сущий» здесь означает именно подлинный, истинный, настоящий - сравните старинное русское выражение: сущая правда). Следовательно, не всякая власть от Бога и не всякой власти следует покоряться, а только власти, учрежденной Богом, христианской, а потому подлинной. Таково исконное представление Русского Православия об отношении к власти, а будь оно иным, то никогда русские бы не одолели ига татарского, польского, нашествия французского, вторжения немецкого, и от сегодняшнего истребления народов России не было бы тогда никакой надежды на спасение.

Итак, современный русский человек, как и тысячу лет назад, принимая Православную Веру, по-прежнему имеет перед собой не только духовную, но и языковую лествицу. И стоит ли сетовать, что в церковнославянском языке нам понятно не все и не сразу. Разве ребенок, слушая в колыбели материнскую песнь, все понимает в ней? Нет! Вначале он слышит лишь родной голос матери, чистую мелодию напева, потом угадывает отдельные слова, неумело их повторяет... Но нужно вырасти, родить своих детей и только над их колыбелью понять, что несет в себе эта старинная русская колыбельная, на которой взрастали поколения. В Церкви изначально мы те же дети, мы слышим вначале ясный голос священника, мелодию, выводимую хором, строгий речитатив псаломщика. Потом мы начинаем различать слова, повторять и выучивать их... И на этом пути надо постоянно помнить, что церковнославянский язык нам родной, что на нем взрастали поколения православных людей в России, что это язык Богопознания русских и заменить его чем-то иным все равно что заменить материнскую колыбельную песню современным шлягером.

Но тогда встает вопрос - как изучать этот язык, если современные церковнославянские грамматики, устроенные на принципах грамматик иностранных языков, воспитывают страх перед сложным и малопонятным скоплением слов, форм, текстов.

Наши предки издревле учили церковнославянский язык по Псалтири и Часослову, не по азбукам и грамматикам читать привыкали, а по тексту Литургии. Как это было возможно? Ответ очень прост. Младенца с рождения носили в храм на службы, и он впитывал, запоминал, выучивал за свои семь-восемь младенческих лет весь богослужебный круг на слух. А затем эти звучащие тексты его родного, повторяю, языка в уме ребенка, открывшего Часослов и Псалтирь, совмещались с графическим их изображением. И появлялся на Руси еще один православный грамотей и книгочей.

И такое обучение, с точки зрения современной лингвистической науки, абсолютно оправдано. Ведь основы знания языка заложены в генетической памяти каждого человека. Именно поэтому ребенок в совершенстве овладевает родным языком с двух до пяти лет. Все сложнейшие грамматические формы церковнославянского языка, все забытые нами славянские корни слов были когда-то и в русском языке, сегодня они отчасти утрачены, но это не означает, что их нет в нашей генетической памяти. Задача учителя - при бережном, любовном чтении церковнославянских текстов Св. Писания извлечь эти формы и корни из языковой памяти своих учеников. И тогда церковнославянский язык прорастет в их душах обилием благодатных смыслов.

Нет сомнения, что сегодня обучение церковнославянскому языку среди воцерковленных людей и должно вестись так: сначала храм, младенчески смиренное привыкание к непонятным словам, впитывание их, потом чтение и терпеливая вдумчивость в смысл слов Св. Писания, хорошо бы под водительством благоразумного учителя. А уж сокровища синтаксиса и многоценный бисер орфографии оставим для профессионалов, пусть овладевают ими, чтобы правильно издавать тексты Св. Писания для нашего вразумления.

Невоцерковленных же детей следует учить церковнославянскому языку как неотъемлемой части нашей русской культуры, как языку родной словесности, чтобы потом не чужими входили они в храм Божий, чтобы их души могли возлетать к Богу словами церковнославянской молитвы и защищаться оружием молитвы от губительного информационного вторжения.

Миронова Т. Л., профессор Православного Свято-Тихоновского Богословского института,

доктор филологических наук

Доклад на XI Международных образовательных чтениях, Москва, 2003 год."

 
AppДата: Понедельник, 22.08.2011, 16:06 | Сообщение # 7
Знакомлюсь
Группа: Пользователи
Сообщений: 1
Репутация: 0
Статус: Offline
Представьте индуизм без санскрита (языка духовной и светской элиты) - никому из предлагающих перевести богослужение на русский, не придет в голову предложить перейти на хинди язычникам брахманам. Чтоб не услышать о себе неприятного. А на Руси можно такое предлагать и оставаться с не побитым лицом. И сохранять умную реному произнося несусветные глупости.

Нельзя каптхи по проще сделать, уже в третью вглядываюсь, глаза ломаю?
 
ДеньДата: Вторник, 23.08.2011, 20:21 | Сообщение # 8
Блаженны чистые сердцем
Группа: Проверенные
Сообщений: 282
Репутация: 0
Статус: Offline
Как получается - так и делаем. Простите.
 
DayДата: Воскресенье, 28.08.2011, 14:48 | Сообщение # 9
Блаженны кроткие
Группа: Проверенные
Сообщений: 231
Репутация: 0
Статус: Offline
Церковнославянский язык, на котором ведется богослужение в Русской Православной Церкви, далеко не всем понятен. Особенно тем, кто только-только переступил порог храма. Им часто кажется, что надо немедленно действовать: в срочном порядке переводить все богослужебные тексты на современный русский язык - тогда, мол, всем всё станет понятно. На самом деле вопрос очень многозначный, есть как pro, так и contra. Мы обратились к специалистам - Марине Журинской и Владимир у Кириллину.



Марина Журинская, кандидат филологических наук, лингвист, редактор журнала "Альфа и Омега".

Под грузом вторичных смыслов

- Марина Андреевна, мне приходилось слышать, будто русский язык однозначно хуже церковнославянского и потому на него нельзя переводить богослужение. Вы с этим согласны?

- Разговоры о том, что церковнославянский язык лучше русского - это разговоры наивные, потому что на всяком языке можно выразить вообще все, что только может прийти человеку в голову. Рассуждения о том, что есть такое слово, подобного которому нет в других языках, тоже довольно наивны - прежде всего потому, что смысл выражается не в отдельных словах, а в предложениях. Всегда с помощью того или иного количества слов можно сказать все, что человек думает. Рассуждения об особой поэтичности церковнославянского языка также неубедительны; существует обаяние иного языка, и тексты на нем кажутся "красивее", чем на родном; на сей счет у лингвистов бытует масса анекдотов. К тому же язык Пушкина тоже поэтичен, и если это критерий, тогда почему бы нам не переложить сейчас все богослужение в пушкинские чеканные строфы?

Дело в другом - церковнославянский язык для нас обладает рядом совершенно особых свойств. Все-таки хорошо, когда язык, на котором совершаются богослужения, не родной, потому что в словах и оборотах родного языка масса того, что называется коннотациями - вторичных смыслов, которые в тексте не содержатся, но рождаются в сознании.
Простой пример. В синодальном переводе Священного Писания в Нагорной проповеди есть слово воссмеетесь (Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь. Евангелие от Луки, глава 6, стих 21). С одной стороны, русского слова воссмеяться в иных контекстах не существует, но с другой, если оно есть в синодальном переводе, то тем самым оно уже есть и в языке. И вот в одном из новых переводов Священного Писания вместо воссмеетесь стоит вы будете смеяться. Но это же звучит как в анекдоте: "Вы будете смеяться, но ваша третья дочь тоже умерла". Так нельзя. Именно от этого нас очищает и охраняет сакральный язык.

Сакральный - от лат. sacrum (священный) — это язык богослужения, язык ритуалов. У хеттов, например, таким языком был палайский. У индийских буддистов это пали. Церковнославянский - это тоже сакральный язык, и к этому нужно отнестись серьезно. Конечно, в христианстве, в религии свободы, нет жесткого требования служить именно на сакральном языке, и служба ведется на национальных языках там, где это оправдано, но об этом дальше. А наш сакральноый язык - церковнославянский - помогает нам держаться в том русле, в котором нужно плыть, если мы желаем жить духовным настроем и не рассеиваться. И чем больше человек бывает на богослужении, причем бывает серьезно, тем ближе и понятнее ему церковнославянский язык. Что, однако, никоим образом не отменяет работу со словарем. Ведь можно сорок лет подряд посещать богослужения, но что такое мшелоимство или тристаты (Тристат - (греч.) военачальник; употребляется и в значении "всадник") - так никогда и не узнать, потому что у этих слов нет аналогов и контекст их не проясняет, за ними нужно лезть в словарь.

- А существует ли вообще проблема церковнославянского языка? Если да, то в чем она выражается?

- Проблема церковнославянского языка, точнее, богослужения на церковнославянском языке, сейчас чрезвычайно ограничена. Это проблема тех людей, которые впервые приходят в Церковь и чувствуют себя несколько сбитыми с толку. Иногда это проблема каких-то приходов, которые желают выделиться в этом отношении из общей массы, сделать, как лучше. То есть либо это проблема внутрицерковного самосознания, либо это проблема неофитов. Второе действительно заслуживает особого внимания.

Позволю себе некоторое уточнение. У Московского Патриархата - множество приходов за границей. В некоторых из них, куда ходят в основном старые люди (а иногда и молодые, если в их семье принято говорить по-русски, сохраняя тем самым культурную традицию русского языка), служба совершается на церковнославянском. Но там, где большинство прихожан - это люди, не знающие русского, разрешается служить на национальных языках. Например, есть прекрасный, в высшей степени совершенный перевод литургии на немецкий язык, который еще в XIX веке сделал в Герман ии протоиерей Алексий Мальцев. Очень хорош и перевод на английский язык, это аутентичный текст. Так что нельзя сказать, будто Московский Патриархат служит только по-церковнославянски. И ясно, что язык как таковой, в том числе и живой современный язык - не препятствие для православного богослужения. Надо сказать, однако, что язык немецкого богослужебного текста отличается от обиходного. Этот язык возвышенный, со множеством архаизмов. Он очищен от протестантской религиозной лексики, содержит слова и обороты латинского происхождения, которые употребляли католики.



О появлении церковнославянского языка

Церковнославянский язык, наследник старославянского, сложился в середине XVII века. Он отразил ряд изменений, главным образом фонетических, происшедших в живом русском языке. Тогда же была упорядочена и его орфография.

- Но ведь немецкий язык богослужения более понятен современным немцам, чем церковнославянский - современным русским?

- Я бы тут говорила не о языке. Я бы говорила о тексте - о богослужебных текстах, о текстах Священного Писания. Текст - это некоторая "вещь в себе", и понимание его — не только языковое. Думаю, что для современных православных немцев богослужебный текст обладает в некоторой степени стилистической инаковостью. А церковнославянский язык богослужебных текстов нельзя назвать мертвым, потому что изменения в текстах производятся, хотя и маленькие, "точечные". И это единственный безболезненный способ реформирования. Здесь, если можно так выразиться, "двустороннее движение". Изменение возникает, может быть, даже в результате храбрости отдельного священника (был бы он только достаточно для этого образованным), церковный народ это либо принимает, либо нет. Если в общей массе принимает, то священноначалие это одобряет. И тогда возникает это точечное изменение. Речь, конечно, идет об отдельных словах, например, любовь вместо любы, жизнь вместо живот, петух вместо петел. У меня есть несколько молитвословов, и в части их стоит оборот спасения иский, а в другой части - спасения требуя. И ничего страшного.



Читаю и перевожу. Со словарем.

- Но что же делать человеку, который не понимает церковнославянский язык?

- Во-первых, есть прекрасный словарь церковнославянского языка отца Григория Дьяченко, который недавно дважды переиздавался. Можно им воспользоваться и узнать значения непонятных слов. С "понятными" словами тоже все не так просто. Есть такое явление, как ложные друзья переводчика. Например, в одной из молитв вечернего правила мы просим прощения за грехи яже от юности и от науки злы, и яже суть от нагльства и уныния. От юности - более или менее понятно: это значит смолоду-сдуру согрешил. А вот что такое от науки злы? Мне встречалась интерпретация, что это якобы от большого образования, в котором таится зло. Это в корне неверно. Как это возможно: с одной стороны, по молодости, с другой, здесь же - от большой образованности? Это странно. От науки злы значит "от злого научения", то есть подучили по злобе совершить грех, вот и совершил, собственным умом не разобравшись. Ева, например, согрешила от науки злы.

Далее, что такое от нагльства? Опять же, можно подумать, что был нахален и поэтому согрешил. Ничего подобного. Церковнославянские нагле, нагльство очень опосредованно связаны с русским словом наглость. Точное значение можно найти в польском, родственном славянском языке. По-польски нагле означает внезапно, неожиданно. Это значит, что, подумавши, мы знаем, как поступить правильно, а если требуется какая-то внезапная реакция, можем и ошибиться. Согрешить от нагльства - это значит, ты никак не ожидал, что нужно будет принять какое-то решение, и принял неправильное, потому что не сообразил.

- Выходит, каждый молящийся должен со словарем сидеть и переводить тексты молитв, при этом еще стараясь распознать "ложных друзей переводчика"?

- Неточно здесь говорить "молящийся", потому что со словарем не молятся, а готовятся к молитве. Сначала действительно можно посидеть со словарем - это никому не помешает. Конечно, это колоссальная работа, и проделывать ее нужно постепенно. Сесть и за один вечер перевести все молитвенное правило, конечно, невозможно. Это надо делать потихонечку и постепенно - читать и вдумываться, - вдумываться не только в словарное значение слов, но и в духовный смысл текста.

Но есть еще один процесс. Я ведь недаром говорю, что дело зачастую не в языке, а в тексте. Очень многое открывается человеку в ходе богослужения. Когда человек молится, ему становятся понятнее те слова, которые при простом чтении вызывают недоумение. Дальше - то, что называется навыком: те или иные фразы богослужения у человека связываются с его собственными духовными переживаниями, и в его сознании образуется некоторое единство. Такое единство называется в богословии словом целомудрие, то есть это гармония всего существа человека.

Вот очень простой пример. Я более-менее систематически читаю дома Псалтырь. Читала его по-русски. Сначала я стала спотыкаться на 50-м псалме. Каждое утро читая его по-церковнославянски, невозможно не сбиться в русском варианте. Далее, и 90-й псалом, и все псалмы шестопсалмия, и входящие в Последование к исповеди, и те, стихи из которых часто повторяются в богослужебном круге, - все они постепенно заменяются на церковнославянский, потому что именно с этим языком связан некий духовный опыт. Вот что такое навык. В результате перехожу на чтение церковнославянского текста, и не из принципа, а потому что мне так удобнее.

***

Добавлено (28.08.2011, 14:48)
---------------------------------------------
Словарик

Злоба - 1. Грех; 2. Печаль, забота. Моление о душах озлобленных значит молиться о людях, имеющих какие-то скорби, болезненные заботы.

Окаянный - бедный, несчастный, достойный жалости. Это слово в церковнославянском не имеет ругательного оттенка.

Окормление - духовное руководство. Связывается со словом корма, а не корм. Корма - место, где на корабле находилось кормило, руль. Окормлять - значит направлять.

Жительство - 1. Привычное нам значение - место жительства. 2. Все ныне живущие христиане: и твое сохраняя крестом твоим жительство.

Глагол видети: видехом (мы видели) - окончание -ом имеют глаголы первого лица множественного числа.

***

Если человек пришел не к Богу…

- Но все-таки, наверняка для наших предков церковнославянский язык был гораздо понятнее и ближе, чем нам сейчас. А сегодня, к примеру, довольно типична такая картина. Человек заходит в храм, слышит непонятные ему песнопения и через пять минут выходит со словами, что больше никогда сюда не придет: все равно ничего не понятно.

- Насчет наших предков вы, наверное, на пару веков ошибаетесь. Просто среди них было меньше людей, так заходящих в храм. Вы описали человека, которому Бог не нужен. Он не пришел к Богу, он именно зашел в храм. Он не думает о том, что пришел в дом к Богу. Иначе бы он так не сказал: больше я сюда не приду. Все-таки с Царем Царей так не разговаривают. Просто ему это не нужно, ну и что тут можно сделать? Услышал бы он что-то понятное - ну, постоял бы десять минут, а не пять.

С другой стороны, я знаю многих людей, которые церковнославянского не понимают и понимать не хотят. В храм они ходят из соображений скорее магических - свечку поставить, чтобы "помогло" выиграть в лотерею или вылечиться от хондроза. Дело же не в языке. Понимаете, если человек стремится к Богу, к спасению в Боге, то хоть по-китайски пусть служат - это же неважно, он выучит. Дело не в этом. Если человек пришел к Богу, если у него есть внутренняя потребность, он будет стараться понять. А если язык непреодолимо мешает понимать, то человек не к Богу пришел.

Вот еще одна важная вещь. Когда мы молимся по-церковнославянски, слышим церковнославянские тексты, мы объединяемся во Христе не только между собой, но и со всеми нашими предками, которые в течение тысячи лет слышали и произносили те же самые слова. Получается в полном смысле общее дело (Литургия - (греч.) общее дело).

-- Почему же тогда католики отказались от латыни, на которой прежде совершались все их богослужения?

- Я не католичка, не имею никакого опыта бытия в католической Церкви. Очевидно, у них были какие-то соображения. Насколько они оправдались, не знаю, вроде бы не очень, потому что число прихожан Католической Церкви в Европе уменьшается катастрофически, невзирая на службу на понятном языке. Более того, те, кто сохранил себе латынь - более стойкие люди, их приходы более постоянны, и язык их не смущает.

Вообще латынь, как и другие языки, - это не такая уж страшная вещь. Для изучения языка нужна прежде всего хорошая мотивация. В свое время я преподавала немецкий язык аспирантам. Им нужно было сдавать кандидатский минимум - это хорошая мотивация. Но части из них нужно было читать зарубежных специалистов. Эта мотивация еще лучше. Так вот, аспиранты второй категории очень даже преуспевали. Отсюда вопрос: у человека, который пришел в Церковь, есть мотивация или нет? Он хочет жить в Церкви? Если да, то ему нетрудно будет посмотреть в словарь, запомнить, что такое тристаты и идти дальше.

Кроме того, напрасно считать, что Церковь совсем не идет верующим навстречу. Очень полезно посмотреть на текст канона преподобного Андрея Критского. Он переведен с греческого, и во всех приличных изданиях есть русский перевод с комментарием. Но есть еще церковнославянский комментарий более поздней редакции: некоторые слова и выражения, дословно переведенные с греческого, уточняются на церковнославянском языке. Так, например, слово бессловесный имеет сноску - безумный. Все очень просто: это перевод греческого слова, корень которого - логос - может означать слово, а может означать разум. Первый переводчик перевел это слово как бессловесный, а потом уже более вдумчивый редактор понял, что надо переводить как безумный. И сделано это очень аккуратно: текст оставили, но комментарий дали.

- А как, например, стоя на литургии, молящийся, не имеющий достаточных знаний по истории, поймет слова: Яко да Царя всех подымем, ангельскими невидимо дориносима чинми (дориносима - торжественно носимого, прославляемого, от греч. дори - копье. Букв. дориносима - копьеносимого; в древности, торжественно прославляя царей или военачальников, их сажали на щиты, подняв вверх, ставили щиты на копья и таким образом носили их пред войсками. Издали казалось, что прославляемых несут прямо на копьях. Ангельскими чинми - ангельскими чинами.)?

- Это вопрос не к молящемуся, а к тому, как он проходил катехизацию. Если не проходил, то пускай сам и проходит. Только пусть обращается с вопросами не к рядом стоящей бабушке, а непосредственно к священнику. Потому что батюшка, если сам не объяснит, как минимум укажет нужную литературу.

...А вообще всякое бывет. У меня был случай, когда в храме одна девушка с паникой на лице подошла ко мне и спросила: "Что мне делать? Я совершенно не понимаю, что говорят священники". (В этом храме к тому же не самая удачная акустика.) Я ей сказала, что, конечно, лучше бы потом текст богослужения прочитать, но сейчас можно просто помолиться о том, чтобы всё, что говорят священники, они говорили и от ее имени. Она, видимо, таким образом помолилась, после чего стояла с совершенно трогательным выражением лица. А ведь, собственно, именно это священник и делает - он молится от нашего имени. Но Церковь устроена так, что его голос служит выражением нашей общей молитвы.

***

О происхождении богослужебного языка

Первый литературный язык славян, созданный святыми равноапостольными Кириллом и Мефодием в IX веке, принято называть старославянским (древнецерковнославянским) языком. Его основой явился македонский говор древнеболгарского языка, на котором говорило славянское население греческого города Солуня (совр. Салоники). Именно этот говор был известен "солунским братьям". В ходе перевода Священного Писания и богослужебных книг с древнегреческого на это язык ими был впервые разработан книжный стиль живого славянского языка, отразивший влияние греческого синтаксиса и вобравший в себя большое количество новообразованных по греческим образцам слов (Богородица, Присносущный и др.). В IX веке различия между славянскими языками были незначительными, и со своими переводами святые Кирилл и Мефодий отправляются в Великую Моравию, к западным славянам. Когда же христианство приходит на Русь, то здесь также появляются богослужебные книги, переписанные с более ранних оригиналов. Древним русичам был понятен язык этих книг - он имел общий с древнерусским грамматический строй и почти тождественный основной словарный состав.

***

Владимир Кириллин, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой филологии Московской духовной академии и семинарии.

Церковно-славянский язык возник во второй половине IX века, во времена святых Кирилла и Мефодия - просветителей славян - в значительной мере как результат их переводческой деятельности. На этом языке никто никогда не разговаривал, он изначально был языком книжным и предназначался для нужд христианской Церкви: для богослужения, проповеди, передачи библейских, вероучительных, исторических и других текстов.

С распространением среди славянских племен христианства и христианской книжности язык этот естественно претерпевал изменения под воздействием живых наречий. Пост епенно появились его западная, южная и, позднее, восточная разновидности. В сущности, с момента возникновения славянской грамоты переписчики книг, каждый в силу собственного разумения, постоянно стремились к замене непонятных слов и грамматических форм — например, грецизмов, архаизмов, формы творительного падежа или двойственного числа — на более понятные и современные им слова и формы. Так что язык этот не был совершенно застывшим, он по-своему все время развивался.

Но когда на смену переписчикам в XVI-XVII столетиях пришел печатный станок, этот стихийный процесс почти прекратился. Однако при этом почти сразу возникла проблема исправления, редактирования и унификации церковнославянских текстов, ибо в богослужебных книгах, напечатанных, например, в Москве, Киеве или Вильне, обнаружились заметные расхождения лексического, грамматического, орфографического свойства - что вызывало смущения и всяческие соблазны.

Однако задача "перевода" литургических текстов на русский еще долго не ставилась. Вплоть до эпохи появления синодального русского перевода Священного Писания (1876г.) все исправления в молитвословиях и песнословиях производились средствами того же церковнославянского языка, достаточно богатого и гибкого. Сами тексты от этого мало страдали - с точки зрения их художественных свойств, культурно-исторической ассоциативности, духовного и богословского содержания.

На рубеже XIX-XX веков, тем не менее, в русском церковном обществе разгорелись довольно жаркие споры о языке богослужения, породившие два лагеря энтузиастов — "новаторов", ратовавших за русификацию богослужебных текстов, и "консерваторов", отстаивавших неприкосновенность их церковнославянской природы.

Попытки изменений в богослужебном языке ведутся и в наши дни. На Архиерейском Соборе 1994г. было принято решение о создании при Синодальной комиссии по богослужению группы учёных специалистов, специально предназначенной для необходимого редактирования церковнославянских богослужебных текстов. (Некоторое время назад было постановление Комиссии о некоторых частных изменениях в богослужебных текстах. - Ред.).

Но если уж допустить возможность перевода богослужебных текстов на русский язык, то при этом нужно иметь в виду, что очень многие из них первоначально были написаны по-гречески. Так что основой для перевода в таких случаях должна служить не их церковнославянская версия, а именно оригинал. Но для такого труда, как мне представляется, необходим огромный талант переводчика, незаурядное знание греческого языка, причем языка времен создания того или другого текста. Вместе с тем, чтобы сколько-нибудь адекватно передать духовную глубину и художественную силу переводимых текстов, нужно обладать не только огромной эрудицией и поэтическим дарованием, но и, несомненно, собственным духовным опытом молитвы, богообщения, а также, если хотите, божественным вдохновением, подобно великим гимнографам прошлого.

Источник: Журнал "Фома"

 
461119Дата: Воскресенье, 11.12.2011, 20:13 | Сообщение # 10
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1339
Репутация: 1
Статус: Offline
ПОКУПАЙТЕ КНИГИ И МОЛИТВЕННИКИ НА ЦЕРКОВНО-СЛАВЯНСКОМ ЯЗЫКЕ!!! Пока есть эта возможность...
 
EKATERINAMULДата: Вторник, 09.09.2014, 02:52 | Сообщение # 11
Знакомлюсь
Группа: Пользователи
Сообщений: 2
Репутация: 0
Статус: Offline
Приветствую Вас, дорогие участники форума! Да, много сказано о некоей барьерной функции церковно-славянского языка, которая позволяет не допустить мирское в сферу духовного, профанное в область сакрального. Выражаю полное согласие с важностью церковно-славянского богослужебного языка. Однако предлагаемую проблему мы должны рассмотреть в полноте, а не только с позиции благоговейного опасения отступить от давно устоявшегося положения вещей (кстати, "давно" - понятие весьма относительное).
 Думается, наряду с благоговейным трепетом в разговоре о духовном важно, с другой стороны, не "добавлять мистики" там, где ее нет. Христианское богослужение имеет помимо всего еще и практическую сторону, и это очевидный факт. Например, чтение Священного Писания не зря полагается на Литургии оглашенных - это элемент катехизации, научение основам веры, которые  как из первоисточника исходят из новозаветных текстов. Кто такие оглашенные? По сути, те же неофиты, недавно уверовавшие, готовящиеся ко святому Крещению. Ввиду всех этих рассуждений, звучащее в храме на Божественной литургии Священное Писание ОБЯЗАНО быть ВОСПРИНИМАЕМЫМ всеми присутствующими. Не говорю "быть понимаемым", потому что как раз таки для понимания священного текста после чтения Евангелия положена проповедь, где священник растолковывает библейские эпизоды и сокрытые в них духовные истины. Значит, язык не должен являться барьером для учительной функции православного богослужения.
 В наше же время библейские чтения в богослужении носят церемониальный характер, а не назидательный, что в корне не соответствует изначальному замыслу об их пребывании в этом месте службы.
 Более того, в Новом Завете мы не находим ни слов Христа, ни слов апостолов об определенных языковых предпочтениях. Новый завет, по большей части, наоборот, написан на разговорном греческом диалекте "кини", а евхаристическая молитва Христа в Евангелии и молитвы апостолов, приводимые в книге Деяний, обладая возвышенным тоном, выражены на языке, адекватном для восприятия своему времени.
 Я не настаиваю на реставрационистских идеях возвращения к простоте раннехристианского богослужения, просто привожу факты, которые тоже необходимо учитывать в данном обсуждении.

 Не затрагивая в целом использования церковно-славянского языка как богослужебного, выражаю личную убежденность, что назидательные библейские тексты должны звучать на службе, как минимум, в синодальном переводе. Что же касается церковно-славянского языка в целом, то наиболее трудными для понимания там являются типично греческие синтаксические конструкции (Dativus absolutus, например) и калькированные слова. Например евангельскому слову "епендит" можно дать вполне понимаемое слово "опоясание". И в этом смысле речь может идти не об отказе от церк.-слав. языка, а об его редакции. Можно ли это сделать? Но ведь и современный церковно-славянский язык - это отнюдь не язык Кирилла и Мефодия. Это его редакция и причем далеко не первая.
 С глубоким уважением!
 
КлирДата: Пятница, 18.09.2015, 23:41 | Сообщение # 12
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
Здравствуйте!
Никто не отменял родного и современного языка при изучении Библии и Евангелия, их дидактических и воспитательных функций как для новоцерковленных, так и для давно пришедших в храм.
Однако церковно-славянский язык не несет функции обучения. Он выполняет функцию общения с Богом во время литургии и вечерни. В нем даже падеж особый есть - звательный. Звать Бога, Пресвятую Богородицу, святых...
Между тем, вы пишите: "В наше же время библейские чтения в богослужении носят церемониальный характер, а не назидательный, что в корне не соответствует изначальному замыслу об их пребывании в этом месте службы..." 
Если говорить о "библейских чтениях", то смысл богослужения выхолащивается как на церковно-славянском, так и на современном языке. Это не церемония.... В православии - не церемония.
Церковно-славянский нужен здесь - в том виде, в котором сохранился, пусть искаженном - для того, чтобы проживать моменты своего бытия с Богом, ритм своей жизни и ее созерцания, рефлексии и "выныривания" в прошлое, в историю Христаи Его прихода к людям, через настоящее - вместе со всеми.
Им нужно жить не менее, чем родным современным... И понимание отдельных слов типа "епендит" или "пазнокти" тут не при чем. Нужно вам понять - откройте словарь, спросите. 
Другое дело - прожить эти слова. Так, мы даже "Отче наш!" - понимая совершенно однозначно - так до конца понять не можем. Другое дело - прожить на Литургии Верных и почувствовать Его присутствие рядом... 
Простите. Убеждать или переубеждать не собираюсь. Поэтому не спорю. Просто надеюсь, что станет понятно, почему за церковно-славянский язык так стояли новомученики... Очень хорошо об этом написано в воспоминаниях о священномученике Сергее Мечеве и его отце - праведном Алексее Мечеве. Дай Бог - их молитвами - и вы найдете то вразумление и понимание, которое ищете.

 
Форум » Догматы » Церковно-славянский и др. языки » Нужен ли церковнославянский?
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

Форма входа