Познание основ православной веры

Пятница, 29.03.2024, 14:16

Приветствую Вас Гость | RSS | Главная | Трудности интеллигента - Форум | Регистрация | Вход

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум » Грехи » Маловерие » Трудности интеллигента
Трудности интеллигента
LenosДата: Воскресенье, 02.01.2011, 23:06 | Сообщение # 1
Блаженны чистые сердцем
Группа: Проверенные
Сообщений: 353
Репутация: 0
Статус: Offline
Архимандрит Рафаил (Карелин)
Каковы главные искушения, встречающиеся на пути той части интеллигенции, которая, преодолев гордость ума и претензию на кастовую элитарность, старается искренно включиться в жизнь Церкви, регулярно посещает храмовые службы, соблюдает посты и другие церковные установления?

Мы отметим из многих искушений следующие (хотя они касаются не только интеллигенции, но именно она переживает их особенно остро и болезненно):

- состояние богооставленности;

- чувство одиночества.

А также и другое, противоположное по своему характеру искушение, которое скрывается под видом благополучия и благодушия:

- желание создать комфортное христианство.

В начале своего духовного пути человек ярко ощущает присутствие благодати: он словно на крыльях летает. Этот период необходим, как необходимо ребенку встать на ноги, чтобы самому научиться ходить. Но со временем помощь благодати уменьшается, она как бы скрывается от человека. Человек недоумевает, однако это состояние духовной сухости и охлаждения является средством для воспитания человеческой воли. Впрочем, бывают периоды, когда человек переживает не только смотрительное отступление благодати, но и состояние богооставленности. Христианин, уже как-то возросший духовно и приобретший реальный мистический опыт, неожиданно оказывается в метафизической пустоте: он молится, но его молитва бессильно падает на землю, как будто бы само небо сделалось железным; он призывает Бога, но не слышит ответа. Иногда христианин испытывает мучительную тоску, словно ад поселился в его душе. Иногда человека тревожит чувство щемящей неизвестности, а иногда человеку кажется, что он в какой-то черной пустоте, без конца и начала. Подобное искушение часто дается духовно сильным людям. Вот они вырвались из мира, как из темницы, сломав решетку собственными руками, но… за стенами тюрьмы их встретила труднопреодолимая преграда - пустое пространство, которое нужно пройти. А человек страшится этого непривычного для него и неизвестного ему пространства. Он не знает, что ему делать: он не может идти вперед, но не может и вернуться в свою клетку. Этот опыт, переживание богооставленности, бывает необходим людям, чтобы они, познав свою немощь, поняли, что без помощи Божией, одними человеческими силами и даже подвигами, спастись невозможно.

Второе искушение, как мы уже сказали,- это чувство одиночества. Человеку не с кем поделиться внутренними переживаниями. Он ищет духовного друга и не находит его, а духовный наставник может уделить человеку лишь немного времени, да и то эти краткие встречи ограничиваются чаще всего исповедью и разрешением сиюминутных потребностей. То есть найти такого «духовного брата», который бы понимал человека с полуслова и имел с ним как бы одну душу, человек не может. Но и здесь - Промысл Божий: созидать свой внутренний мир нужно с Богом - в молитве, а не в поисках общения с другим человеком. В искушение одиночеством чаще всего впадают люди с нежной, легко ранимой и «привязчивой» душой. Этим испытанием Господь помогает таким людям стать независимыми от других, стать более твердыми духом.

Третье искушение - желание создать комфортное христианство: посещать храмы, исполнять обряды, но при этом не менять прежнего образа жизни, вернее - избегать таких грубых грехов, как прелюбодеяние, обман, воровство и тому подобное, но жить прежними чувствами, находиться в том же, прежнем, информационном поле. Человек в своем сердце хочет соединить мир страстный и безблагодатный с Церковью, соединить грубо чувственное и духовное, создать из религии какой-то гибрид, где христианство сочеталось бы с гедонизмом. Но комфортного христианства не существует, это - ложь, прикрываемая именем Христа. Существует одно - аскетическое - христианство, которое призывает человека к постоянной борьбе с самим собой. Соединить в один сплав страстную душевность и духовность - невозможно. Такая «сплавленная» душа будет похожа на Сизифа, который вкатывает камень на вершину горы, но у самой вершины камень вдруг срывается к подножию; или - на Пенелопу, которая днем ткет саван, а ночью распускает готовую ткань; такой человек трудится, но получает мало. При таком «сплавлении» возможны два исхода: или душевное поглотит духовное, и человек будет воспринимать религию внешне, «оземленно», через призму собственного воображения, или духовное будет постепенно вытеснять душевное, и человеку станет чуждо и безразлично то, чем раньше жило его сердце, и он сам откажется от того, что стоит преградой между ним и Богом. Господь уподобил души услышавших евангельское слово зернам, из которых выросли колосья; число зерен в выросшем колосе может быть различным: тридцать, шестьдесят и сто (см.: Мк. 4, 8, 20). Это мера стяжания благодати Духа Святаго, мера подвига и смирения человека.

Мы рассказали о препятствиях и искушениях, которые могут постигнуть людей, ведущих церковную жизнь. Но суд Божий - не суд человеческий, на нем будет учтено все, и даже одно тайное движение человеческого сердца к Богу, даже одна добрая мысль не упадут с чаши весов Божественного правосудия.

Интеллигенту нелегко принять мысль, что абсолютный Дух, первопричина и промыслитель мира,- это Живая Личность. Интеллигент постоянно путает два понятия: личность и индивидуальность. Между тем личность - это высшая форма бытия, а индивидуальность - это обособленная форма бытия. Ограниченность как свойство индивидуальности интеллигент переносит на личность; ему легче представить Бога как некую силу, которая пронизывает весь мир. Божественная Личность сверхвременна и сверхпространственна. Бог весь во всем и весь выше всего. Он объемлет все, но в Его существо ничто не может проникнуть. Интеллигенту трудно принять это через веру, поэтому он склонен считать Бога некоей универсальной, космической энергией, обладающей свойствами высшего разума.

Но если интеллигент преодолел это искушение и сердцем принял Бога как Личность, то перед ним опять стоит вопрос,- как войти в общение с этой Личностью. Интеллигент привык изучать и анализировать, а ему говорят: «Склони голову и молись; твой ум не может объять абсолютное Божество, но твое сердце может принять Его, отразить в своих глубинах Его вечный свет». Это не интеллектуальный свет ума, а духовный свет, льющийся с небес. Трудно интеллигенту войти в свое сердце, он привык скитаться и жить вне дома, он был готов изучать самые дальние уголки земли, но забывал о своей собственной душе, и вот он отдал сердце свое страстям, а страсти поселились в его сердце и укрылись там, словно звери в темных норах. Интеллигент видел свои страсти только тогда, когда они «выползали» наружу, в область сознания и рефлексии. Теперь ему говорят: «Бог, Который живет на небесах, должен открыться тебе через твое сердце». Он понимает, что это значит: сердце должно быть чисто, как небо; но тем не менее интеллигент не борется со страстями, не искореняет их, а начинает мечтать о подвигах и представлять себя, во взлетах своей фантазии, каким-то подвижником, чуть ли не святым. Но иллюзии рано или поздно рушатся, и у человека опускаются руки. Он понимает, что напрасно надеялся на собственные силы, что надо было просить помощи у Бога. Человек начинает молиться, но этот внутренний труд непривычен для него. Молитва требует концентрации мысли, а интеллигент привык читать и размышлять. Его необузданному уму тесно в молитве, он хочет привычного для себя простора. А молитва требует жертвы: человек должен свести к минимуму внешние впечатления, и тогда образуется глубина мысли за счет отказа от широты: так сдавленный скалами поток реки устремляется вверх…

Добавлено (02.01.2011, 23:06)
---------------------------------------------
Молитва - способность интуитивного проникновения в духовный мир через слово; это - созерцание, способность к которому катастрофически теряет или уже потерял современный человек, да и, кроме того, интеллигент привык к огромным дозам информации. Если уместно такое сравнение, то заваленный книгами письменный стол современного интеллигента похож на стол Гаргантюа[33], заставленный неимоверным количеством кастрюль и сковородок с пищей. Избыточная информация, как и избыточная пища, может вызвать ожирение. И творческие силы души перерождаются в ленивое воображение и ленивую память, интеллектуальная энергия расходуется лишь на то, чтобы узнавать новые факты и сведения и запоминать их. Постепенно интеллигент все более отвыкает от самостоятельного мышления и начинает нуждаться в рафинированной пище, пропущенной через телевизоры и компьютеры. Учиться молитве интеллигенту так же трудно, как перенесшему паралич снова привыкать ходить. Предположим, что человек, обладающий сильной волей, преодолевает и это искушение. Он заставляет себя молиться, у него со временем образуется даже привычка молиться, но перед ним стоят и еще преграды: он хочет, выражаясь интеллигентским языком, верить разумно, то есть найти в христианстве ответы на те мировоззренческие вопросы, которые он решал «сам», как большинство интеллигентов, и которые приняли вид интеллектуальных комплексов - внутренних соперников молитвы. Эти вопросы возникают иногда во время самой молитвы, в них звучит холодный смех Мефистофеля.

Интеллигент начинает изучать религиозную литературу. И это вроде бы целесообразно и оправданно, но вся беда в том, что религиозная литература неоднородна. Многие, внешне религиозно настроенные, авторы на самом деле боролись с религией, под видом «абстрактного христианства» клеветали на Церковь, а иные, под флагом защиты Православия, выражали мысли, несовместимые с Православием, в сущности отравляя души своих читателей. Впрочем, некоторые из этих авторов, «пиша» то, что накопилось и суммировалось в их сердцах, не понимали, что они являются медиумами какого-то неизвестного им духа. Кстати, следует заметить, что дух рационализма и скептицизма давно проник даже в наши духовные академии. Еще в дореволюционное время многие богословские работы были написаны и под влиянием протестантизма, и по схемам католической схоластики. Напротив, творения святых отцов - это богословие, основанное на созерцании, отцы стремились показать христианство в его внутренней красоте, а если и доказывали истинность веры, то для того, чтобы охранить чистоту учения от ереси. Созерцание создавало свои формы, а мировосприятие - свой язык. Святоотеческий язык из-за своей глубины может показаться несколько тяжелым для современного интеллигента. Этот язык также требует созерцательного подхода или по крайней мере неспешного, осмысленного вчитывания. Кроме того, глубина святоотеческой мысли открывается только по очищении человеческого сердца.

В настоящее время модернисты и «обновленцы» стараются распространить под видом Православия свои ложные идеи, а в сущности - дискредитировать чистые источники Православия, перевести Православие в «душевное», они стараются вызвать у христианина внутреннее недоверие к Преданию Церкви. Они даже не стесняются упоминать о дарвинизме-эволюционизме[34], понятие о котором прочно вошло в менталитет интеллигенции. Космология, биогенез, история мира рассматриваются в этом ракурсе. Но эволюционизм и креационизм (учение о творении) несовместимы друг с другом. Эволюционизм рассматривает само христианство и Церковь не как полноту Божественного Откровения, не как истину, которая тождественна себе самой, а как развивающиеся идеи и совершенствующиеся институты. При таком подходе понятие истины уничтожается: истина ставится в зависимость от культурного уровня человечества, а так как человечество не может достигнуть конца эволюционной лестницы, то истина-де должна меняться.

Такие популярные писатели, как отец Александр Мень[35], диакон Андрей Кураев[36] и другие, пытаются представить Библию не Божественным Откровением, а фольклорным произведением. Проводится мысль, что текст Библии изменялся и искажался. Хотя отец Андрей Кураев критикует отца Александра Меня, но в отношении к Библии они так же похожи друг на друга, как депутаты левого и правого толка, сидящие в одном ряду. Отец Андрей Кураев «грозит кулаком» Александру Меню, но в то же время продолжает дело отца Александра: отец Александр утверждает, что, вместо пророка Исаии, было четыре Псевдо-Исаии[37], утверждает, что Послания под именем апостола Павла появились в Церкви во II столетии[38], а отец Андрей, на страницах православного журнала «Альфа и Омега», выражает мысль, что под именем пророка Моисея скрывается антивавилонский полемист-сатирик[39]. Начитавшись «обновленцев от Православия», интеллигент приходит к выводу, что, возможно, Библия это отнюдь не Священное Писание, а собрание мифов (только лучше отредактированное, нежели аналогичные фольклорные тексты других народов), и опять оказывается в привычной для себя стихии рационализма и скептицизма. Вот почему необходимо читать Библию «глазами» святых отцов. В святоотеческой литературе с огромной силой и глубиной разрешены извечные вопросы, которые волнуют человеческую душу на протяжении всей истории человечества, святоотеческая литература - это чистая вода, текущая из чистого источника.

Но что же означает само слово интеллигенция?

Следует рассмотреть его в трех аспектах:

- э т и м о л о г и ч е с к о м;

- и с т о р и ч е с к о м;

- с е м а н т и ч е с к о м.

Слово интеллект означает дух, разум (греческое ). В этом смысле еще священномученик Дионисий Ареопагит[40] говорил об Ангелах, что они «суть разумы ()», интеллекты[41].

В этимологическом плане интеллигенция - носительница духовных начал. Исторически семантика этого слова-термина видоизменялась соответственно духовным состояниям человечества.

Первые интеллигенты возникли в жреческой среде. Это были теурги - хранители культа. Культ включал в себя гимнографию, поэтому интеллигенты были религиозными поэтами. Что касается богодухновенной религии, то в ней Божественное Откровение проявлялось в теургическом и храмовом действиях, а Библия, как Божественное слово, переданное через человеческое слово, была дана Пророкам, которые передали это Откровение в форме священной поэзии. Затем интеллигенцией стали философы и ученые. В древности разделения на философию, науку и искусство не существовало, поэтому эрудиты античного мира были носителями единого «сплава» знаний и хранили его как корпоративную тайну.

Что же касается интеллигенции ветхозаветной Церкви, то среди нее философов почти не было: богословие занимало место философии и этим вполне удовлетворяло духовные запросы людей. В языческом мире суррогатом Предания явилась мифология. И Священное Писание (вместе со Священным Преданием), и мифы написаны особым языком, который называют символическим, но между ними существенная разница. Миф - это система символов в виде шифра, то есть та же корпоративная тайна. При этом сам миф является сюжетом языческого культа, а особенно языческих мистерий, явленных в драматической форме. Миф - это замена исторической реальности особой поэтической интерпретацией, которая скрывает эту реальность от «внешних» и открывает только узкому кругу посвященных, то есть элите.

В отличие от языка мифа, язык Священного Писания не является языком конспирации; он рассказывает о реальных событиях, только истолковывая их иносказательно, символически, то есть расширяя их буквальное значение, используя так, как используют простые конструкции для построения многоэтажного здания. Реалии Библии следует понимать в историческом, аллегорическом, нравственном, анагогическом[42] и других смыслах, не исключающих, а дополняющих друг друга. Миф стремится к символическому образу, или не существующему объективно, или же наделенному, как бы «обросшему», ирреальными чертами и свойствами. В Священном Писании образ - это живой человек или реальная историческая картина, но сами по себе они служат прообразами других, будущих реалий. Священное Писание, в отличие от мифа, лишено таких элементов, как фантазия, изобретательность, басенная метафоричность и тому подобное.

В языческом мире интеллигенция стала приобретать все более элитарный характер, даже при деградации культа и трансформации его в культуру эта элитарность сохранялась в теургии[43], философии, науке и искусстве. В ветхозаветной Церкви сословного элитаризма не существовало. До нас не дошло сведений ни об одной научной, философской или поэтической школе, существовавшей в Палестине до периода раввинизма; и только затем начинается выделение интеллигенции в лице ветхозаветных книжников и фарисеев, что знаменовалось бурным расцветом синагогальных и раввинистических школ. Сходную картину мы видим в христианстве. В первенствующей Церкви не было философских систем, не было научных корпораций, не было профессионального искусства,- такого как светская поэзия, театр и так далее. Был культ, то есть служение Богу, культ, который заполнял собой всю жизнь христианской общины; но и в христианстве с постепенным охлаждением к религии и отходом от культа начинает возрастать культура.

 
461119Дата: Вторник, 01.02.2011, 13:39 | Сообщение # 2
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1339
Репутация: 1
Статус: Offline
Летопись Начала
Автор: Даниил Сысоев
http://mirknig.com/knigi/religiya/1181259458-letopis-nachala.html
попытка показать тот факт, что подлинная наука подтверждает Православное учение и через это помочь христианам соединить в их сердцах во едино две разные сферы жизни, прежде разорванные современной псевдонаучной мифологией, отделяющей веру от знания, Бога от творения и загоняющей Церковь в дальний угол сознания. И да поможет нам и всем благочестивым читателям Творец насадить в наших умах и сердцах повеление Божие: "Всякое слово Бога чисто, Он - щит уповающим на Него. Не прибавляй к словам Его, чтобы Он не обличил тебя, и ты не оказался лжецом" (Притч. 30, 5-6).
 
461119Дата: Понедельник, 07.02.2011, 16:45 | Сообщение # 3
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1339
Репутация: 1
Статус: Offline
Свт. Николай Сербский:
"Искренний вопрос ученого к природе мог бы быть таким: "Природа, скажи мне, кто ты, чтобы я понял, кто я…".

Искренний вопрос историка к истории мог бы быть таким: "История, скажи мне, кто ты, чтобы я понял, кто я…".

Искренний вопрос священника к Богу мог бы быть таким: "Господи, скажи мне, кто Ты, чтобы я понял, кто я…".

Безошибочный ответ на все три вопроса мог бы таким: "Человек, найди Меня в себе!".

 
КоляДата: Понедельник, 28.02.2011, 15:52 | Сообщение # 4
Блаженны нищие духом
Группа: Пользователи
Сообщений: 115
Репутация: 0
Статус: Offline
Старец Паисий Святогорец: “Образованные” христиане не сподобляются чудесных явлений святых. Они отвергают все, что противоречит их железной логике. Древние христиане сподоблялись чудес, потому что были смиренны. Старец говорил об этом: “В наше время умножения знаний логика, к сожалению, покачнула самые основы веры людей и наполнила души вопросами и сомнениями. Как следствие, они лишились чудес, потому что чудо переживается на личном опыте, а не объясняется логически.
 
КлирДата: Среда, 23.03.2011, 21:38 | Сообщение # 5
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
Quote (Lenos)
Архимандрит Рафаил (Карелин)

"Религиозные чувства интеллигенции

Мистика - это любовь человеческой души к Живому и Личностному Богу. В мистике нет законов, так как любовь является душе как бесконечная внутренняя свобода, там нет причинно-следственной связи, там Бог воспринимается как единая жизнь, а потеря Бога - как смерть. Магия - это попытка определить законы духовного мира и через знание этих законов, включая себя в ассоциативные символы, числа и имена, иметь возможность воздействовать на духовный мир. По стилю мышления магия ближе, чем мистика, уму ученого, и поэтому многие из них впадали в магизм, например, Крукс, Фаррадей, Бутлеров, Флоренский и др. Они хотели изучить и классифицировать в соответствии с привычными для них методами научного познания феномены духовного мира и в результате оказывались в плену оккультно-демонического мира. Другие ученые, рационалисты, сливали Божество с миром, их религией была вера в разумность Вселенной, в одухотворенность самой материи, благоговение перед непознанным, а другими словами, перед самим творческим процессом познания. По мысли Эйнштейна, быть ученым - это уметь удивляться. Здесь религиозное чувство подменяется индивидуальным вдохновением поиска.
У ученых, обладающих более художественной натурой, религиозное чувство заменялось восхищением устройством и явлениями видимого мира уже с элементами эстетического переживания: Бог, мир и я - едины. Это - явный или скрытый пантеизм. Так, например, Тейяр де Шарден, выдающийся ученый, палеонтолог и священник-иезуит, описывает случай, когда он находился в экспедиции: у него не было вина и хлеба для совершения мессы, и он ранним утром, взойдя на холм, погрузился в созерцание природы и пережил рассвет как Литургию, а восход солнца как явление Христа и Таинство Причастия. Здесь явно стирается грань между Церковью и миром, Божеством и Его творением, сакральным и профористическим, внешним. Для таких людей весь космос - литургисающий организм. Миссия Церкви - одухотворить Вселенную, а здесь саму Церковь растворяют и как бы топят в хаосе неосвященного.
Обычно такие ученые вносят в религию дух секуляризации. Гордый ум говорит: или Бога нет, или, если Он есть, я - Его частица. К ученым обращены слова Спасителя: "Если хочешь быть со Мной, иди, раздай имение свое нищим и следуй за Мной" (см.: Мф. 19, 21). Юноша, услышавший эти слова, опечалился и отошел от Христа. Ученому надо не только учиться, но, что гораздо труднее, - переучиваться. Так, например, преподобный Арсений Великий, образованнейший человек, которого император избрал в качестве воспитателя для своих детей, говорил, что он не знает даже азбуки той мудрости, которой владеют живущие в пустыне монахи.
Несколько особняком среди ученых стоят психологи, они лучше других понимают бессилие науки объяснить психику человека материальными факторами, и в тоже время те из них, кто считает себя верующим, воспринимают религию через призму психологии. Для них религия - определенная программа, в которую человек должен включиться, а молитва - нечто, похожее на аутотренинг, самовнушение; ценности ее они не отрицают, но сущности не понимают, духовного мира как мира иных существ и духовных субстанций для них практически не существует. Религия для них - это оптимальные психические установки, хороший вид самозащиты от стрессов и потрясений, источник терпения, надежды во время болезни, спокойствия в час смерти, а где Живой Бог - неизвестно.
Потому-то некоторые из таких психологов и склонны смотреть на религию в ее заповедях, обрядах и ритуалах как на лечебное средство, особенно необходимое для слабой, расшатанной психики и применяемое в комплексе с такими приемами, как психоанализ, гипноз и медитация.
Некоторые из них идут еще дальше и готовы допустить, что ряд психических заболеваний, наркомания и алкоголизм - это не только субъективные процессы, не только растормаживание подсознания, но и прорыв в демонический мир.
Иногда психологи считают творения аскетов ценным материалом по самоанализу, но в целом религия для них имеет не духовую, а душевную ценность: чем выше идеал, к которому стремится человек, тем более способен он к выживанию в экстремальных условиях современного мира. Яркий пример такой двойственности представляет собой академик Павлов. Нося крест, исполняя религиозные обряды, беря благословение у священника и являясь старостой храма, он в тоже время давал согласие вступить в качестве члена в английское атеистическое общество под названием "Рационалист", с оговоркой, что считает религию нужной для людей определенного психического склада, "слабой конституции". Религиозность своей жены - дочери Менделеева - он наблюдал, по его словам, с "жутким чувством".
Хроническая болезнь интеллигенции - духовная гордость; она обычно прячет себя под лживыми словами о правах и достоинствах человека. На самом деле здесь - выделение себя в некую элиту, кичение своим интеллектом, и никакой интеллигент всерьез не сравнит себя ни с крестьянином, ни с ремесленником, ни с тем, кто имеет более низкий образовательный ценз. Наоборот, под этими словами о достоинстве скрываются соперничество и неутолимое желание превосходства. Нередко приходится слышать от интеллигента: "Как я могу стоять в храме рядом с какими-то старухами и невежественными людьми!". Редко какой художник скажет, что его собрат более талантлив, чем он; редко какой композитор согласится, что не он, а кто-либо другой выразил глубже гамму человеческих чувств; редко какой поэт не считает себя "суперпоэтом" современности; редко какой артист не сетует на то, что его гений остается до сих пор непризнанным миром. Если такой человек не увидит в себе этой страшной болезни реально, не увидит, как и он сам, и прочая "элита", кричащая о достоинстве человека и о служении народу, занимаются из чувства соперничества и ревности самыми подлыми интригами, сплетнями, поносят друг друга, если не произойдет это чудо - видение не блеска, а грязи своих страстей, то его религиозность примет демонический характер. Поэтому-то и не удивительно, что такие люди, как Бодлер, Гюго, Брюсов, Блок, Андрей Белый и Метерлинк, принадлежали к тайным демоническим сектам.
Ересь имеет обычно два начала. Первое - ложный мистический опыт, когда человек, не очистившись от греха, не обуздав своих страстей, не смирив своей гордыни, дерзновенно стремится к видению духовного мира, и здесь подобное встречает подобное: гордый дух человека входит в контакт с гордым духом злобы. Вторая причина ереси - это гордость рассудка, которую мы назвали бы интеллектуальным хамством.
Если же эти люди, почитающие себя элитой, и выберут даже себе духовного наставника, то редко когда они подчинят ему свою волю; они будут расспрашивать его о духовной жизни, задавать казуистические вопросы, стараться поразить своими знаниями, возражать на его советы и благословения. И, скорее всего, кончится это тем, что их наставник, махнув рукой, скажет: "Делайте, что хотите!", так как чужая воля - непробиваемая стена. Или же они сами решат, что наставник не понимает их, так как он - человек непросвещенный, а послушание - это балласт, мешающий их полету.
Человек считает самого себя критерием истины и на основе своих знаний и представлений, очень ограниченных и искаженных, начинает решать метафизические вопросы, как будто метафизический мир можно охватить человеческой мыслью. Он не понимает, что метафизический мир - это мир иного бытия, иных категорий, что соприкоснуться с тайной можно только через благоговение к тайне. Истинное знание расширяет для человека горизонты его незнания. А здесь - духовная болезнь: человек не знает своего незнания и смелее всего говорит о том, чего он не видел и не постиг.
Среди ересиархов трудно найти действительно интеллигентных людей; но даже и от самого эрудированного ученого и блестящего философа, если он не будет христианином в своей повседневной жизни, если он не станет исполнять евангельские заповеди, а захочет познать духовный мир силой своего ума, истина ускользнет, как луч от руки, которая хочет схватить его.
Рационалистические ереси возникали от того, что конечное и ограниченное пыталось объять и определить безграничное, а на самом деле осталось с грезами своего ума. Гордость ума проявляется в ложном чувстве свободы. Один интеллектуал говорил, что ему ближе гностическое "евангелие", чем Евангелие, принятое Церковью. Причину этого он сам толком не мог объяснить, но все-таки сказал главное: когда я читаю каноническое Евангелие, то чувствую себя рабом Божиим. Здесь - трагическое непонимание того, что через рабство Богу человек перестает быть рабом греха и в благодати Божией получает свободу, а демон обещает ложную свободу, при том без трудов, без борьбы со страстями, как бы прыжок на небеса, обещает сделать своим братом и завораживает душу одним доводом: "ты достоин этого".
Все великое совершается в безмолвии. Тайна безмолвия мало понятна для современного интеллигента, он родился и живет в мире слов. Для него безмолвие - это не полнота другой жизни, выразить которую слово бессильно, для него безмолвие - гробовая пустота. Интеллигент всегда шумит, он немного похож на генератор, который хочет дать людям свет, но дает шум. Мысль о том, что ему нечего сказать, звучит для него поражением. Одна из причин, почему интеллигент редко посещает церковь или вовсе не посещает ее, по его же словам, заключается в том, что с "нашими священниками не о чем поговорить культурному человеку". То, что священник - совершитель таинств, а таинство - это жизнь для человеческой души, интеллигенту непонятно, ему хочется, чтобы священник был образованным гидом храма.
Когда известный духовный писатель Е. Поселянин [1] потерял любимую жену и друзья посоветовали ему оставить мир и уйти в монастырь, он ответил: "Я рад бы оставить мир, но в монастыре меня пошлют работать на конюшню". Не знаем, какое послушание дали бы этому человеку, но он верно почувствовал, что в монастыре постараются смирить его дух, чтобы из духовного писателя он превратился в духовного делателя.
Истинная духовная жизнь скрывает себя от мира. Как это трудно для тех, кто пытается поразить мир своими талантами! Мы не говорим, что это невозможно, - мы говорим, что это трудно…
Теперь перейдем к другой части интеллигенции, к той, которая занимается политикой и управлением. Религия основана на бескорыстном служении истине, политика - на прагматизме, умении извлекать выгоду из наличных обстоятельств. Религия способствует возрождению личности: освобождению личности от рабства коллектива, от террора общества, от того духа мира, который заставляет людей поклоняться вместо Бога золотому тельцу. Религия разрывает липкую паутину общественных отношений как долговых обязательств и ставит своей целью то, что находится за пределами земного бытия. Политика и управленчество убивают личностное начало, там интересы государства, фирмы, корпорации и т.д. - при том интересы вполне земные и утилитарные - они отстаиваются и утверждаются в борьбе, в которой побеждает сильнейший. Честная политика - та, для которой честность выгодна; честное управленчество - то, которому нарушение правил игры грозит банкротством.
Здесь получается странная двойственность: обычно политики выступают с позиций нравственности, они считают нравственность полезной для сохранения государственных структур, они проявляют по отношению к религии лояльность и в тоже время считают ее заповеди необязательными для себя, потому что для них служение государству или корпорации - это цель, захватывающая их силы, цель, которую они считают самой главной. Можно сказать, что они религиозны в том смысле, что пользуются религией. Чаще всего это люди, к вопросам религии в действительности индифферентные; принципы религии - справедливость, бескорыстность, любовь к врагам - несовместимы с принципами борьбы за превосходство. На деле получается, что общечеловеческое всегда приносится в жертву частному. Поэтому религия таких людей, если она вообще существует, носит большей частью декларативный характер. Религия - мы имеем в виду христианство - требует от человека, чтобы он говорил правду, был справедлив даже по отношению к своим противникам, между тем как политика и принцип управленчества разделяют мир на "своих" и "чужих", а этот раздел - конец религии".

 
КоляДата: Среда, 04.05.2011, 12:53 | Сообщение # 6
Блаженны нищие духом
Группа: Пользователи
Сообщений: 115
Репутация: 0
Статус: Offline
СВИДЕТЕЛЬСТВА ВЫДАЮЩИХСЯ УЧЕНЫХ О ТОМ, ЧТО ИЗУЧЕНИЕ ВСЕЛЕННОЙ ПРИВОДИТ К ПРИЗНАНИЮ БОГА-ТВОРЦА И ОБ ИХ ВЕРЕ ВО ВСЕВЫШНЕГО: http://www.sv-krest.ru/UserFiles/File/biblio/dokazat/dokazat07.html
 
Форум » Грехи » Маловерие » Трудности интеллигента
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

Форма входа