Познание основ православной веры

Пятница, 29.03.2024, 16:57

Приветствую Вас Гость | RSS | Главная | Школа - Форум | Регистрация | Вход

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум » Православная педагогика » Образование » Школа
Школа
КлирДата: Вторник, 23.02.2010, 13:51 | Сообщение # 1
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
Программа "Народное пение"

Программа по рисованию

"Духовная культура древней Руси в поисках святости" Скворцовой А. Н.

Ковылина Н.В. Открытый урок на тему «Патриотизм православного воинства»

программа Русская литература. Лекции например http://tvspas.ru/video/detail.php?ID=20106

 
LianaДата: Понедельник, 12.04.2010, 17:51 | Сообщение # 2
Блаженны миротворцы
Группа: Друзья
Сообщений: 831
Репутация: 0
Статус: Offline
Хорошая программа для школьников на сайте: Грамота.ру. Православия не касается, но грамотность тоже нужна. Готовый диктант - сразу с проверкой результатов: http://www.gramota.ru/class/coach/idictation/45_95
 
461119Дата: Понедельник, 12.04.2010, 19:02 | Сообщение # 3
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1339
Репутация: 1
Статус: Offline
Вот еще тренажеры: http://booklinks.ru/index.php?do=cat&category=skol
 
deloДата: Пятница, 30.04.2010, 15:08 | Сообщение # 4
Несть человека,иже не согрешит
Группа: Пользователи
Сообщений: 87
Репутация: 0
Статус: Offline
Игра «Приключения Лого в долине русского языка»: http://www.iddk.ru/ru/cdrom/69542.html . В процессе игры даются задания по русскому языку и географии, природоведения, истории и математики.Правда, не знаю, насколько качественно, соответствует ли программе. Кто-нибудь брал?

У них целая серия по разным предметам: «Следопыт Лого и Магия Знаний». Только вот Магия знаний - сильно смущает название. Хоть обложку детям не показывай. Но и промолчать нельзя. Ведь потом всплывет. Ребенок должен знать что Магия плохо, тем паче после просмотра Гарри Поттера и пр. магия для них становится чем-то привлекательным, интересной игрой. так что молчать нельзя. Или лучше обойтись без диска?

Как лучше объяснить ребенку про магию?

Есть там еще серии с домовенком - обучающие, но здесь кажется без сомнений - лучше не давать. Сделали бесенка-домовенка добрым героем и довольны. А дальше что? Сказки про барабашку...

Сообщение отредактировал delo - Пятница, 30.04.2010, 15:12
 
TimonaДата: Пятница, 30.04.2010, 16:40 | Сообщение # 5
Блаженны чистые сердцем
Группа: Проверенные
Сообщений: 407
Репутация: 0
Статус: Offline
delo, а как объяснить про завет Ильича? Знание - свет, а незнание - тьма. Свт. Николай Сербский так объяснял: «Знание – свет», – говорят ученые гордецы, не имеющие ни радости, ни милости. Смотри-ка: пустыня Сахара – самое солнечное место, но более всего она напоминает раскаленный труп.

Мне кажется не надо мудрствовать. Знает ваш ребенок, что магия - грех, колдовство, так ему все равно. что на обложке написано. Он только задания выполнит обучающие. Как вон святители Василий Великий и Григорий Богослов изучали философию, а философствование. заблуждения не принимали, но нужное для себя - черпали.Многие учились в языческих заведениях - и то же самое - образование получили, ненужное, ложное - откинули, а полезное - взяли. Просто не было другой возможности получить знание. Вот и вы - не может ребенок выучить предметы без игры - берите, не сомневаясь. А может - возьмите лучше мультик хороший для развлечения после выполнения домашних заданий. Если же ребенок еще не стоек в вере, и знаете, что его интересует магия слов, то не искушайте.

 
DayДата: Пятница, 02.07.2010, 12:37 | Сообщение # 6
Блаженны кроткие
Группа: Проверенные
Сообщений: 231
Репутация: 0
Статус: Offline
ГИМНАЗИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА
ПО ЗАКОНУ БОЖИЮ
для занятий на дому. http://www.dorogadomoj.com/d312pzb.html

ЗАКОН БОЖИЙ.
Объяснительная записка для преподавателей. http://www.dorogadomoj.com/d316obz.html

УЧЕБНИКИ ПО ЗАКОНУ БОЖИЮ.
для церковно-приходской гимназии http://www.dorogadomoj.com/d3110uch.html

УЧЕНИЕ О ХРИСТИАНСКОЙ ЖИЗНИ
в вопросах и ответах
http://www.dorogadomoj.com/g22slovo0.html
( по учебнику
Протоиерея Серафима Слободского
ЗАКОН БОЖИЙ ДЛЯ СЕМЬИ И ШКОЛЫ )

Сообщение отредактировал Day - Пятница, 02.07.2010, 13:09
 
RosaДата: Среда, 05.01.2011, 20:29 | Сообщение # 7
Блаженны чистые сердцем
Группа: Проверенные
Сообщений: 433
Репутация: 0
Статус: Offline
Митрополит Макарий
История Русской Церкви: http://lib.aldebaran.ru/author/makarii_mitropolit/
 
КлирДата: Пятница, 21.01.2011, 14:56 | Сообщение # 8
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
У книжной полки. Е.Ю.Коржова. Духовная лестница Н.В.Гоголя (ТК Союз 2010-10-27)
http://tvspas.ru/video/detail.php?ID=18959

Дунаев М.М. Вера в горниле сомнений. Православие в русской литературе XVII-XX вв. http://mirknig.com/knigi....vv.html

 
КлирДата: Четверг, 27.01.2011, 11:58 | Сообщение # 9
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
Свт.Иоанн Сан-Францю
"Ломоносов — защитник науки и веры

Среди книжек, выпущенных издательством "Правда" в Москве в 1951 году, есть брошюра "Непримиримость науки и религии". На 17-й странице этой брошюры основоположник русской науки М. В. Ломоносов именуется "философом-материалистом". А выступления Ломоносова в пользу теории Коперника называются "атеистическими". В действительности Ломоносов был не только большим ученым и поэтом, но также и просвещенно-верующим человеком, даже защитником веры в Бога.
В молодости он хорошо читал и пел в храме на клиросе. Был период, когда он мальчиком целый год увлекался одной из северных поморских религиозных сект, но потом вернулся к своей родной матери Православной Церкви, и на всю жизнь. Да, конечно, Ломоносов защищал теорию Коперника, но его защиту теории Коперника совсем нельзя назвать "материализмом", наоборот: это была яркая защита как науки, так и религии… Вообще, никакая научная теория не может сама по себе ни доказывать, ни опровергать Божественной истины, потому что наука совсем другая область познания, чем религия. Только малообразованные люди думают, что наука "противоречит вере в Бога", а вера в Бога "отрицает науку". На самом деле наука и религия, — две разные и одинаково законные области человеческой жизни. Они могут одна другую пересекать, но противоречить друг другу они не могут.
Так думал и Ломоносов… Вот, что он говорит, предвосхищая воззрения многих больших ученых наших дней: "Природа и вера суть две сестры родные, и никогда не могут прийти в распрю между собою. Создатель дал роду человеческому две книги: в одной показал свое величество, в другой свою волю. Первая книга — видимый сей мир. В этой книге сложения видимого мира — физики, математики, астрономы и прочие изъяснители Божественных в натуру влиянных действий суть тоже, что в книге Священного Писания пророки, апостолы и церковные учители. Не здраво рассудителен математик, ежели он хочет Божественную волю вымерять циркулем. Также не здраво рассудителен и учитель богословия, если он думает, что по псалтыри можно научиться астрономии или химии". Кто действительно интересуется воззрениями Ломоносова, тому надо, конечно, читать не брошюры, изданные теперь в издательстве "Правда", а книги самого Ломоносова, особенно его поэтические произведения.
Словно предчувствуя, что через два столетия про него будут писать, что он был "материалистом", Ломоносов слагает такие строки в переложении псалма 26-го:

Услыши, Господи, мой глас,
Когда к тебе взываю,
И сохрани на всякий час:
К Тебе я прибегаю…
Меня в сей жизни не отдай
Душам людей безбожных,
Твоей десницей покрывай От клеветаний ложных…
Ко свету Твоего лица
Вперяю взор душевный,
И от Всещедрого Творца
Приемлю луч вседневный…

Сколько у Ломоносова таких строк! Его классическая Ода об Иове начинается:

О ты, что в горести напрасно
На Бога ропщешь, человек…

Удивительно для своего времени, первый русский ученый говорит о реальности творения Божиего мира. В одном из лучших своих литературных произведений, в послании к Шувалову — "О пользе стекла", сочетая глубокую научность и высокую поэзию, Ломоносов высказывает даже упрек церковному философу V века, Августину, за то, что он, желая от науки доказать бытие Божие, приводит в пользу этого утверждения только слабые научные данные своего времени.
Ломоносов радостно говорит, что доказательств бытия Божия в его время гораздо больше, чем было во времена Августина:

О коль великим он восторгом бы пленился
Когда б разумну тварь столь тесно не включал,
Под нами жителей, как здесь, не отрицал,
Без математики вселенной бы не мерил!
Что есть Америка, напрасно он не верил…
Во зрительных трубах стекло являет нам,
Колико дал Творец пространство небесам.
Столь много солнцев в них пылающих сияет,
Недвижных сколько звезд нам ясна ночь являет…
Сколь созданных вещей пространно естество,
О сколь велико их создавше Божество!
О сколь велика к нам щедрот Его пучина,
Что на землю послал возлюбленного Сына!
Не погнушался он на малый шар сойти,
Чтобы погибшего страданием спасти.

Своим философски-прорицательным умом Ломоносов видит, что для Творца не существует, конечно, наших маленьких человеческих пределов и масштабов, что Творец выше даже всех наших земных понятий и о "малости", и о "великости" пространственной…
Восхваляя Коперника в очень хороших, для своего времени, стихах, Ломоносов говорит, что мы, люди, одаренные разумом,

В безмерном углубля пространстве разум свой,
Из мысли ходим в мысль, из света в свет иной,
Везде Божественну мы мудрость почитаем.
В благоговении весь дух свой погружаем.
Чудимся быстрине, чудимся тишине,
Что Бог устроил нам в безмерной глубине…

Ломоносов гениально убежден, что, чем далее наука идет вперед, тем она все больше открывает Божие величие в творении… Так думают и лучшие ученые наших дней.
Для надгробия знаменитого писателя и деятеля Русской Церкви, прославленного Димитрия, митрополита Ростовского, Ломоносов составляет надпись:
"Всемогущий и непостижимый Бог чудными искони делами явил святую Свою великолепную славу и в дни наши. Новыми чудотворениями в России просиявшего, здесь почивающего святого мужа, преосвященного митрополита Димитрия Ростовского и Ярославского, отдавшего Божие Богу: верою, кротостью, воздержанием, учением, трудолюбием"…
Оканчивается эта надпись обращением к людям, ложно верующим и неверующим — одинаково не понимающим духа и сущности религии, видящим в мире лишь одну материальную оболочку вещей:

О вы, что Божество в пределах чтите тесных…
Вперите мысль, чему Святитель сей учил,
Что ныне нам гласит от лика горних сил.
На милость Вышнего, на истину склонитесь,
И к Матери своей вы Церкви примиритесь…
"

 
КлирДата: Четверг, 27.01.2011, 11:58 | Сообщение # 10
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
Религиозное сознание в русской литературе. Крылов

Есть пророки, которым дано "истину царям с улыбкой говорить". И. А. Крылов не был таким поэтом-пророком. Он скорее подобен восточному мудрецу, загадывающему людям загадки, чтобы людей этих научить и вразумить. Истину своего литературного служения он сам назвал "истиною вполоткрыта". Было бы неверно думать, что истина "вполоткрыта" есть полуистина. Нет, это полная истина, только "засвеченная малым огоньком", чтобы не поранить больных, привыкших к нравственной тьме и к полутьме, душевных глаз человека, не выносящих яркого света. Один крыловский современник так оценил творчество Крылова: "ты, любезный тятенька, пишешь это для всех: для малого, для старого, для ученого и простого, и все тебя прославляют… Басни твои — это не басни, а апостол". Простодушный читатель угадал нечто глубокое. И поэт князь Вяземский выразил эту же мысль в своих стихах, прочтенных им в день пятидесятилетия литературной деятельности Крылова, 2-го февраля 1838 года:

Где нужно, он навесть умеет
Свое волшебное стекло,
И в зеркале его яснеет
Суровой истины чело.

С удивительной простотой и силой в басне "Василек" раскрыта притча о Господе Боге и о человеке, которого из-за его слабости и незначительности окружающие унижают, считают недостойным благ мира. Но солнце Божие одинаково светит на всех людей, на все цветы творения, взращивая их и животворя.
В басне "Лань и дервиш" Крылов раскрывает существо истинной любви. Это — бескорыстие:

Младая лань, своих лишась любезных чад,
Еще сосцы имея отягченны,
Нашла в лесу двух малых волченят
И стала выполнять долг матери священный
Своим питая их млеком…

Дервиш изумлен поступком лани. Как она может помогать и даже спасать жизнь существам другого происхождения? Но лань, не считаясь с утилитаристическими доводами дервиша, продолжает источать свое материнское молоко и этим открывает фанатику дервишу совсем непонятную для него истину, что для существа доброго творить добро всем — есть радость, а не творить добра — мучение; что смысл всей жизни в этой бескорыстной, переливающейся чрез край любви… В противоположность этой христианской идее, Крылов показал истину непрочности дружбы, основанной лишь на материалистическом принципе "борьбы за существование". Полкан и Барбос выказывают друг другу чувства товарищества и дружбы. Но вот повар — как образ человеческой истории — бросает кость. И принцип материализма (бытие определяет сознание) торжествует: собаки-друзья бросаются друг на друга. Басня "Собачья дружба" ясно показывает бессмысленность дружбы, основанной на материализме, а не на самоотречении и других высших человеческих чувствах, открываемых религией.
О необходимости искоренять в себе всякий признак и "запах" зла говорит басня "Бочка":

Старайтесь не забыть, отцы, вы басни сей.
Усердьем вредным с юных дней
Нам стоит раз лишь напитаться,
А там, во всех поступках и делах,
Каким ни будь ты на словах,
А всё им будешь отзываться.

Отвратительность клеветы и доносов показана в образах "Клеветника и змеи". Клеветник получает в аду первенство и почет больший, чем змея…
Басня "Дуб и трость" — тоже обличение гордыни, силы, надеющейся только на себя. Буря исторических событий то и дело вырывает "с корнем вон" в истории всякие "дубы". А тростиночка, живая душа человеческая, переживает все. Кажущаяся такой ничтожной пред всякими государственными башнями и партийными коллективами человечества живая душа человека, как тростиночка, легко сгибающаяся во время бурь, не ломится, но все время выживает в истории, а силы, ее попирающие и порабощающие, сокрушаются и исчезают одна за другой. Слова тростиночки, обращенные к гордому дубу: "но подождем конца", — могут быть обращены и в наше время ко всякому человеческому превозношению.
Басня "Бедняк и богач" подходит к проблеме имущества во внутреннем мире человека. Жизнь и счастье души зависят не от самих материальных ценностей, а от правильного отношения к ним. Скупой богач и завистливый бедняк — одинаково и несчастны и братоубийственны.
Одной из самых философических басен можно назвать "Водолазы". Тут Крылов разрешает одну из труднейших проблем философии: проблему гносеологии — теории познания.
Чтобы понять религиозную мудрость Крылова, вспомним еще одну его басню — "Безбожники". В ней рассказывается об одном народе, который "к стыду земных племен" до того "в сердцах ожесточился", что противу самого неба вооружился. Буйствуя и кощунствуя, толпы этого народа стали кричать, что "суд небес и строг, и бестолков", что власть небесная "спит, иль правит безрассудно". Безбожники разыгрались и решают заметать небо своими камнями и стрелами, иначе говоря, своей литературой, пропагандой. Видя такой наскок воинствующего безбожия на высшую жизнь, небожители приступают к Хозяину мира, прося его чем-либо вразумить безбожников, остеречь их, явить им какое-нибудь знамение — землетрясение или наводнение, или "каменным ударить в них дождем".
Но Хозяин земли и неба говорит: "Подождем". Если эти люди не угомонятся в своем воинственном неверии "и в буйстве прекоснят, бессмертных не боясь", — то они, сами собою, "от дел своих казнятся".
Но мысль о долготерпении Божием и о любви Божией (даже и к ним) не проникла в умы этих людей. Они не отступили от своего вызова небу:

Тут с шумом в воздухе взвилась
Тьма камней, туча стрел от войск богомятежных,
Но с тысячью смертей и злых и неизбежных
На собственные их обрушилась главы…

"Плоды неверия — ужасно таковы", заключает Крылов.

И ведайте народы, вы,
Что мнимых мудрецов кощунства толки смелы,
Чем против Божества вооружают вас, -
Погибельный ваш приближают час
И обратятся все в громовые вам стрелы…

Здесь Крылов проникает в самую глубину жизни и голос его звучит подлинным пророчеством.

 
КлирДата: Четверг, 27.01.2011, 11:59 | Сообщение # 11
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
Гармония творения (о Гоголе)

В саду южной Калифорнии я как-то увидел большую оранжевую бабочку с черным, непогрешительным в своей точности, двойным рисунком на крыльях: это была удивительная красота среди зелени, света и цветов, — песнь Богу в цветах и красках. В тишине кроткого, чистого, покорного Богу творения возносилась эта песнь и светилась эта премирная красота… Она показывает себя уже в этом мире, и хочет воскрылить унылую, тяжелую душу человека к небу. Бабочка, — такое же откровение Божиего перста, как и северное сияние, полевая лилия, птица. Указывая на них. Спаситель говорил: "Посмотрите на птиц небесных… Посмотрите на лилии полевые", — значит, все создано, чтобы мы на это смотрели и научались бы видеть в материальном мире Божию мудрость, милость и силу. Никакая дисгармония падшего человечества, никакие наши преступления не могут затмить красоты Божиего мира. Из глубины своего нравственного неустройства люди призваны вникать в красоту творения и переводить ее в область духа; и так должна открываться человеку новая, более совершенная гармония бытия, в дарах Духа: в смирении, в вере, надежде, правде, чистоте, преданности и любви к Богу и человеку, — от всего сердца, воли и разума… Смягчается сердце среди гармонии творения.
В своих "Размышлениях о Божественной литургии" Гоголь справедливо говорит, что "Бог предоставил, как лучшее из наслаждений, наслаждение молиться, ибо ничего не совершает Бог и ничему не благодетельствует, не делая участником в самом совершении и в самом благодеянии Своем Свое творение"… Это верно.
И к молитве человека ведет красота видимой природы. Всякая гармония, открывающаяся в природе и замечаемая в отношениях между людьми, ведет к познанию высшего мира и к молитве. Она открывается человеку и в храме природы, и в храме, построенном человеческими руками для прославления Бога в красоте. Гоголь говорит: "Действие Божественной литургии над душою велико: зримо и воочию совершается, в виду всего света, и скрыто. И если только молившийся благоговейно и прилежно следит за всяким действием, душа приобретает высокое настроение, заповеди Христовы становятся для него исполнимы… По выходе из храма, где он присутствовал при Божественной трапезе любви, он глядит на всех, как на братьев. Примется ли он за обыкновенное течение своих дел в службе ли, в семье, где бы ни было, сохраняет невольно в душе своей высокое начертание любовного обхождения с людьми, дружелюбнее, тише во всех поступках. И если общество еще не совершенно распалось, если люди не дышат полною, непримиримой ненавистью между собой, то сокровенная причина тому есть Божественная литургия, напоминающая человеку о святой небесной любви к брату…Всех равно уча, всем говорит одно, всех научает любви, которая есть связь общества"… Гоголь верит и знает, что жизнь человека после смерти не прекращается, она становится гораздо более интенсивной и яркой, — для тех, кто жил и хочет жить Божией милостью и правдой. Молитву Гоголь понимает как любовь… Это верное понимание истинного общения с Богом…
На всех концах земли совершаемая литургия, говорит о Божественном, гармоническом бытии, которое является целью земной жизни. И то, что несет цветок или бабочка в саду, то в разуме и духе совершает человек, открытый истине Божественного бытия.

 
КлирДата: Четверг, 27.01.2011, 11:59 | Сообщение # 12
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
Открывшееся сердце (о Рылееве)

В своих Воспоминаниях о декабрьском восстании Евгений Петрович Оболенский открывает нам последнюю страницу жизни Рылеева. Историческое свидетельство его ценно потому, что Оболенский был, по-видимому, единственным человеком, связанным с Кондратием Феодоровичем Рылеевым одинаковостью душевных переживаний и единомыслием глубокой дружбы.
Оболенский был на четыре года моложе Рылеева и служил в гвардии. За участие в событиях 1825 года он был приговорен к смертной казни, которая заменена была ему каторгой на нерчинских рудниках. После тридцатилетнего пребывания в Нерчинске он стал поселенцем в Сибири. По манифесту 1856 года освобожденный из ссылки, Оболенский вернулся в европейскую Россию, скончался он в Калуге в том же 1856 году.
"Двадцать пятого января я был в Алексеевском равелине, — рассказывает Оболенский. — После долгого томительного дня, наконец, я остался один. Это — первое отрадное чувство, которое я испытал в этот долгий, мучительный день. И Кондратий Феодорович был там же, но я этого не знал. Моя комната была отделена от всех прочих нумеров: ее называли "офицерской". Особый часовой стоял на страже у моих дверей; немая прислуга, немые приставники: все покрывалось мраком неизвестности. Но из вопросов комиссии я должен был убедиться, что и Рылеев разделяет общую участь. Первая весть, которую я от него получил, была следующая строфа:

Прими, прими, святой Евгений,
Дань благодарного певца,
И слово пламенных хвалений,
И слезы, каплющи с лица.
Отныне день твой до могилы
Пребудет свят в душе моей:
В сей день твой соименник милый
Освобожден был от цепей.

При чтении этих немногих строк, — продолжает свой рассказ Оболенский, — радость моя была неизъяснима. Теплая душа Рылеева не переставала любить горячо, искренно,… много отрады было в этом чувстве. Я не мог отвечать ему; я не имел искусства уберечь чернила, бумагу: последняя всегда была нумерована; перо, чернильница в одном экземпляре, ни посудки для чернил, ни места, куда прятать. Все было так открыто в моей комнате, что я не находил возможности спрятать что-нибудь.
Что скажу я о днях, проведенных в заключении, под гнетом воспоминаний, еще свежих; страстей, еще не утихших; вопросов комиссии, непрестанно возобновляемых; опасений за близких сердцу; страха — одним лишь словом в ответе прибавить лишнего горя тому до кого коснется это слово. Всё это было в первый период заключения. Постепенно вопросы сделались все реже, личный вызов в комиссию прекратился; тишина водворилась постепенно в душе. Новый свет проникал в нее, озарял ее в самых темных ее изгибах, где хранился тот итог жизни мыслящей, чувствующей, действующей…
Свет евангельской истины осветил сначала те черты жизни, характера, которые резко обозначались; лучами живительными, лучами теплыми любви вечной, полной, совершенной, озарял, согревал, оживлял всё то, что в самосознании способно было принять этот свет, вдохнуть в себя его теплоту, раскрыться для принятия его живительной силы!.. Проходили дни за днями, недели за неделями. Открылась весна, наступило начало лета, и нам — узникам, позволено было пользоваться воздухом в малом саду, устроенном внутри Алексеевского равелина. Часы прогулки разделялись поровну на всех узников; их было много, и потому не всякий день каждый пользовался этим удовольствием. Раз добрый наш сторож приносит два кленовых листа и осторожно кладет их в глубину комнаты, в дальний угол, куда не проникал глаз часового. Он уходит. Я спешу к заветному углу, подымаю листы и читаю:

Мне томно здесь, как на чужбине.
Когда я брошу жизнь мою?
Кто даст крыле ми голубине?…
И полещу, и почию.
Весь мир, как смрадная могила;
Душа из тела рвется вон… Творец!
Ты мне прибежище и сила,
Вонми мой вопль, услышь мой стон,
Приникни на мое моленье,
Вонми смирению души:
Пошли друзьям моим спасенье,
А мне даруй грехов прощенье
И дух от тела разреши!

Кто, — спрашивает Евгений Оболенский, — кто поймет сочувствие душ, то невидимое соприкосновение, которое внезапно объемлет душу, когда нечто родное, близкое коснется ее, тот поймет и то, что я почувствовал при чтении этих строк. То, что мыслил Рылеев, сделалось моим: его болезнь сделалась моею, его уныние усвоилось мне, его вопиющий голос вполне отразился в моей душе. К кому же мог я обратиться с новою моею скорбью, как не к Тому к Которому давно уже все мои чувства, все тайные помыслы моей души? Я молился… и кто может изъяснить тайну молитвы? Если можно уподобить видимое невидимому, то скажу: цветок, раскрывший свою чашечку лучами солнечными, едва вопьет их в себя, как издаст благоухание, которое слышно всем, приблизившимся к цветку Так, уподобляя видимое невидимому, — и сила любви вечной, коснувшись души, вызывает молитву, как благоухание возносимое к Тому, от Коего получило начало… У меня была толстая игла и несколько клочков серой оберточной бумаги; я накалывал долго, в возможно сжатой речи, все то, что просилось под непокорное орудие моего письма, и, потрудившись около двух дней, успокоился душой и передал свои строки тому же доброму сторожу Никите Нефедьеву. Ответ Рылеева не замедлил.
Вот он:
"Любезный друг! Какой бесценный дар прислал ты мне! Сей дар через тебя, как через ближайшего моего друга, прислал мне Сам Спаситель, Которого уже давно душа моя исповедует. Я Ему вчера молился со слезами. О, какая это была молитва! Какие это были слезы; и благодарности, и обетов, и сокрушения, и желаний за тебя, за моих друзей, за моих врагов… Давно ли, любезный друг, так мыслишь? Скажи мне, чужое оно или твое? Ежели эта река жизни явилась из твоей души, то чаще ею животвори твоего друга. Чужое ли оно или твое, но оно уже мое, так как и твое, если и чужое. Вспомни брожение ума моего около двойственности духа и вещества".
Радость моя, — говорит Евгений Оболенский, — была велика при получении этих драгоценных строк, но она была неполная до получения следующих строф Рылеева, писанных также на кленовых листах:

О, милый друг!
Как внятен голос твой!
Как утешителен и сладок:
Он возвратил душе моей покой
И мысли смутные привел в порядок.
Спасителю — сей истине верховной, -
Всецело мы здесь подчинить должны
От полноты своей души,
И мир вещественный, и мир духовный.
Для смертного ужасен подвиг сей;
Но он к бессмертию стезя прямая,
И благовествуя речет о ней
Сама нам истина святая:
Блажен, кого отец Мой изберет,
Кто истины здесь будет проповедник;
Тому венец, того блаженство ждет,
Тот Царствия небесного наследник!
Блажен, кто ведает, что Бог Един -
И мир, и истина, и благо наше!
Блажен, чей дух над плотью властелин,
Кто твердо шествует к Христовой чаше:
Прямой мудрец, он жребий свой вознес,
Он предпочел небесное земному,
И как Петра, ведет его Христос
По треволнению морскому…
Душою чист и сердцем прав,
Перед кончиною подвижник постоянный,
Как Моисей с горы Навав,
Узрит он край обетованный.

Это была последняя песнь русского поэта-декабриста, Кондратия Феодоровича Рылеева. Вскоре свершилась его казнь. Кленовые листы больше уже не появлялись в тюремной камере его друга.

Последний путь Рылеева

В год 125-летия казни декабристов московский журнал "Огонек" опубликовал выдержки из неизвестной драмы Рылеева, хранившейся до 1888 года у Шахматова, переданной в свое время для опубликования Якушкину, но, по неизвестным причинам, тогда не целиком опубликованной.
В этом произведении, отражающем эпоху Богдана Хмельницкого, "Огонек" признает, что, "стремясь воссоздать историческую обстановку, предшествовавшую восстанию народа под водительством Хмельницкого, и реалистические образы украинских крестьян, Рылеев, в соответствии с исторической правдой, уделяет в этом отрывке значительное место церковным вопросам".
Да, в жизнь русских людей всегда входил момент религиозный: от Киевской Руси, Литвы, Новгорода и Суздаля, чрез всю татарщину, Москву и новую эпоху православная вера была заметным двигателем и… даже основой жизни народной. Как сопрягается душа с телом и содержание с формой, так в жизни русского и украинского народа — вера Христова и Православная Церковь были всегда в истории чем-то неразрывным с народной жизнью.
И, несмотря на все безбожие некоторых сынов, в народе, выросшем на религиозном отношении к жизни, сохраняется до наших дней искание правды Божией, тоска по ней и любовь к ней. Своим душевным чувством народ умеет отличать тихую Божию правду от шумных, говорливых и пустых человеческих неправд…
Крестьяне в драме Рылеева, опубликованной в "Огоньке", говорят:

1-ый Малороссиянин :
Ушли… Ну вот еще один погиб.
Эй, Юрка, брат, прогневали мы Бога.
Всем на Руси пришельцы завладели,
В своей земле житья мы не находим.
Нет больше сил терпеть. Бегу отсель.
Бегу за Днепр к удалым запорожцам…
Грицько :
И я с тобой; благослови меня, отец;
Прощай, не плачь, Натуся.
Юрко:
За Днепр… И я б туда, когда б не дети…
Чего, чего не вытерпели мы!
За то, что не хотим на униатство
Переменить мы православной веры!
Все отнято у нас: права, уряды,
Имения, и даже церкви наши Ограблены…
2-й Малороссиянин :
Уж видно так Создателю угодно…
Юрко :
Нет, нет, поверь Создатель зла не хочет!
Не Он, не Он виной беде Украины,
Но мы…

Эти строки показывают религиозную и писательскую чуткость Рылеева: "Нет, нет, поверь, Создатель зла не хочет. Не Он, не Он, виной беде Украины, но мы"… Религиозная сторона проявилась в Рылееве особенно после декабрьского восстания.
В своем последнем письме к жене из Петропавловской крепости, ожидая казни, Рылеев пишет: "Я ни разу не взроптал во всё время моего заключения, и за то Дух Святый давно утешил меня! Подивись мой друг: в сию самую минуту, когда я занят только тобою и нашей малюткой, я нахожусь в таком утешительном спокойствии, что не могу выразить тебе. О мой друг, спасительно быть христианином!.. Благодарю моего Создателя, что Он меня просветил, и что я умираю во Христе, что и дает мне спокойствие, что Отец не оставит ни тебя, ни нашей малютки. Ради Бога, не предавайся отчаянию: ищи утешителя во времени. Я просил нашего священника, чтобы он посещал тебя. Слушай советы его и поручи ему молиться о душей моей… Возблагодарить его может один Бог за те благодеяния, которые он оказал мне своими беседами… Я хотел просить свидания с тобою, но раздумал, чтобы не расстроить себя. Молю Бога за тебя, за Настеньку, за бедную сестру, и буду всю ночь молиться: с рассветом будет ко мне священник, мой друг и благодетель, и причастит меня. Настеньку благословляю мысленно нерукотворным образом Спасителя и поручаю всех вас святому покровительству Живого Бога… Смогу ли я, мой друг, благодарить тебя словами? Они не выразят чувств моих: Бог тебя вознаградит за всё…

Прощай: велят одеваться: да будет Его святая воля.
Твой искренний друг".

А в более раннем письме, тоже из крепости, Рылеев писал жене:
"О, милая душой подруга! Ты любовью соединилась с миром физическим и временным. Христом ты должна соединиться с миром духовным, вечным, и, соединив в себе два мира, всей душой подчинить себя любовью вечности. Вот, милый друг, предназначение наше. Мы должны любовью подчинить Христу физический мир, и в Нем, как в духовном мире, подчинить себя вечной любви: Богу ради Бога, по любви Христа"…
Трогательно и верно Рылеев выражает истину христианства.
Настала полночь. Священник со Святыми Дарами вышел от Кондратия Феодоровича Рылеева, вышел и от Сергея Ивановича Муравьева-Апостола, и от Петра Каховского, и от Михаила Бестужева-Рюмина; пастор молитвою напутствовал в вечную жизнь Павла Ивановича Пестеля.
Очевидец последних минут казненных декабристов говорит, что после прочтении полицмейстером Чихачевым приговора Рылеев обратился к товарищам и сказал, сохраняя присутствие духа: "Господа, надо отдать последний долг", — и с этим они пали все на колени и, глядя на небо, крестились. Рылеев один говорил, желал благоденствия России… Потом, вставши, каждый из них прощался со священником, целуя крест и руку его; при том Рылеев твердым голосом сказал священнику: "Батюшка, помолитесь за наши грешные души; не забудьте жену и благословите мою дочь", — и, перекрестясь, взошел на эшафот.

 
КлирДата: Четверг, 27.01.2011, 12:00 | Сообщение # 13
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
Торжество человечности (тургеневский образ)

Сто лет тому назад, в 1852 году, вышла одна из самых замечательных книг русской литературы: "Записки охотника" Тургенева. Рассказы, до того печатавшиеся отдельно, были собраны вместе и, может быть, впервые в русской истории с такою ясностью открылся пред миром образ русского крестьянина, русского простого человека.
В реформы шестидесятых годов "Записки охотника" внесли огромный вклад. Тургеневские образы стоят пред глазами всех… Эти Касьяны с Красивой Мечи, эти мальчики с Бежина луга, эти певцы, Хори и Калинычи живут жизнью, не меньшею, чем жили сто лет назад, а большею еще, — они открылись миллионам своих потомков, а так же и другим народам. И ни один образ из этих тургеневских, может быть, не запечатлелся так в мировой литературе, а также в чутком русском сознании, как образ Луши, Лукерьи из "Живых мощей".
Я хочу сейчас остановиться на важнейшей стороне этого рассказа, которую можно было бы назвать откровением души или торжеством бессмертного в тленном, торжеством человечности человека.
Безнадежно больная девушка Лукерья лежит почти без движения в малом деревенском сарайчике, куда ставят ульи на зиму. Там ее случайно находит Тургенев. Он знал раньше Лукерью красавицей, невестой… Оказывается она перед самой свадьбой своей упала, что-то повредилось в ней, и доктора не помогли: и вот ее положили в сарайчик. Телом своим Лукерья так высохла и потемнела, что в деревне прозвали ее "живыми мощами".
Казалось бы, и сознание ее должно было бы "определиться" этим бытием: так же почернеть и высохнуть, — если думать материалистически… Однако этого совсем не произошло, а получилось обратное тому, как нередко происходит с русскими людьми в опровержение материалистической философии, по которой материальное бытие должно всегда определять сознание человека. С русскими женщинами, особенно, так не выходит. Великое и святое терпение их проверено и веками, и последними десятилетиями…
Тело Лукерьи почернело, а душа — просветлела и приобрела особенную чуткость в восприятии мира и правды высшего, сверхмирного бытия… Тургенев стоял пораженный тем, что он увидел: "Возможно ли? Эта мумия — Лукерья, первая красавица во всей нашей дворне, — высокая, белая, румяная — хохотунья и плясунья, певунья!"… Седьмой год лежит Лукерья, — летом в плетушке этой, а как холодно станет, относят ее в предбанник. "Кто же за тобой ходит? Присматривает кто?" "А добрые люди здесь есть тоже, — отвечает Лукерья. — Меня не оставляют. Да и ходьбы за мной не много. Есть-то, почитай, что не ем ничего, а вода — вон она в кружке-то: всегда стоит припасенная, чистая, ключевая вода. До кружки-то я сама дотянуться могу: одна рука у меня еще действовать может"… "И не скучно, не жутко тебе, моя бедная Лукерья?" — "А что будешь делать?… Сперва очень томно было, а потом привыкла, обтерпелась — ничего; иным еще хуже бывает". Тургенев удивился тому, что она думает о тех, кому хуже. Обычно ведь люди думают о тех, кому лучше, и мучаются ропотом, завистью… Но вот живет Лукерья, человек материально более бедный и обездоленный, чем все пролетарии мира. И не определяется душа ее злом. Не проклинает, а благословляет она творение. "У иного и пристанища нет, — поясняет Лукерья, — а иной слепой и глухой. А я, слава Богу, вижу прекрасно и все слышу. И запах я всякий чувствовать могу, самый какой ни на есть слабый! Гречиха в поле зацветет или липа в саду — мне и сказывать не надо: я первая сейчас слышу. Лишь бы ветерком оттуда потянуло. Нет, что Бога гневить? — многим хуже бывает. Хоть бы то взять: иной здоровый человек очень легко согрешить может; а от меня сам грех отошел. Намеднись отец Алексей, священник, стал меня причащать, да и говорит: тебя, мол, исповедовать нечего: разве ты в твоем состоянии грех совершить можешь? — Но я ему ответила; а мысленный грех, батюшка?"… — Образ подлинной праведницы, сильного духом русского человека встает в этом безыскусственном, правдивом образе Лукерьи. Художник не только выразил жизнь в ее последней тайне, он открыл человеческую бессмертную душу, не зависящую в своей глубине ни от чего внешнего, ни от каких материальных или экономических условий. Лукерья достигла того состояния целостности и высшей простоты духа, когда человек мыслит уже не рациональным рассудком, а интуицией, духом, сердцем своего бытия. Это есть состояние сердечной чистоты, что есть начало уже Царствия Божия в человеке. Лукерья приучила себя не думать, не вспоминать, а только созерцать жизнь. "Спать-то я не всегда могу. Хоть больших болей у меня нет, а ноет у меня в самом нутре, и в костях тоже; не дает спать, как следует. Нет… а так лежу я себе, лежу-полеживаю — и не думаю; чую, что жива, дышу — и вся я тут. Смотрю, слушаю. Пчелы на пасеке жужжат, да гудят; голубь на крышу сядет и заворкует; курочка-наседочка зайдет с цыплятами крошек поклевать; а то воробей залетит или бабочка — а мне очень приятно". А зимой "хоть и темно, а всё слушать есть что: сверчок затрещит, али мышь где скрестись станет… Вот тут-то и хорошо: не думать! А то я молитвы читаю, — продолжала, отдохнув немного, Лукерья. — Только немного я знаю их этих самых молитв. Да и что я стану Господу Богу наскучать? О чем я Его просить могу? Он лучше меня знает, чего мне надобно. Послал Он мне Крест — значит меня любит… Прочту Отче наш, Богородицу, Акафист всем скорбящим, да и опять полеживаю себе безо всякой думочки". Тургенев в каком-то оцепенении слушал Лукерью. В ответ на его предложение перевести ее в городскую больницу, она стала просить ее не трогать. "Я там только больше муки приму… Вы вот не поверите — а лежу я иногда так-то одна… и словно никого в целом свете кроме меня нету… И чудится мне, будто, что меня осенит… Возьмет меня размышление — даже удивительно!"… То, что здесь открывает Лукерья, — есть область религиозного познания. Этого "никак нельзя сказать: не растолкуешь. Да и забывается оно потом. Придет, словно как тучка прольется, свежо так, хорошо станет, а что такое было — не поймешь! Только думается мне: будь около меня люди — ничего бы этого не было и ничего бы я не чувствовала, окромя своего несчастья".
Лукерья рассказала Тургеневу свои глубоко символические сны, показывающие прозрачность ее души, приблизившейся к порогу вечности. "Видела я сон, а, быть может, это было мне видение — я уж и не знаю. Почудилось мне, будто я в самой этой плетушке лежу и проходят ко мне мои покойные родители — батюшка да матушка — и кланяются мне низко, а сами ничего не говорят. И спрашиваю я их: зачем вы, батюшка и матушка, мне кланяетесь? А затем, говорят, что, так как ты на сем свете много мучишься, то не одну ты свою душеньку облегчила, но и с нас большую тягу сняла. И нам на том свете стало много способнее. Со своими грехами ты уже покончила, теперь наши грехи побеждаешь… А то вот еще, какой был мне сон"… Лукерья увидела свою смерть в виде странницы; у этого образа было "особенное, постное лицо, строгое, и будто все другие от нее сторонятся; а она вдруг верть — да прямо ко мне. Остановилась и смотрит… И спрашиваю я ее: "кто ты?" — А она мне говорит: "Я смерть твоя". Мне, чтобы испугаться, а я напротив — рада радехонька, крещусь! И говорит мне та женщина, смерть моя: "Жаль мне тебя, Лукерья, — но взять я тебя с собою не могу. Прощай!" — Господи! Как мне тут грустно стало! — И смерть моя обернулась ко мне и стала мне выговаривать… понимаю я, что назначает она мне час, да непонятно так, неявственно… После мол Петровок!"
Несколько недель спустя Тургенев узнал, что Лукерья скончалась. Смерть пришла за ней — "после Петровок". Рассказывали, что в самый день кончины она всё слышала колокольный звон, хотя от Алексеевки до церкви считают пять верст с лишком, и день был будничный. Впрочем, Лукерья говорила, что звон шел не от церкви, а "сверху". Вероятно, она не посмела сказать: "с неба".
Рассказ "Живые мощи", вошедший в сокровищницу мировой литературы, открывает ярко одну из основных истин христианства: смиренность духа человеческого — есть не слабость, а необычайная сила человека… Мир древний, языческий, не знал этой истины. И современный материализм, обезбоживающий человечество и обожествляющий горделиво-тщеславного, пустого человека, — этой истины тоже не знает. Только религиозной или подлинно художественной интуицией человек способен увидеть эту истину высшей человечности, как увидел ее Тургенев в лице многотерпеливой русской женщины.
Ее духом, побеждающим все испытания, спасается Русь.

 
КлирДата: Четверг, 27.01.2011, 12:00 | Сообщение # 14
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
О Достоевском

В Нью-Йорке, в Чеховском издательстве, вышла ценная книга лучшего современного русского философа, Николая Онуфриевича Лосского: "Достоевский и его христианское миропонимание".
Как известно, Достоевский прошел через опыт суда, осуждения и каторжных работ. То, что пришлось пережить миллионам русских людей в течение последних десятилетий, то пережил Достоевский. Из своего заключения и злострадания (которое было ярко описано им в "Записках из мертвого дома") Достоевский вышел победителем, душевно не сломленным, но наоборот, укрепленным и освободившимся от недостатков своей молодости.
Осужденный за свою связь с кружком Петрашевского, отбыв на каторге в Сибири четыре года, Достоевский вернулся к литературе с новыми силами, с новой глубиной жизненного опыта. Талант постижения глубин человеческой души выдвинул Достоевского, как мирового писателя, наряду с Данте, Шекспиром и Гёте…
Достоевский слишком ярок, его трудно затемнить или использовать в каких-либо политических целях… Достоевский гениально вскрывает бессмыслие построения человеческого общества на предпосылках материализма. Человек, по Достоевскому, есть существо духовно-физическое, в нем есть два мира — духовный и материальный, и он может нравственно-свободно духом возвышаться над материей.
Всякий, кто прочтет его произведения и кто своим умом подумает над этими книгами, тот распрощается навсегда с утопической верой в то, что счастье человеческое можно построить на одних только материальных ценностях, отрицая в человеке его бессмертную — созданную Богом — душу…
Счастливого общества или государства не может быть без счастья отдельных живых людей, неповторимых личностей человеческих. И чем человек делается лучше, выше нравственно, тем более высокое счастье он начинает ценить и понимать.
Достоевский остро вскрывает всю демоническую (анти-Божескую и античеловеческую) сторону принуждения людей к определенному коллективному счастью, понимаемому материалистически.
Достоевский показывает, что государственно-принудительное, безбожное счастье есть, в сущности, ад.
Вдумайтесь в идею романа "Бесы". Это — пророческая книга о России и о ее судьбах…
В своей книге Лосский, на основании многочисленный материалов и источников, показывает личность Достоевского, его человечность. "В Тобольске, приговоренный к каторге Ястржембский, был близок к самоубийству; его удержало от этого поступка влияние Достоевского, который обнаружил в этом деле мужественную натуру с женственной мягкостью" (Из материалов Ореста Миллера).
Ценны характеры, в которых сочетается великое мужество и бесстрашие — с женской чуткостью и мягкостью в отношениях к другим людям.
Приятель молодости Достоевского доктор Ризенкампф говорит: "Федор Михайлович принадлежал
к тем личностям, около которых живется всем хорошо, но которые сами постоянно нуждаются. Его обкрадывали немилосердно, но при всей доверчивости и доброте он не хотел вникать в дело". Когда в 1843 году Достоевский и Ризенкампф наняли общую квартиру, это "чуть было не обратилось для Федора Михайловича в постоянный источник новых расходов. Каждого бедняка, приходившего к доктору за советом, он готов был принять, как дорогого гостя".
"Все забытые судьбою, несчастные, хворые и бедные находили в нем особое участие", — говорит другой свидетель жизни Достоевского. "Случается, — рассказывала жена его, — когда у моего мужа не найдется мелочи, а попросили у него милостыню вблизи нашего подъезда, то он приводил нищих к нам на квартиру и здесь выдавал деньги".
Вот еще характерный случай, рассказанный Анной Григорьевной Достоевской. В 1879 году (значит, когда Достоевский был уже известным писателем) какой-то пьяный крестьянин ударил на улице Достоевского по затылку с такой силой, что он "упал на мостовую и расшиб себе лицо в кровь". "В участке Федор Михайлович просил полицейского офицера отпустить его обидчика, т. к. он его прощает". Однако протокол был составлен, и делу был дан ход. Но мировому судье Достоевский заявил, что прощает обидчика и просит не подвергать его наказанию. Судья, снисходя к просьбе Достоевского, приговаривает крестьянина лишь "за произведение шума" и беспорядка на улице, к денежному штрафу в 16 рублей, с заменой арестом на 4 дня. Достоевский подождал своего обидчика у подъезда и дал ему 16 рублей для уплаты штрафа.
Эти и другие факты показывают, что любовь к народу у Достоевского была не словесная, не теоретическая, но жизненная, живая, христианская…
И видение мирового зла у Достоевского было глубоким, пророческим, даже, можно сказать, необычайным, среди писателей как русской, так и всей мировой литературы.
Автор "Братьев Карамазовых" не только верно видел все изгибы зла, но и указывал верный путь борьбы со злом, путь Божией над ним победы, путь Христовой правды. Это он мог видеть потому, что душа его касалась огненного страдания за людей; и его любовь ко Христу и к людям прошла чрез большое испытание — и страдание — борьбы со злом в его собственной душе.
В произведениях Достоевского звучит могучее, правдивое обличение всех нравственных подделок и социальных утопий, пытающихся без веры в живую душу человека создать человеческое счастье. Счастье может строиться только из бескорыстного, чистого добра, из любви к Богу и человеку.

 
КлирДата: Четверг, 27.01.2011, 12:00 | Сообщение # 15
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
Зрение веры. Свидетельство Кутузова

Познавая Иисуса Христа, человек начинает понимать, что такое Бог Начинает любить Бога. Как. можем мы любить невидимого, непостижимого, великого, необъятного Творца миров? Церковная песнь поет: "Бога человеком невозможно видети, на него же не смеют чины ангельские взирати"… И продолжает песнь: "Тобою бо, Всечистая, явися человеком Слово воплощенно"… Бог открылся людям во Христе. Слово Божие воплотилось в Человеке и видимой стала Божия мудрость и сила, создавшая всё. Родился Христос. И с этого мгновения всякий человек получил возможность встречать Бога и — быть с ним…
20 веков тому назад люди, жившие в Палестине, 33 года встречали Бога, как мы встречаем друг друга. Но не все они узнали Свет Божий в человеке Иисусе, а только те, чье сердце искало последней правды, жаждало истинной чистоты жизни. Такое сердце было открыто и готово для высшего света и слова. Мы знаем: не все тогда, 2000 лет тому назад, уверовали во Христа и не все веруют сейчас в Божию любовь, воплотившуюся на земле. Некоторые смущаются еще злом, окружающим их, и думают, что зло должно было бы уйти само, без их усилий, без их веры в Бога… А те, кто веруют, — приносят Богу плод своей жизни и усыновляются.
Истина открывается не внешним чувствам человека, не осязанию, не зрению, но сердцу, духу Жизнию своего сердца живет человек… Некоторые неразумно говорят: мы бы уверовали, если бы нам дали увидеть, удостовериться опытом телесных чувств…
Но удостоверение внешних чувств не есть удостоверение разума и сердца. В отличие от животных, человек свои высшие ценности удостоверяет не чувствами тела, а жизнью духа — верой.
Духовная природа человека возвышается над чувствами. Все мученики за свои убеждения, все герои, борцы за правду в мире и за лучшую жизнь, страдали и умирали, но не отрекались от своих убеждений, от своей веры, надежды и любви. Хотя чувства тела громко говорили им, что страдания их напрасны, но бессмертная душа убеждала, что высшие ценности, ради которых стоит страдать и умирать, существуют. Такова духовная, не материалистическая природа человека.
Мы это особенно ясно видим в героях и праведниках человечества. Дух в них побеждает материю. Светлая вера движет их жизнью и чрез них спасает многих людей и целые народы… Путь высокой веры есть направление, данное всем людям… Даже не верующие в Бога, сами того не понимая и не желая признать, живут верой в своей жизни. Они верят свидетельству других, доверяют другим и в исторической, и в личной своей жизни. Вся жизнь личная и историческая строится на вере в свидетельство других…
Мы, люди, не сомневаемся, что наша мать есть именно наша мать, хотя уверенность наша не покоится на опыте собственных знаний, а держится на вере, на доверии к тем близким людям, свидетельству которых нельзя не верить. И мы правы, что верим им. Истина к нам приходит чрез нашу справедливую веру. Также и знание Бога, Небесного Отца. Для тех, кто еще не имеет личного опыта веры, она приходит и усиливается от праведных свидетелей Божией близости и любви к людям.
Евангелисты Матфей, Марк, Лука и Иоанн, апостолы Петр, Павел и другие верные, не обманывают человечество своим свидетельством истины. И великое множество подобных им свидетелей живого общения с Богом говорит нам о близости Бога к нам. Для чего же нам упорствовать в мыслях, что мы не дети Отца Небесного? Для чего бессмысленно верить, что мы — дети хаоса, случая, слепой, не могущей даже думать материи? Стоит нам только принять истину, что Бог есть действительный Хозяин нашей жизни, как сразу станет мирно у нас на сердце и мы будем видеть вокруг себя порядок, смысл, разум, красоту бытия. И свою земную жизнь поймем, как большую ценность, идущую от временного к вечному… Так понимали свою жизнь лучшие и из отцов русской истории… Горячо верил в Бога Суворов, просвещенно и глубоко защищал веру Ломоносов. Сейчас я приведу вам свидетельство веры прославленного сына русского народа фельдмаршала Кутузова.
Вот что говорит он нам своею жизнью: 8-го августа 1812 года Кутузов был назначен командующим российской армией, отходившей к Москве. Приняв в Петербурге это назначение, Кутузов сейчас же отправился в Казанский собор и, сняв все свои ордена, долго стоял пред чудотворной иконой Божией Матери, молясь за русский народ и испрашивая помощи.
Накануне своего отъезда из Петербурга он принял благословение в Казанском соборе крестом и иконой. Прибыв в действующую армию, отходившую к Москве, 25-августа, накануне Бородинского сражения, Кутузов в своем приказе по армии говорит, что "возлагает все свое упование на помощь Всевышнего"…
И приказывает пронести по войскам чудотворную икону Одигитрии (то есть Путеводительницы), вывезенную из Смоленска. Со слов очевидцев (свидетельство которых нашло свое отражение и в "Войне и мире" Толстого), так описывается это прохождение иконы сквозь ряды армии: "За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали, и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных. Но вот толпа, окружавшая икону, вдруг расступилась. Судя по поспешности, с которой люди расступились перед иконой, к ней подходил кто-то очень важный. И, действительно, это был сам главнокомандующий Кутузов. Остановившись позади священника, Кутузов перекрестился привычным широким крестом, потом достал рукой до земли и, вздохнув, опустил седую голову. За ним стояла свита. Несмотря на присутствие генералов, солдаты продолжали молиться, не обращая на них внимания… По окончании молебна Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колени и поклонился иконе до земли. Он с трудом поднялся и приложился к ней. За ним приложился и весь генералитет".
Кутузова нельзя понять, если не знать его глубокой веры и надежды на Бога. Пред Бородинским боем, в своем приказе, он говорит, что "возлагает всё упование на помощь Всевышнего и на храбрость и неустрашимость русских воинов". А из Тарутинского лагеря 20-го сентября пишет: "Да всесильная десница Божия, управляющая судьбами царств, поможет нам преодолеть врага нашего"…
Надо еще сказать, что Кутузова глубоко оскорбляло кощунственное отношение врага к православным церквам и святыням Кремля. Церкви перестали быть церквами. Враг их обращал в конюшни и амбары. Это вызывало великий гнев в Кутузове.
Как и многие православные русские люди, он страдал, что святыни кремлевские, Богу посвященные, не оглашаются церковной молитвой. И когда 8го октября генерал Дохтуров, явившись к Кутузову, доложил ему, что "Москва оставлена неприятелем", престарелый вождь российского воинства, обратившись к образу Спасителя, воскликнул: "Боже, Спаситель, наконец, Ты внял молитве нашей и с сей минуты Россия спасена"… В донесении, посланном Императору Александру по случаю изгнания вражеских войск из России, Кутузов призывает россиян возносить молитву Всевышнему… Верующему человеку нельзя без волнения слышать о мужественной и смиренной вере Кутузова.
22-го февраля 1813 года, из города Калиша, преследуя Наполеона, окруженный почестями, осыпанный наградами, Кутузов пишет своей жене: "… окружен дымом, который называют славою; но к чему постороннему не сделаешься равнодушным? Я тогда только счастлив, когда спокойно думаю о своем семействе и молюсь за их Богу"… Два чувства хранил в себе победитель Наполеона: что слава его окружавшая есть — дым, и то, что истинное счастье всякого человека только в Боге.
После первой Отечественной войны была выбита в России медаль и слова на ней были: "Не нам, не нам, но Имени Твоему". Это слова псалма: "Не нам, не нам, но Имени Твоему, Господи, дай славу!" Поистине, славен человек — и народ, — который ищет не своей, а Божией славы.

 
КлирДата: Четверг, 27.01.2011, 12:01 | Сообщение # 16
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
Сущность религии. Вера Суворова

Слово религия означает — связь. Религия — связь с высшей жизнью, с Богом. Кто хочет свою жизнь возвышать, улучшать, связывает ее с тем, что лучше ее, крепче ее. А лучше человеческой жизни — Божественная жизнь. И с этой Божественной жизнью связывает себя человек различными путями: и разумом — размышлением, и сердцем — любовью, и волей — творением добра. Это и есть религия.
Чем выше религия, тем совершеннее содержание жизни и глубже ее познавание. Есть различные ступени в религиозном познании. Верить в ложные и злые идеи- все равно, что кланяться идолам, зверям, камням — они не возвышают, а принижают человеческий дух. Почитать богами существа нравственно слабые и исполненные страстей, как например греческие боги Олимпа, и к тому же существа в реальности не существующие, это значит безусловно препятствовать возможности нравственного усовершенствования.
Почитать же Бога Живого в духе и истине, видеть свет Божий в разуме Евангелия, в лике Христовом — это значит правильно понимать путь к Богу, как радость бесконечного возвышения, уточнения, умудрения и воскресения… Это путь расцвета человеческой личности. Евангелие Иисуса Христа, Спасителя мира. Его разум, любовь и правда, — есть реальная сила жизни, открывающая истинное человечество. Здесь начало и конец религии — высшей связи человека и человечества со своим Творцом и Отцом Небесным. Не понимая этой самой простой истины, а иногда и просто не желая ее понять и принять, люди воинственно атеистичные хотели бы уничтожить всякую веру и прежде всего — веру во Христа.
На самом же деле истинная религия (подчеркиваем: истинная, а не ложная) обостряет, укрепляет и оздоровляет самый здравый смысл в людях…
Наибольший пророк антихристианства нашей эпохи, немецкий философ Фридрих Ницше теряет рассудок и делается душевнобольным. Его верные и фанатичные последователи: Гитлер, Альфред Розенберг, Людендорф и другие, мнившие себя титанами, сверхчеловеками и замышлявшие изгладить имя Христа во всем мире, — делаются душевнобольными маньяками и губят не только себя самих, но еще увлекают в погибель и свой народ. "Ты победил меня. Галилеянин", — обращаясь душой ко Христу, воскликнул злейший враг христианства Император Юлиан, тяжело раненный во время битвы с персами.
Все зло мира от материализма и эгоизма, где бы ни проявлялась эта духовная смерть. Прочные, подлинные ценности созидались лишь силой Божией чрез людей. И лучшие люди человеческой истории это знали и в это верили. Возьмем яркий пример героя русской и европейской истории, столь прославленного, — Александра Васильевича Суворова…
Суворов глубоко веровал в Бога, любил Сына Божия Иисуса Христа, был верным сыном Русской Православной Церкви.
Вот, например, как вспоминает о своих встречах с Суворовым шведский генерал Густав Армфельдт (1757–1814): "Суворов пригласил меня обедать в 8 часов утра. Я пришел и застал его при богослужении. Он читал большую книгу, бросался на землю, (т. е. клал земные поклоны), а потом пошел, взял музыкальные ноты, по которым он долго напевал вполголоса, рассматривая, прежде чем отдать их мальчикам, состоящим в полках певчими, и певчим хора. Церковь была совершенно устроена; меня уверяли, что там всего доставало, и что все возилось на шести лошадях.
Это — единственный личный обоз князя-генералиссимуса. Потом мы сходили с лестницы через двор и вошли в лачужку, где была жара невыносимая. Совсем маленькая комната с кроватью, столом и четырьмя стульями составляла спальный и рабочий кабинет Суворова. Другая, также совсем маленькая, была его столовая и зала. Мы сели за стол — я рядом с ним, и трапеза состояла из самой невкусной русской постной пищи"…
Все тут характерно для Суворова, любившего Церковь… Интересно еще и следующее место из воспоминаний Армфельдта:
"Третьего дня мы обедали у старика (т. е. у Суворова)… Между многими странностями, которые он говорил, было, однако же, и много удивительных слов и выражений… Когда мы встали из-за стола, он сказал: "Господа, не английские деньги, не русские штыки, не австрийская кавалерия и тактика, не Суворов водворят порядок и одержат победы с желанными последствиями, а справедливость, бескорыстие, которое внесут в политику, прямота, благородство и порядочность, привлекающие сердца — вот чем можно достигнуть всего"…
Разве нельзя эти слова Суворова повторить в наши дни? Вера в Бога не только не расслабляла Суворова, но она-то и давала ему силы быть бесстрашным и нравственным человеком, воином-христианином — Суворовым.

Еще о Суворове

Семейная жизнь Суворова сложилась несчастливо… Жена не понимала его и не жила его интересами. Со своей стороны он делал, что мог, для достижения мира в семье. После одной из сильных размолвок, "как человек искренне религиозный", — пишет его биограф Петрушевский, материалом которого я пользуюсь, — "Суворов прибегнул к посредничеству Церкви. В это время он находился на службе в Астрахани. По заранее сделанному соглашению, он явился в церковь одного из пригородных сел, одетый в простой солдатский мундир; жена его — в простом платье (Суворов понимал, что пред Богом украшения человеческие — мишура); находилось тут и несколько близких им лиц. В церкви произошло нечто вроде публичного покаяния: муж и жена со слезами просили друг у друга, а потом у Бога прощения; священник прочитал им разрешительную молитву и затем отслужил литургию, во время которой покаявшиеся причастились Св. Тайн…
"Живя в Комюнегарде, Суворов оставил по себе память и заботами о православной церкви: он выписал из Петербурга регента обучать тамошний хор; накупил разных вещей на несколько сот рублей".
Вставал Суворов за 2 часа до рассвета, "пил чай, обливался водой и на рассвете шел в церковь, где стоял утреню и обедню, причем читал и пел. Обед подавался в 7 часов. После обеда Суворов спал, потом обмывался; в свое время шел к вечерне, после того обмывался опять и ложился спать… Забота о чистоте физической у Суворова сочеталась с постоянной заботой о чистоте душевной… Он хранил свою совесть и мир сердца среди всех военных бурь, трудностей гражданских и придворных".
В наши дни особенно интересно отметить, каковы были в XVIII веке отношения между русскими войсками и населением иностранного, этими войсками занятого, государства.
"Суворов и русские войска представляли собою в Италии явление необычное, не такое, как соседи итальянцев — французы… О Суворове давно говорили и писали, его военные подвиги отличались блеском,… и могучее южное воображение рисовало его образ в фантастических очертаниях.
Почти в такой же степени возбуждали в итальянцах любопытство русские войска, прибывшие на другой день, но в настоящий момент представляемые казаками. Северные люди, жившие в снегах и льдах, исполины с диким видом, варвары с непонятными обычаями и особенностями, — такими изображала русских народная фантазия не в одной Италии. И вот, всех поражали благочестие и набожность русских, крестившихся у каждой церкви: людям Запада казались совершенно непонятными троекратные поцелуи, которыми обменивались русские между собою при встречах и даже наделяли ими итальянцев, принимавших это приветствие с тупым изумлением. Всякая мелкая особенность "этих новых людей привлекала к себе внимание и объяснялась на разные лады…
После входа русских войск в Милан назначено было торжественное молебствие: войска выстроились по городским улицам шпалерами. Между двуя их рядами в парадной позолоченной карете поехал Суворов в собор: как и накануне, он был в австрийском фельдмаршальском мундире при всех знаках отличия.
При входе в церковь архиепископ встретил его в полном облачении с крестом в руке и призвал на него Божие благословение. Суворов отвечал немногими словами по-итальянски, прося молитв. Пройдя в собор, он преклонил колени и отказался занять приготовленное ему почетное место на возвышении, обитое красным бархатом с золотом. Огромный собор был совершенно полон молящимися и любопытными, богослужение шло с внушительной торжественностью. Когда Суворов вышел из собора, многие из народа стали бросать ему под ноги венки и ветви, становились на колени, ловили его руки и полы платья. Растроганный Суворов прослезился, благодарил каждого, советовал молиться Богу, испрашивая у Него спасения".
В этот день Суворов дал парадный обед. "Когда стали съезжаться гости — почетные жители Милана и австрийские генералы, — Суворов со всеми христосовался. Тогда же ему представлены были три пленных французских генерала, в том числе Серюрье. Суворов принял их весьма ласково, пригласил к столу и также похристосовался". Были тогда Пасхальные дни.
Петрушевский говорит, что глубокая религиозность Суворова исключала религиозную нетерпимость и фанатизм…
"Как человек верующий и в вере своей убежденный, он с ужасом, конечно, отворачивался от атеизма, немногим лучше считал бесформенный деизм и признавал заблуждениями всякие вероучения нехристианские. Далее этого он не шел".
Из всех войн, в которых он участвовал, только одну эту, последнюю свою в Европе, ставил он в связь с религией, потому что в революционной Франции (против которой он теперь боролся) антихристианский, рационалистический деизм имел государственное значение. "Будучи строгим исполнителем церковных уставов и держась неотступно церковного обряда, Суворов, однако, не олицетворял в них смысла религии и дух ее понимал широко".
Таким был Александр Васильевич Суворов, верный сын Русской Православной Церкви.

 
RosaДата: Воскресенье, 06.02.2011, 18:57 | Сообщение # 17
Блаженны чистые сердцем
Группа: Проверенные
Сообщений: 433
Репутация: 0
Статус: Offline
ПРАВОСЛАВИЕ И РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Древняя Русь приняла Православие в конце X в., столкнувшись при этом с очень сложной культурологической задачей. Дело в том, что Русь была языческой, но не просто языческой. Не найдено никаких свидетельств существования в то время серьезных в культурном смысле явлений, Не было ни письменно закрепленной религиозной традиции, ни религиозного развитого ритуала, ни общественного богослужения с храмами. Принимая Православие, Русь столкнулась с весьма сложной задачей принятия Византийской, уникальной в европейской культуре традиции, вобравшей в себя множество культурных и религиозных традиций. Тут и античность, и христианство, и их удивительный синтез. Передать свое огромное наследие не отдельной прослойке людей, а многим племенам, которые едва начали оформляться в народ, Византия могла, конечно, только через храмы. Что же значил православный храм в культурном смысле, какую роль играл он для формирования мировоззрения русского человека. Известно, что русские писатели все прошли через храмовое воздействие.

Начнем с архитектуры. Страна, не знавшая культового строительства, получила здания, воплощавшие в своих формах древнейшие традиции мирового зодчества. Но вот вчерашний язычник попадал в православный храм и сталкивался с другими формами культуры. Например, с иконописью. Она являла собой органичный синтез художественных исканий на протяжении веков. Тут и эллинизм, и сирийская традиция, и египетская, и, естественно, философские и эстетические искания православной Византии,

Далее, музыка. Она знакома нам больше по тем стилям, которые появились в XVIII-XIX в.в., под влиянием европейской культуры. Настоящую христианскую музыку вы можете услышать только в церкви на богослужении. Свои истоки она берет в музыке древнегреческих трагедий, преобразившей эллинских пастухов в культурнейший народ в мировой истории.

Наконец, слово, звучащее в храме песнопения, по существу православные песнопения - это попытка глубокого осмысления важнейших истин православного богослужения. Возьмем одну из наиболее употребляемых при богослужении книг - Октоих. Здесь мы видим православное вероучение, изумительно воплощенные в образах античной философии и античной поэзии. Не случайно среди авторов Октоиха мы видим Иоанна Дамаскина, одного из величайших Философов и поэтов его мировоззренческие установки, идеи, темы. Я уже не говорю о том, что все это было сведено в удивительном, эстетически очень ярком, этически очень высоком синтезе православного богослужения.

Крещение Руси стало прорывом для нас к величайшей мировой культуре. На протяжении большей части своей истории христианское человечество пребывало в рамках церковной культуры. В православном мире разделение произошло очень поздно. Но это не означает, что религиозная, церковная проблематика утратила свое значение в культуре светской, Наша задача - понять, как соотносились в культуре XIX в. чисто религиозные искания с церковными мотивами, о которых, увы, вам известно очень мало. В чем заключается религиозный смысл русской литературы?

МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ ЛЕРМОНТОВ

РОМАНТИЗМ. Я уже сказал во вступлении о роли церковной традиции в формировании светской русской литературы, Вторым ее источником стала западно-европейская культура. Что происходит в Европе в XVIII в.? Это "Век просвещения", исповедовавший представление о человеке как о существе рациональном, Отсюда распространение определенных стилей - классицизм, например, лишенный подлинно исторического подхода к античной культуре,

Отсюда рационализм в Философии XVII-XVIII в.в. Религия для адептов Просвещения - это выдумка жрецов, этап в становлении культурного человека. Этап примитивный и варварский. Естественно, что такой примитивный взгляд не мог задержаться в мировой культуре надолго. Человека не могло это удовлетворить. И уже в XVIII в. в Европе люди, уставшие от атеизма, говорящего о бессмысленности бытия, от позитивизма, вновь начинают искать Бога, Но Просвещение сделало свое дело, Оно подорвало престиж церковной традиции, и Бога люди начинают искать уже вне Церкви. Это явление, связанное с деятельностью масонских лож, насаждавших мистицизм. Отсюда такие нововведения, как перевод восточных религиозных трактатов, изучение язычества, дохристианских традиций.

Пройдя через многие соблазны, некоторые представители романтизма, особенно немецкого романтизма, например Шиллинг, Брентано, начинают обращаться к церковной традиции - протестантской, но чаще католической. Многие из них переходят из протестантизма в католицизм, к той культурной традиции, которая им казалась наиболее выра-зительной. Но далеко не все пошли этим путем. Многие в своих исканиях остаются вне церковности. Романтизм в целом исходит из убеждения (и это отличает его от идеологии Просвещения), что религиозная тематика обязательна для литературы. Что вне религиозной проблематики не может быть подлинной литературы. Вечные вопросы бытия б вопросы о Боге, о дьяволе начинаются рассматриваться в романтической литературе как чрезвычайно важные. Возникает попытка создания нового религиозного сознания, которого не знало средневековье.

Тезис, питающий романтизм: религиозные искания, обретение смысла должно не просто происходить через литературу и искусство б а именно литература и искусство являются новой формой религиозного сознания. Поэты и художники при этом должны выступать как пророки религиозного сознания. Они должны были дать новый религиозный смысл разочарованному человеку, не принимающему для себя примитивную философию отрицания Бога и вечных ценностей, но отошедшему от церковной традиции. Вот на чем основывается этот удивительный подход в новой эпохе, сменившей "Век просвещения". Пророк здесь или гений понимаются в античном смысле этих слов, то есть он - выразитель воли богов. И если вы вспомните представителей романтизма, как европейского, так и русского, то вы увидите, что очень часто эта тема - тема не просто религиозного смысла жизни, но тема писателя-пророка, религиозного мыслителя - звучит очень четко.

Может ли литература заполнить тот духовный вакуум, который образовался в европейской культуре после эпохи Просвещения? И если может, то, что делать для этого писателю? Такие вопросы задал романтизм. Обратите внимание, как смещаются при этом акценты. Если в средневековье идеал человека заключался в святом, то в новом времени на место святого ставится гений, творец. Человек, стоящий по ту сторону добра и зла, который через самовыражение открывает миру некие истины. Забегая вперед, скажу, что с церковной точки зрения писатель оценивается не по тому, насколько он самовыражается, а по тому, насколько он выражает волю Божию. Писатель есть проводник Высшего смысла, но не его создатель.

Наибольшим провалом в романтизме можно назвать тему дьявола, романтики начинают наделять дьявола чертами божественными, привлекательными. В нем пытаются найти свою красоту, свой смысл. Пытаются обнаружить в нем позитив. Это был вызов всей предшествующей религиозной традиции. Мережковский заметил, что Лермонтов, очень много писавший о Боге, никогда не упоминает Христа. Это говорит о глубокой отчужденности поэта от Церкви. Хотя Богородица, которая, по преданию, спасает грешников, которые Христа забыли, у Лермонтова поминается не раз. Это очень важные подробности для понимания его творчества.

Мрачная религиозность Михаила Юрьевича Лермонтова открыла ему многое. Это был человек религиозно, мистически очень одаренный, - достаточно сказать о том, что он предсказал собственную смерть. Сочетание мистического дара с неприятием русской религиозной традиции было очень характерно для его времени, но Лермонтов пошел дальше других в своем богоискательстве, в своих удивительных прозрениях и удивительных соблазнах.

ДЕМОН. Разговор о творчестве поэта мы начнем с обращения к поэме "Демон". Поэме, во многом навеянной европейской традицией романтизма. Здесь мы видим дьявола в позитивном свете. Но достигается это за счет того, что перед нами никакой не демон, а человек со всеми свойственными человеку страхами и тайной надеждой на спасение. В результате демон у Лермонтова получился не очень убедительным. И вряд ли он стал бы на этом образе настаивать, если бы знал того дьявола, которого знает Церковь. Христианство никогда не пыталось сочинять некоего образа, интересного художественному воображению. Святые отцы, будучи мистиками, будучи людьми, непосредственно общающимися с духовным миром, знали о дьяволе намного больше, чем светские писатели. Они видели его лицом к лицу. Вот почему святые отцы либо вообще не говорят о дьяволе, либо говорят очень сдержанно и резко отрицательно. Вот современник Лермонтова св. Серафим Саровский. Ему являлись бесы, он знал их непосредственно, но единственное, что он говорил - они гнусны. И не более того. И вместе с тем тема демонизма у Лермонтова исключительно выразительна.

Какой же лермонтовский герой представляется наиболее одержимым бесом, несет печать демонизма? Печорин. Здесь парадокс. Как же так, почему именно Печорин, о котором там много говорилось у нас как о лишнем человеке, как о жертве социальной среды, человек яркий, одаренный, почему именно он является выразителем демонического начала в творчестве Лермонтова? И вот об этом я хотел бы поразмышлять,

Безусловно, Печорин - это человек неординарный, но, как известно дьявол часто искушает людей одаренных и умных. Он в таких людях бесконечно заинтересован. Сам будучи существом пошлым и бездарным, он часто лишь через таких людей и способен влиять на благородные души, Именно глубокие люди, подпавшие под влияние дьявола, опасны для окружающих и для самих себя. Печорин - один из таких людей, один из первых антигероев не только в русской, но и европейской литературе. В отличие от предшествующих романтиков, Лермонтов интуитивно очень правильно расставляет все акценты, Он не пытается выдать Печорина за героя, В этом случае Печорин получился бы менее убедительным. У Лермонтова налицо элемент художественного отстранения от своего героя. Это не второе "я" Лермонтова, хотя он был во многом ему близок. Но что же мы обнаруживаем у Печорина прежде всего? То, что он источник смертельной опасности, не только окружающего его мира, но и для самого себя, Вспомните как удивительно искуси -телен Печорин, как губительно соприкосновение с ним! От него веет дыханием смерти.

Добавлено (06.02.2011, 18:57)
---------------------------------------------
БЭЛА. История с Бэлой в этом смысле особенно показательна. Здесь мы видим классическое разрушение Печориным другого человека. Обратите внимание, Печорин любит Бэлу, Но эта любовь является для нее источником смерти. И духовной, и Физической, Даже если бы Бэла не погибла, ее жизнь все равно уже разрушена Печориным. И вспомните его поистине дьявольскую реакцию на ее смерть. Здесь я хотел бы обратить ваше внимание на поразительный момент, интересный с художественной точки зрения. Печорин смеется. Можно говорить о том, что это была некая неадекватная психическая реакция Печорина на потрясшее его событие. Но есть здесь и нечто другое.

В традиционной религиозной литературе неоднократно говорится о дьявольском смехе. Представить плачущего беса невозможно. Бесы только смеются. Ненавидят, разрушают и смеются. А вот Христа смеющимся представить трудно. Он улыбается, когда, например, подходят к нему дети, плачет, но никогда не смеется, И в этом заключается глубокий смысл слез и смеха. Не случайно смеховая культура, о которой сейчас так много говорится, с христианской точки зрения - это антикультура, массовая культура, И вот то, что сейчас идет распространение массовой культуры именно через смеховую культуру, в самом деле, является признаком деградации. Для человека, живущего в этом мире, отпавшему от Бога, естественнее плакать, чем смеяться. Печорин же смеется. От горя или от того, что он уже разучился плакать. Его гордыня и в горе не сокрушена.

МАКСИМ МАКСИМОВИЧ И далее, смотрите, как Лермонтов подчеркивает его демонизм, Максим Максимович, безусловно, положительный герой. Не обыватель, не ходячая мораль, а тип русского человека, вызывавший восхищение и у Пушкина - вспомните образ отца Машеньки в "Капитанской дочке", и у Толстого, создавшего образ капитана Тушина, Но что происходит с Максимом Максимовичем, когда он оказывается рядом с Печориным? Он приобретает какие-то карикатурные черты. Он смешон рядом с Печориным! Почему доброго, благочестивого человека, каким является Максим Максимыч, Печорин превращает в предмет для насмешек?

КНЯЖНА МЭРИ. Еще одна жертва Печорина, и ее он, как и Бэлу, уничтожает духовно. Это очень важно. Образ любящей или любимой женщины в мировой литературе всегда выражает отношение писателя к жизни, к идее жизни. Это неписаное литературное правило. И вот, в "Герое нашего времени" женщины при соприкосновении с Печориным обречены на гибель.

Печорин не может этого не замечать. Если в Тамани он борется за жизнь, способен любить ее, то постепенно мы видим, как он все больше начинает искать смерти. Сам себя он убить не может. Выстрелить в себя - это для его демонизма слишком мелко. Он начинает готовить себе убийцу - Грушницкого. Грушницкий, не столь умный, не столь блестящий как "герой нашего времени" человек, но изначально он порядочен и честен. Столкнувшись с "лишним человеком", он начинает деградировать. И гибнет на дуэли с Печориным, обманув его ожидания.

В Церкви самоубийство считается страшным грехом. Самоубийца своим поступком пресекает возможность Церкви молиться за него. Человек кончает с собой, потеряв смысл в жизни. То есть окончательно утратив Бога в душе, он разрывает с Богом все отношения. Печорин и есть такой человек. На протяжении всего произведения он готовится к самоубийству, но при этом убивает других. Страдает ли Печорин? Да, Но разрушение оказывается единственной стихией, которая его удовлетворяет.

И все же говоря о демонизме Печорина, демонизме Лермонтова мы должны признать, что мы опять-таки имеем дело с одержимостью дьяволом, но не с самим дьяволом. Если посмотреть на состояние Печорина с аскетической точки зрения, то можно заметить, как постепенно усиливается у него состояние одержимости. У него нет припадков, он не бросается на людей, но он, несомненно, одержим силой, которая оказывается большей, чем он. Постепенно мы видим, что не Печорин является активным началом этого произведения, а какая-то иная сверхчеловеческая сила, которая через Печорина вторгается в наш мир, в жизнь героев этого произведения, истребляет смысл существования, красоту, любовь. Объяснить поведение Печорина одной лишь социальной средой совершенно невозможно. Такие люди были, есть и будут, и церковная традиция хорошо это знает. И как духовно больному человеку мы Печорину сострадаем. А вот дьяволу сострадать невозможно. Это очень характерное, в религиозном смысле очень выразительное ощущение, которого добивается у своего читателя Лермонтов.

О НОВОЙ И СТАРОЙ ДУХОВНОСТИ. Духовен ли герой Лермонтова? Безусловно, духовен. По крайней мере, в светском понимании этого слова. Ведь если в церковном понимании духовность означает стяжание Духа Святого, то в светском - лишь от-крытость тонкому миру, При этом, у романтиков никак не оговаривается, на каких обитателей тонкого мира эта духовность может распространяться, а на каких - нет. И вопреки обывательскому стереотипу, что духовный - значит хороший, одухотворенный человек, не способный отличать ангелов и бесов, какое бы приятное впечатление он ни производил, может быть смертельно опасен для окружающих, - как проводник сил, которые он не умеет контролировать.

С негодованием многие из вас отнесутся к "пророку", неспособному в культуре отличить подлинное от поддельного. Вы прекрасно понимаете, что нельзя сравнивать "Войну и мир", например, и детектив Чейза, Но точно так же и в тонком мире существует два полярных мира. Мир ангелов и мир бесов. Мир, где красота, и мир, где хаос и разру-шение. Мистики, открывая себя непосредственному видению духовного миpa, переживают страшные искушения. Они видят демонов и ангелов лицом к лицу, а это всегда очень страшно. Очень легко принять демона за ангела и вдохновляться потом им в своей жизни.

Говоря сейчас о Лермонтове и о русской литературе в целом, хочу обратить внимание, что к началу двадцатого века у нас сформировалась категория читающих мыслящих людей, воспитанных русской литературой и публицистикой, Толстые журналы сыграли решающую роль в формировании интеллигенции этого времени, И что из этого получилось? Получился страшный культурный, духовный обвал. Поколение интеллигенции, воспитанной русской литературой, оказалась способной не только созидать, сколько разрушать. Я не призываю на основании этого вынести русской литературе, ее светскому плану смертный приговор. Но нам следует, наконец, понять, что к литературе как к некой абсолютной духовной ценности относиться не стоит. Это ценность, увы, относительная. И в тех случаях, когда литература при всей своей относительной ценности пытается разрешить задачи абсолютного масштаба, религиозного плана, она может привести человека к большому соблазну. По русской литературе нельзя составить себе представления о христианстве. Вот почему в ряде случаев русская литература не только не соотносится с религиозной традицией, сколько находится с ней в кричащем противоречии.

ФАТАЛИСТ. Почему "Фаталист" завершает повествование о Печорине? Последние события в жизни этого героя имеют глубокий религиозный смысл. Вера в судьбу - это составная часть такого великого наследия как античная трагедия. Обратите внимание на чисто религиозный смысл этой категории. Вы знаете, что древние греки язычники исповедовали веру в своих богов-олимпийцев. Но они считали, что и боги-олимпийцы, точно так же, как и люди, подчиняются в своей жизни высшей безличной силе - силе судьбы. Без понимания того, что античный герой действует под напором безличной стихии, судьбы, рока, понимание трагедии невозможно. Где есть рок - там есть и трагедия. Вот почему античные трагедии писались изначально и Эсхилом и Софоклом для праздничных представлений, посвященных Дионису. Это была часть религиозных мистерий.

Должен заметить, что в христианской традиции веру в безличную, иррациональную силу судьбы сменила вера в божественный промысел. Человек сотворен Богом и каждый из нас персонально является объектом божественной любви. Бог заботится о спасении каждого из нас, но без ущемления нашей свободной воли. Такой любви и такой свободы античность не знала. Трагедия Печорина - это трагедия предопределенности. Отчаявшись не только в возможности любить, но и не сумев убить себя руками Грушницкого, он сам для себя создает мир, в котором властвует судьба. Это мир рабства человека перед гордыней, перед отчаянием в милосердии Божьем. С церковной точки зрения не существует предопределенности, но на глубочайшем экзистенциальном уровне нашей жизни остается выбор для каждого человека между добром и злом. Печорин делает этот выбор не в пользу добра. Выбор неосознанный, иррациональный, за которым, тем не менее, стоит его свободная воля.

И вот в дальнейшем, если вы захотите последовательно подходить к литературе, то вы должны всегда отмечать: чем трагичнее произведение, тем дальше оно отстоит от христианского мироощущения. Это данность. Здесь мы можем вспомнить литературу популярных в XX в. писателей экзистенциалистов. Хемингуэй, Камю, Сартр - они ведь создают трагедии, но как они чужды христианской традиции!

В христианстве трагедии нет. Вспомните знаменитые слова: "Смерть, где твое жало, ад, где твоя победа!" 'Как для Христа смерть стала залогом воскресения, так и для многих людей драматичность жизни и смерть становятся путем к спасению и воскресению.

Протоиерей Георгий МИТРОФАНОВ,
Санкт-Петербург.
http://eparhia.karelia.ru/litr.htm

 
461119Дата: Понедельник, 07.02.2011, 17:51 | Сообщение # 18
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1339
Репутация: 1
Статус: Offline
Свт. Николай Сербский:
Главное содержание истории состоит в определении отношения людей к Богу. Все остальное лишь эпизоды и фрагменты главного.

Исторические периоды представляют собой как бы приливы и отливы во взаимоотношениях Бога и человека. Во время прилива великие художники находили вдохновение в Боге; во время отлива - в природе. Это можно было бы назвать "искусством из первых рук" и "искусством из вторых рук", указав на первичное и вторичное. Первое - более мужественное и драматичное, второе - женственное и лиричное. Так же как, когда отец в отлучке, гостей принимает мать и занимает их рассказами о том, что узнала от отца.

Каждый отлив, то есть замена восхищения божественным на восхищение природным, влечет за собой возврат в детство. Прилив - духовное здоровье, отлив - духовный недуг. Естественно, что зрелый человек, насытившись очарованием природы, спешит к возвышенному, надприродному, к Царству Небесному.

Вспомним случай с двенадцатилетним Иисусом: когда Мать нашла Его после долгих поисков, Он спросил Ее: "Зачем вы искали Меня? Разве вы не знаете, что надлежит Мне быть в доме Отца Моего?"

 
461119Дата: Воскресенье, 13.02.2011, 18:47 | Сообщение # 19
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1339
Репутация: 1
Статус: Offline
Если есть сомнения в том, как написать слово - здесь они разрешаются проще всего
http://www.gramota.ru/

Если что-то осталось непонятным, можно посмотреть вот здесь
http://www.gramma.ru/RUS....45516bf

Правила орфографии и пунктуации русского языка. Утверждены в 1956 году Академией наук СССР, Министерством высшего образования СССР и Министерством просвещения РСФСР.
http://www.rusyaz.ru/pr/

О дореволюционной орфографии, это ведь тоже часть русского языка, хотя и оставшаяся в прошлом
http://www.rusyaz.ru/pr/index1.html

Для сомневающихся в боле сложных вопросах русского языка:

http://www.gramma.ru/RUS/?id=2.0 - строение языка, то есть морфология;
http://www.gramma.ru/RUS/?id=3.0 - принципы правописания в русском языке, то есть основы орфографии;
http://www.gramma.ru/RUS/?id=4.0 - правописание слов, то есть конкретные правила орфографии;
http://www.gramma.ru/RUS/?id=5.0 - порядок слов в предложении и знаки препинания. То есть синтаксис и пунктуация;
http://www.gramma.ru/RUS/?id=6.0 - лексика, то есть значение слов;
http://www.gramma.ru/RUS/?id=7.0 - какие словосочетания, устоявшиеся в русском языке, образуют грамотную письменную речь, или фразеология;
http://www.gramma.ru/RUS/?id=8.0 - стилистика, то есть конкретное применение слова, его выбор в той или иной речевой ситуации, степень соответствия выбранного слова нормам русского языка;
http://www.gramma.ru/RUS/?id=9.0 - как правильно слова произносить. К письменной речи это прямого отношения не имеет, но пускай здесь будет и краткая орфоэпия.

 
LikДата: Четверг, 17.02.2011, 21:39 | Сообщение # 20
Несть человека,иже не согрешит
Группа: Модераторы
Сообщений: 83
Репутация: 0
Статус: Offline
Воздух Мандельштама
Кравцов Константин, свящ. http://www.kiev-orthodox.org/site/faithculture/2428/

Смерть Толстого в русской памяти
Зелинский Владимир, свящ. / Vladimir Zelinsky
http://www.kiev-orthodox.org/site/faithculture/2379/

Добрый гений доктора Чехова
Андрей Зайцев
http://www.kiev-orthodox.org/site/faithculture/2269/

 
LikДата: Четверг, 17.02.2011, 21:51 | Сообщение # 21
Несть человека,иже не согрешит
Группа: Модераторы
Сообщений: 83
Репутация: 0
Статус: Offline
"Опыт прочтения «Мастера и Маргариты»
Дерягин Андрей, свящ.

Михаил Булгаков унес из этого мира тайну творческого замысла своего последнего и, наверное, главного произведения «Мастер и Маргарита». Известна негативная оценка этого романа в православной среде. Но можно попытаться взглянуть на роман с другой стороны. Ниже предлагается опыт истолкования некоторых эпизодов этого произведения, дающий возможность читателю познакомиться с элементами православного мировоззрения на основе романа «Мастер и Маргарита». Настоящая статья — выдержки из дипломной работы автора, защищенной в Калужской духовной семинарии в 2000 г.
Портрет эпохи

Из биографических сведений известно, что сам Булгаков воспринимал свой роман как некое предупреждение, как сверхлитературный текст. Уже умирая, он попросил жену принести рукопись романа, прижал к груди и отдал со словами: «Пусть знают!»

Михаил Булгаков (1891–1940) — внук православного священника, сын профессора, преподавателя истории Киевской Духовной Академии, родственник известного православного богослова о. Сергия Булгакова. Это дает основания предполагать, что Михаил Булгаков хотя бы отчасти был знаком с православной традицией восприятия мира.

Уже в конце 1912 года Булгаков (ему был тогда 21 год) совершенно определенно заявил своей сестре Надежде: «Вот увидишь, я буду писателем». И он стал им. При этом необходимо иметь в виду, что Булгаков — русский писатель. А чем всегда по преимуществу занималась русская литература? Исследованием человеческой души. Любой эпизод жизни литературного персонажа описывается ровно настолько, насколько это необходимо для понимания того, какое влияние он оказал на человеческую душу.

Для религиозно несведущего читателя роман в благоприятном случае остается бестселлером, так как у него нет того фундамента, который необходим для восприятия полноты вложенной в роман идеи. В худшем случае эта самая неосведомленность приводит к тому, что читатель видит в «Мастере и Маргарите» и включает в свое мировоззрение такие идеи религиозного содержания, которые самому Михаилу Булгакову вряд ли бы пришли в голову. В частности, в определенной среде эта книга ценится как «гимн сатане». Ситуация с восприятием романа аналогична завозу в Россию картошки при Петре I: продукт замечательный, но из-за того, что никто не знал, что с ним делать и какая его часть съедобна, люди травились и умирали целыми деревнями.

Вообще, надо сказать, что роман писался в то время, когда в СССР распространялась своеобразная эпидемия «отравлений» на религиозной почве. Дело вот в чем: 1920–30-е годы в Советском Союзе — это годы, когда огромными тиражами издавались западные антихристианские книжки, в которых авторы либо вовсе отрицали историчность Иисуса Христа, либо стремились представить Его как простого еврейского философа и не более того. Рекомендации Михаила Александровича Берлиоза Ивану Николаевичу Поныреву (Бездомному) на Патриарших прудах и есть конспект подобных книжек.
Атеистическое мировоззрение

Вопрос «есть ли Бог?» в молодой Стране Советов носил политический характер. Ответ «Бог есть» требовал немедленной отправки вышеупомянутого Бога «на Соловки годика на три», что осуществить было бы проблематично. Неизбежно избирался второй вариант: «Бога нет». Еще раз стоит упомянуть, что этот ответ носил характер чисто политический, истина никого не волновала.

Атеизм — пародия на религию. Это вера в то, что Бога нет. Сами атеисты ни о какой вере слышать не хотят и уверяют, что свое утверждение основывают на строго научных фактах, а «в области разума никакого доказательства существования Бога быть не может». Но таких «строго научных фактов» в области богопознания принципиально не существует и не может существовать... Ни одного научного факта о небытии Бога (равно как и о бытии) не существует, но утверждать, что чего-либо нет по законам логики намного сложнее, чем утверждать, что это есть. Утверждения атеистов — явный абсурд...

Вот этот самый абсурд («Бога нет потому, что Его не может быть») Булгаков и демонстрирует советскому гражданину, который патологически не желает замечать катающегося на трамвае и платящего за проезд Бегемота, равно как и умопомрачительной внешности Коровьева и Азазелло. Начинают замечать все эти вопиющие вещи только те люди, которые готовы принять в расчет потусторонний фактор, которые соглашаются с тем, что события нашей жизни происходят не по воле слепого случая, но при участии тех или иных конкретных личностей из «потустороннего» мира.

Итак, читатель вводится автором в такой мир, где духовное измерение так же реально, как длина, ширина или высота.
Свобода человека

Это только на первый взгляд Воланд и его компания что хотят с человеком, то и делают. На самом деле только при условии добровольного стремления души человека ко злу Воланд имеет власть издеваться над ним. Из книги Иова мы узнаем, что даже такое величайшее в атеистическом понимании зло, как смерть человека, происходит не по желанию сатаны, но по произволению Бога. Библия ясно показывает: сатана может сделать только то, что позволит ему заботящийся прежде всего о вечной и бесценной душе каждого человека Бог.

Человеку сатана может причинить зло только с согласия на то самого человека. Эта идея настойчивым образом проводится в романе: Воланд сначала проверяет расположение души человека, его готовность совершить нечестный, греховный поступок и, если таковое имеет место, получает власть поиздеваться над ним.

Никанор Иванович, председатель жилищного товарищества, соглашается на взятку («Строго преследуется, — тихо-претихо прошептал председатель и оглянулся»), разживается «контрамарочкой на две персоны в первом ряду» и тем самым дает возможность Коровьеву сотворить ему гадость.

Прохор Петрович, заведующий Зрелищной комиссией, ничего не делает на рабочем месте и делать не хочет, при этом высказывает желание, чтобы его «черти взяли». Ясно, что Бегемот не отказывается от такого предложения.

Заведующий буфетом театра Варьете Андрей Фокич Соков наворовал двести сорок девять тысяч рублей, поместил их в пяти сберегательных кассах и спрятал дома под полом двести золотых десяток, прежде чем потерпел всяческий ущерб в квартире №50.

Показательно, что именно ради определения склонности москвичей ко всякого рода отпадениям от голоса собственной совести и устраивается представление в Варьете: Воланд получает ответ на волнующий его «важный вопрос: изменились ли эти горожане внутренне?».

Маргарита же, что называется, классически продает дьяволу душу... Но это совершенно особая тема в романе.
Маргарита

Высшей жрицей сатанинской секты обычно является женщина. В романе она названа «королевой бала». Стать такой жрицей Воланд и предлагает Маргарите. Почему именно ей? Потому, что устремлениями своей души, своего сердца она сама уже подготовила себя к такому служению: «Что нужно было этой женщине, в глазах которой всегда горел какой-то непонятный огонечек, что нужно было этой чуть косящей на один глаз ведьме, украсившей себя тогда весною мимозами?» И как только устремление ее души становится осознанным («...ах, право, дьяволу бы я заложила душу, чтобы только узнать...»), появляется Азазелло. «Окончательной» ведьмой Маргарита становится только после того, как выражает свое полное согласие «идти к черту на кулички».

Став ведьмой, Маргарита во всей полноте ощущает то состояние, к которому, быть может, не всегда осознанно стремилась всю свою жизнь: она «ощутила себя свободной, свободной от всего». «От всего» — в том числе от обязанностей, от ответственности, от совести — то есть от своего человеческого достоинства. Факт переживания подобного ощущения, кстати, говорит о том, что отныне Маргарита больше никого никогда не могла любить, кроме самой себя: любить человека — значит добровольно отказываться в его пользу от части своей свободы, то есть от желаний, устремлений и всего прочего. Любить кого-то — значит отдавать любимому силы своей души, как говорят, «вкладывать свою душу». Маргарита свою душу отдает не Мастеру, а Воланду. И делает она это вовсе не ради любви к Мастеру, а ради себя, ради своей прихоти: «дьяволу бы я заложила душу, чтобы только [мне] узнать...».

Любовь в этом мире подчиняется не человеческим фантазиям, а закону высшему, хочет того человек или нет. Закон этот говорит, что любовь завоевывается не любой ценой, а лишь одной — самоотвержением, то есть отвержением своих желаний, страстей, капризов и терпением возникающей от этого боли. У апостола Павла в одном из посланий есть такие слова о любви: «...я ищу не вашего, а вас» (2 Кор. 12: 14).

 
LikДата: Четверг, 17.02.2011, 21:51 | Сообщение # 22
Несть человека,иже не согрешит
Группа: Модераторы
Сообщений: 83
Репутация: 0
Статус: Offline
Так вот, Маргарита ищет не Мастера, а его роман. Она относится к тем эстетствующим особам, для которых автор — лишь приложение к своему творению. Маргарите по-настоящему дорог не Мастер, а его роман, точнее — дух этого романа, еще точнее — источник этого духа. Именно к нему стремится ее душа, именно ему она и будет впоследствии отдана. Дальнейшие же отношения Маргариты и Мастера — всего лишь момент инерции, человек по природе своей инертен.

Став ведьмой, Маргарита не утрачивает человеческой свободы: решение вопроса, быть ли ей «королевой бала», зависит от ее воли. И только когда она дает свое согласие, произносится приговор ее душе: «Короче! — вскричал Коровьев, — совсем коротко: вы не откажетесь принять на себя эту обязанность?» — «Не откажусь», — твердо ответила Маргарита.

Именно своим согласием Маргарита сделала возможным совершение черной мессы. Очень много в этом мире зависит от свободной воли человека, гораздо больше, чем кажется тем, кто рассуждает ныне с экранов телевизоров о «свободе совести» и «общечеловеческих ценностях»...
Черная месса

Черная месса — это мистический обряд, посвященный сатане, издевательство над христианской литургией. В «Мастере и Маргарите» она названа «балом сатаны».

В Москву Воланд приезжает именно для совершения этого обряда — это главная цель его визита и один из центральных эпизодов романа. Уместен вопрос: приезд в Москву Воланда для совершения черной мессы — это просто часть «мирового турне» или нечто эксклюзивное? Какое событие сделало возможным подобный визит? Ответ на этот вопрос дает сцена на балконе дома Пашковых, с которого Воланд показывает Мастеру Москву.

«Чтобы эту сцену понять, — пишет диак. А. Кураев, — надо побывать в Москве сейчас, представить себя на крыше дома Пашковых и попытаться понять: что видел, или не видел человек с крыши этого дома в Москве второй половины 1930-х годов? Храм Христа Спасителя. Булгаков описывает промежуток между взрывом Храма и началом строительства Дворца Советов. В то время Храм был уже взорван и этот район был застроен «шанхайчиками». Поэтому там и видны были хибарки, о которых говорится в романе. При знании пейзажа того времени эта сцена получает поразительный символический смысл: Воланд оказывается хозяином в городе, в котором взорвали храм. Есть русская поговорка: «Свято место пусто не бывает». Смысл ее такой: на месте поруганной святыни поселяются бесы. Место разрушенных иконостасов заняли «иконы» политбюро. Так и здесь: храм Христа Спасителя взорвали и естественно появляется «знатный иностранец».

И этот иностранец прямо с эпиграфа раскрывает, кто он такой: «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Но эта автохарактеристика Воланда — ложь. Не сатана творит добро, а Бог ради спасения человеческой души обращает к добру его происки».

На самом деле все, что имеет отношение к Воланду, несет на себе печать несовершенства и ущербности. На представлении в варьете мы видим «рыжую девицу, всем хорошую, кабы не портил ее шрам на шее», перед началом «бала» Коровьев говорит, что «недостатка в электрическом свете не будет, даже, пожалуй, хорошо было бы, если б его было поменьше». Да и сам облик Воланда далек от совершенства: «лицо Воланда было скошено на сторону, правый угол рта оттянут книзу, на высоком облысевшем лбу были прорезаны глубокие параллельные острым бровям морщины. Кожу на лице Воланда как будто бы навеки сжег загар». Если принять во внимание зубы и глаза разного цвета, кривой рот и скособочено расположенные брови, то ясно, что перед нами не образец красоты.

Но вернемся к цели пребывания Воланда в Москве, к черной мессе. Одним из главных, центральных моментов христианского богослужения является чтение Евангелия. А поскольку черная месса — всего лишь кощунственное пародирование христианского богослужения, на ней необходимо поглумиться и над этой его частью. Но что читать вместо ненавистного Евангелия???

И вот здесь возникает вопрос: «пилатовы главы» в романе — кто их автор? Кто пишет этот роман по сюжету самого романа «Мастер и Маргарита»? Воланд.
Откуда появился роман Мастера

Булгаков оставил восемь редакций «Мастера и Маргариты», которые весьма интересно и полезно сопоставить. Неопубликованные сцены отнюдь не уступают окончательному варианту текста по своей глубине, художественной силе и, что важно, смысловой нагрузке, а иногда и проясняют и дополняют его. Так вот, если ориентироваться на эти редакции, то Мастер постоянно говорит о том, что он пишет под диктовку, исполняет чье-то задание. Кстати и в официальной версии Мастер сокрушается напастью, свалившейся на него в виде злополучного романа.

Воланд читает Маргарите сожженные и даже ненаписанные главы.

В недавно опубликованных черновиках сцена на Патриарших прудах, когда происходит разговор о том, был ли Иисус или нет, такова. После того, как Воланд закончил свой рассказ, Бездомный говорит: «Как хорошо вы об этом рассказываете, как будто вы сами видели! Может, вам бы тоже стоило написать евангелие!» И дальше идет замечательная реплика Воланда: «Евангелие от меня??? Ха-ха-ха, интересная мысль, однако!»

То, что пишет Мастер — это «евангелие от сатаны», которое показывает Христа таким, каким Его хотел бы видеть сатана. Булгаков намекает в советское подцензурное время, пробует пояснить читателям антихристианских брошюрок: «Смотрите, вот кто хотел бы видеть в Христе только человека, философа — Воланд».

Напрасно Мастер самоупоенно изумляется, как точно «угадал» он давние события. Подобные книги не «угадываются» — они вдохновляются извне. Библия, по мнению христиан, — Богодухновенная книга, то есть в момент ее написания авторы находились в состоянии особого духовного просвещения, воздействия со стороны Бога. И если Священное Писание — Богодухновенно, то источник вдохновения романа о Иешуа также просматривается без труда. Собственно говоря, повествование о событиях в Ершалаиме начинает именно Воланд в сцене на Патриарших прудах, а текст Мастера — лишь продолжение этого рассказа. Мастер, соответственно, в процессе работы над романом о Пилате находился под особым воздействием дьявола. Булгаков показывает последствия подобного воздействия на человека.
Цена вдохновения

Во время работы над романом Мастер замечает в себе перемены, которые сам расценивает как симптомы психического заболевания. Но он ошибается. «Ум его в порядке, у него душа сходит с ума». Мастер начинает бояться темноты, ему кажется, что по ночам в окно влезает какой-то «спрут с очень длинными и холодными щупальцами», страх овладевает «каждой клеточкой» его тела, роман становится ему «ненавистен» и тогда, по словам Мастера, «случается последнее»: он «вынимает из ящика стола тяжелые списки романа и черновые тетради» и начинает их сжигать.

Вообще-то, в данном случае Булгаков несколько идеализировал ситуацию: художник действительно, почерпнув вдохновение от источника всякого зла и тления, начинает испытывать по отношению к своему творению ненависть и рано или поздно уничтожает его. Но это не «последнее», как считает Мастер... Дело в том, что художник начинает бояться самого творчества, бояться вдохновения, ожидая возвращения за ними страха и отчаяния: «ничто меня вокруг не интересует, меня сломали, мне скучно, я хочу в подвал» — говорит Воланду Мастер. А что такое художник без вдохновения?.. Рано или поздно он вслед за своим произведением уничтожает и себя. За что такое Мастеру?..

В мировоззрении Мастера реальность сатаны очевидна и не подлежит никакому сомнению — недаром он сразу же узнает его в иностранце, беседовавшем на Патриарших прудах с Берлиозом и Иваном. Но для Бога в мировоззрении Мастера не находится места — с реальным, историческим Богочеловеком Иисусом Христом мастеровский Иешуа не имеет ничего общего. Здесь и раскрывается тайна самого этого имени — Мастер. Он не просто писатель, он именно творец, мастер нового мира, новой реальности, в которой себя он в порыве самоубийственной гордости ставит на роль Мастера и Творца.

Перед началом строительства эпохи «всеобщего счастья» в нашей стране эту эпоху отдельные люди сначала описали на бумаге, сначала появилась идея ее построения, идея самой этой эпохи. Мастер создал идею нового мира, в котором реальна лишь одна духовная сущность — сатана. Воланд настоящий, подлинный описан Булгаковым (тот самый «скособочено навеки загоревший»). А преобразившийся, великолепный и величественный всадник со свитой, которого мы видим на последних страницах «Мастера и Маргариты» — это Воланд, каким видит его душа Мастера. О болезни этой души уже было сказано...
Ад, вынесенный за скобки

Конец романа знаменуется этаким хэппи-эндом. Казалось бы: Мастер — с Маргаритой, Пилат обретает некоторое состояние покоя, чарующая картина удаляющихся всадников… Но дело в том, что при последнем своем разговоре с Мастером еще до его смерти Воланд произносит слова, которые выносят настоящий конец романа за его обложку: «Я вам скажу, — улыбнувшись, обратился Воланд к Мастеру, — что ваш роман вам принесет еще сюрпризы». И с этими «сюрпризами» Мастеру суждено будет встретиться в том самом идеалистическом домике, в который он с Маргаритой направляется на последних страницах романа. Именно там Маргарита перестанет его «любить», именно там он более никогда не испытает творческого вдохновения, именно там он никогда не сможет в отчаянии обратиться к Богу потому, что Бога нет в созданном Мастером мире, именно там Мастер не сможет совершить то последнее, чем заканчивается на земле жизнь отчаявшегося и не нашедшего Бога человека, — он не сможет своевольно закончить свою жизнь самоубийством: он уже мертв и находится в мире вечности, в мире, хозяин которого — дьявол. На языке православного богословия это место называется адом...
Куда ведет читателя роман

Ведет ли роман читателя к Богу? Дерзну сказать: «Да!» Честного перед самим собой человека роман, как, впрочем и «сатанинская библия», ведет к Богу. Если благодаря «Мастеру и Маргарите» поверить в реальность сатаны как личности, то неизбежно придется поверить и в Бога как в Личность: Воланд ведь категорически утверждал, что «Иисус действительно существовал». И то, что булгаковский Иешуа не является Богом, булгаковский же сатана в «евангелии от себя» сам всеми способами пытается показать и доказать. Но верно ли с научной (то есть — атеистической) точки зрения изложил Михаил Булгаков события, происшедшие в Палестине две тысячи лет назад? Быть может, есть какие-то основания предполагать, что исторический Иисус из Назарета — совсем не описанный Булгаковым Иешуа Га-Ноцри? Но тогда — кто Он?..

Итак, отсюда логически следует, что читатель обязан встать на путь поиска Бога, на путь богопознания."
http://www.kiev-orthodox.org/site/faithculture/338/

 
LikДата: Четверг, 17.02.2011, 21:53 | Сообщение # 23
Несть человека,иже не согрешит
Группа: Модераторы
Сообщений: 83
Репутация: 0
Статус: Offline
"В защиту «подсудимого» романа
Жуков Пафнутий, свящ.

На страницах православных изданий не раз приходилось встречать мнение о том, что роман Михайла Булгакова «Мастер и Маргарита» - сатанинское произведение.

6-7 мая на Пятых Образовательных Стефановских чтениях в Сыктывкаре эта точка зрения нашла подтверждение в докладе д.и.н. Михаила Мацука. Там же, на Чтениях, ответом на это заявление стал доклад директора православной гимназии Сыктывкара священника Пафнутия Жукова, с которым мы хотели бы вас познакомить.

Мы с вами переживаем удивительное время - возрождение духа Православия. Но, как это нередко случается, не имея личной преемственной связи с изначальным наследием, наследием множества христианских поколений, мы в своем неофитском рвении не столько воссоздаем, сколько умозрительно реконструируем образ русского христианства в соответствии с нашим опытом и представлениями, подчас далекими от прообраза. И, примеряя символ воспринятой нами веры к произведениям искусства, мы нередко становимся к ним непримиримыми, не пытаясь проникнуть не только умом, но и дарованным нам духом разумения в творческий замысел художника.

Я хочу обратиться к роману «Мастер и Маргарита» по той простой причине, что в полемике о нем, с точки зрения христианской морали и эстетики, я почти нигде не встретил желания встать на защиту этого сочинения великого писателя. Очень глубокий, на мой взгляд, богословский анализ был сделан, в частности, преподавателем МДА М. М. Дунаевым, но, с точки зрения литературоведческого анализа, многие вопросы остались неразрешенными. В целом приговор, вынесенный роману христианской общественностью, звучит сурово: культ нечистой силы, сатанизм. Но давайте сразу же проясним вопрос о нечисти в русской литературе, поставив его так: стал ли Булгаков исключением, когда изобразил бесов? Вовсе нет. Прежде были русские сказки, а потом Пушкин, Гоголь, А. Толстой и Достоевский.

Потому и я, прежде чем бросить камень осуждения, решил не торопиться с приговором, а вновь самостоятельно проанализировать роман, подойдя к нему с позиции не обвинителя, а адвоката; защищая в данном конкретном случае не столько роман, сколько свою совесть. И пусть личный мой опыт в деле литературного критика не слишком велик, а о романе написано и сказано уже немало, я все же попытаюсь проникнуть в замысел художника и постараюсь, как сумею, переосмыслить привычные нам воззрения на «Мастера и Маргариту».

* * *

Первое, что следует отметить, говоря о романе, - это его особую и яркую сценографию. Читая Булгакова, всегда ловишь себя на том, что как бы присутствуешь на замечательной театральной постановке, где все продумано до малейших деталей, и место каждого плана и каждого актера в каждой сцене раз и навсегда точно определено. Это чувство понятно, поскольку Булгаков - наиболее театральный из писателей своего времени, и честь и хвала тем режиссерам, которым удается проникнуть в его сценический мир. Этим не многие могут похвалиться, поскольку именно Булгаков, при всей театральности его художественного письма, как никто, труден для сценической реализации. Еще одно наблюдение - сквозящие в романе ирония и жестокая сатира, доходящие до сарказма. Среди русских писателей рядом с сатирой Булгакова могут стоять только Гоголь и Салтыков-Щедрин, но мастерство Булгакова как творца иносказательных мистерий следует поставить выше. Если говорить на языке сценографии, то все действие романа видится на фоне жуткой и безжизненной панорамы послереволюционной разрухи и сурово-бдительного неусыпного взора ОГПУ, как бы пристально следящего с заднего плана за передвижениями героев. Перед нами действительно разворачивается адская бездна - удушливый коммунистический ад первых лет победившего большевизма.

Если говорить о сатанизме романа, то здесь он как раз на должном месте; поскольку именно в такой атмосфере мессир Воланд (он же - диавол) должен чувствовать себя, как дома. Вероятно, именно с этим обстоятельством и связан его визит в первопрестольную. Но, будучи исполнен едкого сарказма, Булгаков представляет взгляды Воланда на человеческую природу несколько старомодными. Мессир ожидает встретить в России неких утонченных искателей истины вроде доктора Фауста, но серая беспросветность булгаковских персонажей переворачивает даже его (!) представления о падении человека. Все, чем падшему идеалисту удается поживиться в Москве, это души двух полубезумных любовников.

Ничем, как кошмаром антикультурности, нельзя обозначить образы деятелей МАССОЛИТа, в котором место нравственной и духовной литературы занимает монополия пролеткульта. Будучи до стерильности бесплодными в художественном смысле, пролеткультовцы отдыхают по путевкам и отовариваются в спецмагазинах. Это настоящий апофеоз глухой серости, вылезшей из грязи в князи погреться в лучах милости и покровительства коммунистической власти. Между прочим, и сам М. М. Дунаев признает: Булгаков в своем романе дал убийственную критику мира недолжного существования, разоблачил, высмеял, испепелил огнем язвительного негодования до nec plus ultra (до крайних пределов) суетность и ничтожество нового советского культурного мещанства.

Далеко не случайна и звучная фамилия одного из деятелей МАССОЛИТа - Берлиоз. Кто знаком с мировой музыкальной культурой, может вспомнить, что в центре творчества одноименного французского композитора и писателя Гектора Берлиоза стоит его «Фантастическая симфония», повествующая в музыкальных образах о душе самоубийцы, блуждающей в наркотическом помрачении. Один из эпизодов симфонии показывает шабаш ведьм, на котором среди пляшущей нечисти главный герой узнает свою возлюбленную. В булгаковской мистерии нет случайных деталей, и фамилия французского композитора-мистика указывает на демоническую природу пролеткульта. А похищенная голова Берлиоза в дальнейшем фигурирует как сатанинский артефакт на мрачном шабаше Воланда.

Роман, таким образом, построен на самом необычном контрасте: старомодно-утонченного, аристократического образа зла в лице Воланда и его свиты и зла абсолютно унылого и беспросветного коммунистического ада, построенного большевиками. Мы видим не традиционное противопоставление света и тьмы, а сатанизма «ветхого» и «нового». Причем ученики настолько превзошли своего учителя, что все проделки мессира и его компании предстают на этом жутком фоне заурядным шутовством. Мессиру с его тонкими фокусами просто нечего делать в коммунистическом аду - он слишком старомоден. Он старомоден даже на том приеме-шабаше, на который приглашает Маргариту. И черная месса с убийством и причащением крови из черепа - это тоже вчерашний день! Перед жуткой панорамой того «нового мира», который сотворили большевики, Воланд со всей своей компанией выглядит бродячим цирком. Перед «новозаветным» сатанизмом «ветхий» - ничто. Напрашивается вопрос: почему Воланд не аплодирует своим талантливым ученикам, почему не заключает с ними союза? Одна из важнейших черт диавола, всегда не дающая ему самому покоя, - зависть. Чего он достиг? Он извратил и опорочил природу человека, он привел человека к грехопадению, он, будучи человекоубийцей, сотворил кровопролитие войн и революций, он создал ложные культурные и гуманистические идеалы, чтобы заставить человека забыть о божественном. Но в романе Булгакова большевики превзошли и посрамили мессира: они сумели уничтожить и культуру, и человечность вообще! Они создали совершенную бездуховность. И Воланд не только чувствует себя лишним - он удаляется пристыженным.

Здесь будет уместно отклониться от непосредственного рассмотрения романа в его демоническом ключе, поскольку следует прояснить важнейший вопрос о том, характерно ли в целом для творчества Булгакова такое демоническое мировоззрение? Ни в «Беге», ни в «Турбиных», ни в «Белой гвардии», ни даже в «Собачьем сердце» мы не находим подобной инфернальности, что и могло бы наводить добросовестных исследователей «Мастера и Маргариты» на мысль о иносказании. Демонизм в творчестве Булгакова - не что иное, как образ антидуховной большевистской культуры.

Именно это и позволяет судить о том, что роман, при всем изобилии в нем демонических образов, никак не совпадает с мировоззрением автора и что творческое кредо художника выражается не в культе сатаны, а в вопросах культуры, совести и человечности, что и делает Михаила Булгакова великим русским писателем. И, тем не менее, суждения о булгаковском сатанизме опираются единственно на это сочинение. По этой причине следует указать всем скорым на осуждение критикам на необходимость осмысления романа именно в ключе ироническом, тем более что он действительно ироничен, и этому можно найти множество примеров в том же самом тексте.

* * *

«Роман в романе» - отрывки из сочинения Мастера - занимает особое место. Это тонкая ироничная пародия на глупый исторический роман, как бы иудаистическо-масонское переосмысление евангельских событий. Если не воспринимать булгаковской иронии, то предметов для критики со стороны православного читателя здесь предостаточно: карикатурно искажен образ евангелиста Матфея, неверно отражены события Страстей, а беседы Иешуа с прокуратором лишь отдаленно напоминают евангельские темы. По многим причинам Иешуа можно назвать лишь имитацией образа Иисуса, причем на тождественности образа Булгаков и вовсе не настаивает, поскольку и сам образ не только принижен до юродства, но и явно противоречит образу Богочеловека, Слова и Сына Божия, пришедшего во плоти.

Но и в этом убого извращенном взгляде Мастера на Евангелие также просматривается определенная логика: именно за надругательство над Евангелием и становится он ценной добычей для Воланда и удостаивается особых почестей. И знаменательно это тем, что образ полубезумного Мастера становится собирательным для русской художественной интеллигенции XIX века, заблудившейся в своих духовных исканиях.

Высмеивание Булгаковым современного ему художественного новаторства можно обнаружить и в других сочинениях. В «Роковых яйцах», например, можно наткнуться на весьма едкую фразу, сказанную как бы вскользь о театре Мейерхольда: «Театр покойного Всеволода Мейерхольда, погибшего, как известно, в 1927 году, при постановке пушкинского «Бориса Годунова», когда обрушились трапеции с голыми боярами…» Судите сами: после тех саркастических оплеух, которые Булгаков отвешивал новаторам в «Роковых яйцах» (1924 г.) и «Театральном романе» (1937 г.), станет ли он заигрывать с ними в «Мастере…»?

Само прозвище помраченного умом писателя - Мастер - указывает на модную в XVIII-XIX веках связь писательской интеллигенции с западноевропейским масонством. «Мастер» - одна из степеней масонского посвящения. Невозможно удержаться от сравнения этого образа со Львом Толстым, которого сам Булгаков знал довольно близко. Ведь именно Лев Толстой - «зеркало русской революции» - в свое время позволил себе поглумиться над Священным Писанием, сделав некую «адаптацию» евангельского текста, и он же, в конечном итоге, умирает без Таинств, в духоборческом разладе со своей душой и Церковью Христовой, став законной добычей искусителя. Но страдает ли падший художник? Сожалеет ли он о совершенном кощунстве? Роман это, безусловно, показывает. Его нравственные мучения проступают в образе Пилата, который чувствует на своих руках несмываемую кровь Спасителя и мечтает получить от Него прощение - пусть даже во сне, пусть даже в образе придуманного им юродивого Иешуа.

Не случайно и имя возлюбленной Мастера - Маргарита, - заимствованное из «Фауста» Гете. И эпиграф, взятый из «Фауста», который звучит в самом начале романа, - ни что иное, как указующий перст писателя в сторону масонствующей интеллигенции. Закономерно и то, что возлюбленная Мастера становится ведьмой и участвует в омерзительном шабаше, что, на мой взгляд, являет собой символ союза бездуховной литературы и замешанного на крови революционного сатанизма. Потому и нет ничего удивительного в том, что при всем своем демонизме, который мог бы импонировать революционному читателю, роман не получил должного признания у большевиков. Вспомните Шекспира, чей Гамлет при помощи театрального представления обличает узурпатора-убийцу. Дело в том, что и Булгаков, подобно Гамлету, поставил перед лицом коммунистической власти такое же жуткое зеркало театральной мистерии, чтобы, глядя в него, злодеи затрепетали от страха и омерзения. «Дальнейшее - молчанье».

* * *

Наверное, я не во всем проник в тайну творчества великого художника, но по крайней мере позволил себе сказать несколько слов в защиту «подсудимого» романа. И пусть, вынося свой справедливый суд, читатель будет милосерден."
http://www.kiev-orthodox.org/site/faithculture/348/

 
LikДата: Четверг, 17.02.2011, 21:54 | Сообщение # 24
Несть человека,иже не согрешит
Группа: Модераторы
Сообщений: 83
Репутация: 0
Статус: Offline
"Н. В. Гоголь и Православие
Затовский Анатолий, прот.

Промыслом Божиим нам уготовано жить в удивительное и трудное время — время переоценки ценностей, время болезненных перемен в общественной жизни, время мучительных поисков духовных ориентиров, время утверждения утраченного в значительной мере национального самосознания.

Духовный вакуум, насильственно созданный в прошедшие десятилетия, сегодня постепенно заполняется, и люди устремляются к активному поиску смысла жизни. Забыв свои духовные и национальные традиции, многие обращают свой взгляд на Запад, пытаясь там найти эталон общественной и духовной жизни. И Запад протягивает нам руку помощи, обязывая нас идти по проторенной чужой дороге, и тем самым обрекает нас на бесконечное шествие вдогонку, по его стопам. Всеми возможными способами — через средства массовой информации, в сфере образования, духовности, искусства, в политике, посредством прозелитических миссий нам навязывается западный стиль жизни, западный образ мировоззрения.

Со всех континентов земного шара к нам ринулись представители сотен сект, именующих себя “церковью”, которые утверждают, что они и только они знают путь к истине. Наш народ, воспитанный в духе безверия, бросился в эти секты, как мотылек на свет костра. Мы забыли, что наш народ еще два-три столетия тому был глубоко ПРАВОСЛАВНЫМ.

В середине XVII века архидиакон Павел Алеппский, сопровождая Антиохийского патриарха Макария в Москву, так выразил свои впечатления об Украине: “По всей земле казаков мы заметили возбудившую наше удивление прекрасную черту: все они, за исключением немногих, даже большинство их жен и дочерей, умеют читать и знают порядок церковных служб и церковные напевы; кроме того, священники обучают сирот и не оставляют их шататься по улицам невеждами”.

Церковь, государство, система образования должны помочь нашему народу вернуться в Православие. Официально провозглашен светский характер школы, но ведь школа должна открыть детям, какой след оставило Православие в культуре и истории нашего народа. Есть равенство религий перед законом, но ни в коем случае нет равенства религий перед культурой, перед историей человечества, тем более перед культурой и историей Киевской Руси. Понятно, что вклад Православия в украинскую культуру, в становление литературы, языка, мышления совершенно несопоставим, скажем, с вкладом баптистов или пятидесятников. Государство, школа должны быть заинтересованы в том, чтобы дети не были иностранцами в своей стране. Мы должны по-православному рассматривать историю христианской живописи, церковной архитектуры. Мы должны всегда помнить, что запорожские казаки защищали непросто свою землю, свой народ, но и свою веру — ПРАВОСЛАВИЕ.

Мы должны всегда помнить, что цвет и гордость нашего народа — Т. Г. Шевченко и Г. С. Сковорода, Н. И. Пирогов и святитель Лука (Войно-Ясенецкий), И.П. Котляревский и Н.В. Гоголь — были Православными. Обращение к нашим духовным корням поможет нам сегодня обрести почву под ногами, восстановить духовный стержень нашего народа, поможет нам вернуться на свою дорогу на путях истории.

В этом контексте необычайно важно для нас духовное наследие Н. В. Гоголя. “Гоголь, — по словам прот. В. Зеньковского, — первый пророк возврата к целостной религиозной культуре, пророк православной культуры, ... он ощущает как основную неправду современности ее отход от Церкви, и основной путь он видит в возвращении к Церкви и перестройке всей жизни в ее духе”.

Духовное состояние современного уже нам западного общества — исполнение пророческих слов Н. В. Гоголя в адрес Западной Церкви: “Теперь, когда человечество стало достигать развития полнейшего во всех своих силах ... Западная Церковь только отталкивает его от Христа: чем больше хлопочет о примирении, тем больше вносит раздор”. Действительно, примирительное шествие Западной Церкви навстречу миру привело в итоге к выхолащиванию Духа в Западной Церкви, к духовному кризису западного общества.

Н. В. Гоголь в своих общественных взглядах не был ни западником, ни славянофилом. Он любил свой народ и видел, что он “сильнее других слышит Божью руку”.

Беда современного Гоголю общества ему видится в том, что “Церковь, созданную для жизни, мы до сих пор не ввели в нашу жизнь”. (Эти слова, увы, актуальны и сегодня). “Церковь одна в силах разрешить все узлы, недоумения и вопросы наши; есть примиритель всего внутри самой земли, который покуда еще не всеми видим — наша Церковь”. Эта обеспокоенность Гоголя о судьбах общества, удаленного от Церкви, подвигает его к труду над книгой, раскрывающей внутренний, сокровенный смысл Божественной Литургии и имеющей своей целью приблизить общество к Церкви.

Н. В. Гоголь — одна из самых аскетических фигур нашей литературы. Вся его жизнь свидетельствует о восхождении к высотам духа; но знали об этой стороне его личности только ближайшие к нему духовные лица и некоторые из друзей. В сознании большинства современников Гоголь представлял собой классический тип писателя-сатирика, обличителя общественных и человеческих пороков.

Другого Гоголя, последователя святоотеческой традиции в русской литературе, православного религиозного мыслителя и публициста, автора молитв, современники так и не узнали. За исключением “Выбранных мест из переписки с друзьями” духовная проза при жизни его оставалась неопубликованной. Правда, последующие поколения уже смогли познакомиться с ней, и к началу XX века духовный облик Гоголя был в какой-то степени восстановлен. Но здесь возникла другая крайность: “неохристианская” критика рубежа веков (и более всего книга Д. Мережковского “Гоголь. Творчество, жизнь и религия”) выстроила духовный путь Гоголя по своей мерке, изображая его болезненным фанатиком, мистиком со средневековым сознанием, одиноким борцом с нечистой силой, а главное — полностью оторванным от Православной Церкви и даже противопоставленным ей, — отчего образ писателя предстал в ярком, но искаженном виде.

“Гений Гоголя до сих пор остается неизвестным в полной мере не только широкому читателю, но и литературоведам, которые при нынешнем состоянии отечественной науки просто неспособны осмыслить судьбу писателя и его зрелую прозу. Это может сделать только глубокий знаток как творчества Гоголя, так и святоотеческой литературы, — и непременно находящийся в лоне Православной Церкви”. Такого исследователя у нас пока нет.

Жизнь Николая Гоголя с первого его момента была устремлена к Богу. Мать его, Мария Ивановна, дала обет перед Диканьским чудотворным образом святителя Николая, если будет унее сын, назвать его Николаем, — и просила священника молиться до тех пор, пока не сообщат о рождении ребенка и не попросят отслужить благодарственный молебен. Крещен младенец был в Спасо-Преображенской церкви в Сорочинцах. Мать его была женщиной набожной, усердной паломницей.

Среди предков Гоголя были люди духовного звания: прадед по отцу был священником; дед закончил Киевскую Духовную Академию, а отец — Полтавскую Духовную Семинарию.

 
LikДата: Четверг, 17.02.2011, 21:54 | Сообщение # 25
Несть человека,иже не согрешит
Группа: Модераторы
Сообщений: 83
Репутация: 0
Статус: Offline
Понятие о Боге запало в душу Гоголя с раннего детства. В письме к матери 1833 года он вспоминал: “Я просил Вас рассказать мне о Страшном Суде, и Вы мне, ребенку, так хорошо, так понятно, так трогательно рассказали о тех благах, которые ожидают людей за добродетельную жизнь, и так разительно, так страшно описали вечные муки грешных, что это потрясло и разбудило во мне чувствительность. Это заронило и произвело впоследствии во мне самые высокие мысли”.

Первым сильным испытанием в жизни юного Николая была смерть отца. Он пишет матери письмо, в котором отчаяние смиряется глубокой покорностью воле Божией: “Я сей удар перенес с твердостию истинного христианина... Благословляю тебя, священная вера! В тебе только я нахожу источник утешения и утоления своей горести!.. Прибегните так, как я прибегнул, к Всемогущему”.

После переезда в столицу Гоголь погружается в литературную жизнь. Но несмотря на занятость, в нем проглядывает постоянное недовольство суетой, желание иной, собранной и трезвенной жизни. В этом смысле очень показательны раздумья о посте в “Петербургских записках 1836 г.”: “Спокоен и грозен Великий Пост. Кажется, слышен голос: ”Стой, христианин; оглянись на жизнь свою». На улицах пусто. Карет нет. В лице прохожего видно размышление. Я люблю тебя, время думы и молитвы. Свободнее, обдуманнее потекут мои мысли... — К чему так быстро летит ничем незаменимое наше время? Кто его кличет к себе? Великий Пост, какой спокойный, какой уединенный его отрывок!»

Если брать нравоучительную сторону раннего творчества Гоголя, то в нем есть одна характерная черта: он хочет возвести людей к Богу путем исправления ИХ недостатков и общественных пороков — то есть путем внешним. Вторая половина жизни и творчества писателя ознаменована направленностью его к искоренению недостатков в себе самом — и таким образом, он идет путем внутренним. “Говорить и писать о высших чувствах и движеньях человека нельзя по воображению, нужно заключить в себе самом хотя небольшую крупицу этого, — словом, нужно сделаться лучшим” (Н. В. Гоголь, “Авторская исповедь”).

Условно жизнь и творчество Гоголя можно разделить на два периода — рубежом будет 1840 год.

Летом 1840 г. Гоголь за границей пережил тяжелые приступы “нервического расстройства”, “болезненной тоски” и не надеясь на выздоровление, он даже написал духовное завещание. Но затем последовало “чудное исцеление”. Ему открылся новый путь. Начинается постоянное стремление Гоголя к улучшению в себе духовного человека и преобладание религиозного направления. В “Истории моего знакомства с Гоголем” Аксаков свидетельствует: “Да не подумают, что Гоголь менялся в своих убеждениях, напротив, с юношеских лет он оставался им верен. Но Гоголь шел постоянно вперед, его христианство становилось чище, строже; высокое значение цели писателя яснее и суд над самим собой суровее”.

У Гоголя постепенно вырабатываются аскетические устремления. В апреле 1840 г. он писал: “Я же теперь больше гожусь для монастыря, чем для жизни светской”.

В июне 1842 года Гоголь уезжает за границу — и там религиозное настроение начинает преобладать в его жизни. Г. П. Галаган, живший с ним в Риме, вспоминал: “Гоголь показался мне уже тогда очень набожным. Один раз собирались в русскую церковь все русские на всенощную. Я видел, что и Гоголь вошел, но потом потерял его из виду. Перед концом службы я вышел в притвор и там в полумраке заметил Гоголя, стоящего в углу ... на коленях с поникнутой головой. При известных молитвах он бил поклоны”.

Гоголь принимается за чтение книг духовного содержания, в основном, святоотеческой литературы. Письма Гоголя этого периода содержат просьбы о присылке книг по богословию, истории Церкви, русским древностям. Друзья шлют ему творения святых отцов, труды свт. Тихона Задонского, свт. Димитрия Ростовского, епископа Иннокентия (Борисова), журналы “Христианское чтение”. Присланное Языковым “Добротолюбие” стало для Гоголя одной из настольных книг.

В январе 1845 года Гоголь живет в Париже у графа А. П. Толстого. Об этом периоде он писал: “Жил внутренне, как в монастыре, и в прибавку к тому, не пропустил почти ни одной обедни в нашей церкви”. Он изучает чинопоследования Литургии св. Иоанна Златоуста и Литургии св. Василия Великого на греческом языке.

Гоголь начинает работать над книгой “Размышления о Божественной Литургии”, в которой органично сочетаются богословская и художественная стороны. Это один из лучших образцов духовной прозы XIX века6 . В работе над книгой Гоголь использовал труды по литургике древних и современных авторов, но все они служили ему лишь в качестве пособий. В книге воплощен и личный опыт Гоголя, его стремление к постижению литургического слова. “Для всякого, кто только хочет идти вперед и становиться лучше, — писал он в “Заключении”, — необходимо частое, сколько можно, посещенье Божественной Литургии и внимательное слушанье: она нечувствительно строит и создает человека. И если общество еще не совершенно распалось, если люди не дышат полною, непримиримой ненавистью между собою, то сокровенная причина тому есть Божественная Литургия, напоминающая человеку о святой, небесной любви к брату”. Ко времени путешествия писателя во Святую землю в феврале 1848 года первая редакция книги уже была закончена. Затем Гоголь неоднократно возвращался к рукописи, перерабатывал ее, но издать так и не успел. В отличие от второго тома “Мертвых душ”, который все ждали, о “Размышлениях” мало кто знал — Гоголь хотел выпустить эту книгу без своего имени, небольшимформатом, пустить в продажу по дешевой цене — сделать это сочинение действительно народным, доступным для научения и пользы всех сословий.

Впервые “Размышления о Божественной Литургии” были изданы в Санкт-Петербурге в 1857 г. малым форматом, как того хотел Гоголь, но при этом не было выполнено его второе желание — о том, чтобы издать ее без имени автора.

С 1920 года на протяжении семи десятилетий эта книга не переиздавалась, о ней знали только узкие специалисты да биографы писателя. Малоизвестными и сегодня являются духовные сочинения его “Правило жития в мире”, “Светлое воскресенье”, “Христианин идет вперед”, “Несколько слов о нашей Церкви и духовенстве”. Эти труды Гоголя — настоящий кладезь духовной православной мудрости, до сих пор скрытый под спудом. Действительно, “в нравственной области Гоголь был гениально одарен; ему было суждено круто повернуть всю русскую литературу от эстетики к религии, сдвинуть ее с пути Пушкина на путь Достоевского. Все черты, характеризующие “великую русскую литературу”, ставшую мировой, были намечены Гоголем: ее религиозно-нравственный строй, ее гражданственность и общественность, ее боевой и практический характер, ее пророческий пафос и мессианство. С Гоголя начинается широкая дорога, мировые просторы”.

Какой величественный пример для назидания дает нам жизнь и творчество Н. В. Гоголя с его несравненным художественным даром и с его стремлением к правде и к преображению жизни. Не понять нам Руси, ее пути, ее исканий и трагедии, если не поймем мы тайну крестного пути Гоголя, муку его души.

Н. В. Гоголь мечтал об объединяющей, руководящей и просвещающей роли Церкви в обществе. Господь сегодня нам предоставляет шанс вернуть Православной Церкви главенствующую роль в духовной жизни общества. Для нас православный духовный опыт Гоголя актуален как никогда. Много даров дано было Руси Господом чрез Православную Церковь. Но наш народ, как некогда Адам, не пожелал жить в раю, пренебрег оградой Церкви. В этом трагедия Руси, наша неустроенность, хаос в душе народа. Святая Русь, отойдя от Православия, похоронила свою мощь, свою силу, распяла свой народ.

Путь Руси — крестный путь. Но мир после Голгофы, после крестного пути Христа узрел Его воскресение. И мы сейчас тоже, после семи десятилетий атеистической голгофы, стоим в ожидании нашего воскресения. Но чтобы скорее настала наша Пасха, надо нам вместе с Гоголем горько переболеть неправдой былой Руси и понять, что наше духовное воскресение, наше спасение в Православной Церкви."
http://www.kiev-orthodox.org/site/faithculture/349/

 
SonДата: Воскресенье, 20.02.2011, 22:00 | Сообщение # 26
Блаженны кроткие
Группа: Проверенные
Сообщений: 178
Репутация: 0
Статус: Offline
Николай Семенович Лесков
Название: «Очарованный странник»
Издательство: СОЮЗ
Озвучивает: Максим Пинскер
Год издания аудио книги: 2006
Жанр: Российская классика
Аудио: MP3
скачать: http://jesusportal.net/downloads/219473-92-1-0-19473.html

Ф.М. Достоевский - Преступление и наказание
Издательство: ООО "Аудиокнига"
Год выпуска: 2006
Серия: Школьная библиотека
Жанр: Русская классика
Время звучания: 24 час. 59 мин.
Формат: MP3
http://jesusportal.net/downloads/218443-92-1-0-18443.html

Во время Великой Отечественной войны семнадцатилетний парень Анатолий Савостьянов застрелил по приказу гитлеровцев своего старшего товарища Тихона. Спасшись, он нашел приют в старинном монастыре на одном из островов Белого моря. С этого момента все его дальнейшее существование подчинено одной единственной цели – искуплению смертельного греха. Так начинается долгое раскаяние длиною в жизнь…
Аудиокнига "Остров" прочитана по киносценарию одноименного фильма.

Издательство: Амфора-Медиа
Год: 2006
Исполнитель: Александр Вонтов
Время: 2 часа 53 минуты
Размер: 227 МБ
http://jesusportal.net/downloads/217856-92-1-0-17856.html
или
http://abooks-mp3.bravehost.com/

Бен Гур / Аудиокнига
http://jesusportal.net/downloads/216957-92-1-0-16957.html

С.А.Нилус. Великое в малом.
Русский мыслитель, духовный писатель и общественный деятель. Основная тема его творчества — апокалиптические события грядущего времени. Отношение к Сергею Нилусу неоднозначно — одни называют его Божим избранником, пророком предпоследних времён, одним из выдающихся поборников идеалов Святой Руси, другие же говорят о нём как о мракобесе, религиозном фанатике и антисемите.
http://jesusportal.net/downloads/214957-92-1-0-14957.html
Размер - 665 Mb.
Формат - mp3

Александр Солженицын "Архипелаг ГУЛаг"
http://jesusportal.net/downloads/210586-92-1-0-10586.html

Сообщение отредактировал Son - Воскресенье, 20.02.2011, 22:16
 
КлирДата: Воскресенье, 27.02.2011, 20:26 | Сообщение # 27
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
Биографии писателей, книги: http://vera.mipt.ru/liter.html
 
NoliuДата: Среда, 23.03.2011, 18:35 | Сообщение # 28
Блаженны нищие духом
Группа: Проверенные
Сообщений: 108
Репутация: 0
Статус: Offline
А.Н.Островский

«Имя Екатерина, писал философ П.Флоренский, имеет в корне своём значение чистоты, незапятнанности. Такое значение имени и само по себе слишком ответственно… Но это имя имеет вдобавок ещё усугубляющее значение чистоты, провозглашаемой сутью данного характера: это именно слог е, получившийся через сокращение греческого бей, что значит присно, вечно чистая» А.Н.Островский дал героине простонародный вариант имени Екатерина – Катерина. Светлане Корпиловой в этом видится определённый знак: «Небесная чистота приземлена употреблением этого имени не в каноническом, а в усечённом народном варианте – Катерина». Если вспомнить, что и пространственная вертикаль, по которой движется героиня, остриём направлена вниз, потому что в начале пьесы мы видим мечтающую о полёте героиню на горе, в финале она бросается в омут, то становится ясно, что в основе сюжетной линии Катерины лежит мотив грехопадения.

Сравнив портреты главной героини, убедитесь в справедливости суждения, или опровергните его.

Портретная характеристика Катерины

До отъезда Тихона

После встреч с Борисом

Борис.

Какая у неё на лице улыбка ангельская, а от лица-то как будто светится. (3-2-2)

Варвара.

Дрожит вся, точно её лихорадка бьёт; бледная такая, мечется по дому, точно чего ищет. Глаза как у помешанной! Давеча утром плакать принялась, так и рыдает. На мужа не смеет глаз поднять.(4-3)

Грех, по В.Далю, поступок, противный закону Божию, вина перед Господом. Герои пьесы часто употребляют это слово в речи, но как по-разному трактуют его!

Рассмотрите таблицу 2.

Употребление слова грех в речи представителей старшего поколения

Действие

Явление

Реплики Кабановой

1

5

«Ох, грех тяжкий! Вот долго ли согрешить-то! Разговор близкий к сердцу подойдёт, ну и согрешишь, рассердишься».

«…Полно, полно, не божись! Грех!»

Тихону: «Дурак! Что с дураком и говорить! Только грех один!»

5

7

Тихону: «Полно! Об ней и плакать-то грех!»

Действие

Явление

Реплики Дикого

3

1-2

«О посту как-то великом я говел, а тут нелёгкая и подсунь мужичонка: за деньгами пришёл, дрова возил. И принесло ж его на грех в такое время! Согрешил-таки: изругал, так изругал, что лучше требовать нельзя, чуть не прибил. Вот оно, какое сердце-то у меня! После прощенья просил, в ноги кланялся, право, так. Истинно тебе говорю, мужику в ноги кланялся. Вот до чего меня сердце доводит: тут, на дворе, в грязи, ему и кланялся; при всех ему кланялся…»

4

2

«Гроза-то нам в наказание посылается, а ты хочешь шестами да рожнами какими-то, прости Господи, обороняться…. Да вы, проклятые, хоть кого в грех введёте! Вот не хотел нынче сердиться, а он, как нарочно, рассердил-таки. Чтоб ему провалиться!»

Признают ли за собой грехи Кабанова и Дикой?

Как они объясняют тот факт, что согрешили?

Несколько иначе объясняет свои прегрешения странница Феклуша. Рассмотрите таблицу 3.

Рассуждения Феклуши о грехе

Рассуждения Феклуши о грехе

2-1

Нельзя, матушка, без греха: в миру живём. Вот что я тебе скажу, милая девушка: вас, простых людей, каждого один враг смущает, а к нам, странным людям, к кому шесть, а кому двенадцать приставлены вот и надобно их всех побороть. Это, матушка, враг-то из ненависти на нас, что такую жизнь праведную ведём. А я… не вздорная, за мной этого греха нет. Один грех за мной есть точно, я сама знаю, что есть. Сладко поесть люблю. Ну так что ж!

3-1-1

Время-то за наши грехи всё короче и короче делается. Вот что умные-то люди говорят…

Как Феклуша объясняет тот факт, что грешит? (Нечистый прилагает особые усилия для искушения таких праведниц как она.)

Как она оценивает сам грех (Считает его незначительным, мирится с ним).

Дети Марфы Кабановой также рассуждают о грехе. Проанализируйте их реплики (таблица 4), подумайте, что объединяет этих персонажей.

Тихон и Варвара о грехе

Тихон

4-4

Да какие ж, маменька, у неё грехи такие могут быть особенные: все такие же, как и у всех у нас. (4-4)

5-1

Кулигин. Вы бы простили ей да и не поминали никогда. Сами-то, чай, тоже не без греха!

Тихон. Уж что говорить!

Варвара

1-7

Что мне тебя судить! У меня свои грехи есть.

(Варвара и Тихон осознают собственную греховность, но также мирятся с таким состоянием: все грешат - они такие, как все.)

В словаре В.И.Даля даётся такое толкование слова каяться: сознавать проступок свой, жалеть о том, что сам сделал; корить самого себя со смирением; сознаваться кому-либо в своих грехах.

Раскаиваются ли герои в совершённом? Искренне ли их покаяние? (Редко; покаяние порой носит показной характер: Дикой кланяется в ноги оскорблённому им работнику, но позже, рассказывая об этой истории Кабановой, причины прегрешения находит в том, что «нелёгкая» подсунула ему мужичонка, что того «принесло… на грех».)

Рассмотрите таблицу 5

Катерина о грехе

Действие

Явление

Реплики Катерины

1


7

«…быть греху какому-нибудь! Такой на меня страх, такой на меня страх! Точно я стою над пропастью и кто-то меня туда толкает, а удержаться мне не за что…»

«Грех у меня на уме! Сколько я, бедная, плакала, чего уж я над собой не делала! Не уйти мне от этого греха. Никуда не уйти. Ведь это нехорошо, ведь это страшный грех, Варенька, что я другого люблю?»

9


«Гроза! Побежим домой! Поскорее!.. дома-то я к образам да Богу молиться!»

«Как не бояться! Всякий должен бояться. Не то страшно, что убьёт тебя. А то страшно, что смерть тебя вдруг застанет, как ты есть, со всеми твоими грехами, со всеми помыслами лукавыми. Мне умереть не так страшно, а как я подумаю, что вот вдруг явлюсь перед Богом такая, какая я здесь с тобой после этого разговору-то, - вот что страшно. Что у меня на уме-то! Какой грех-то! Страшно вымолвить!»

2

9

(С испугом отталкивая ключ) «На что! На что! Не надо, не надо! …Да что ты затеяла-то, греховодница! Можно ли это! Подумала ль ты! Что ты! Что ты!»

«…Вот погибель-то! Вот она! …Живу, маюсь, просвету себе не вижу. Да и не увижу, знать! Что дальше, то хуже. А теперь ещё этот грех на меня (Задумчиво смотрит на ключ.) Бросить его? Разумеется, надо бросить. И как он ко мне в руки попал? На соблазн, на пагубу мою. …Видно, сама судьба того хочет! Да какой же в том грех, если я взгляну на него раз, хоть издали-то! Да хоть и поговорю-то, всё не беда! А как же я мужу-то!.. Да что я говорю-то, что я себя обманываю? Мне хоть умереть, да увидеть его. Перед кем я притворяюсь-то!.. Бросить ключ! Нет, ни за что на свете! Он мой теперь… Будь что будет, а я Бориса увижу!»

3

Сцена 2. Явл.3

«Поди от меня! Поди прочь, окаянный человек! Ты знаешь ли: ведь мне не замолить этого греха, не замолить никогда! Ведь он камнем ляжет на душу, камнем.

…Зачем ты пришёл, погубитель мой? …да пойми ты меня, враг ты мой! Ведь что я себе готовлю? Где мне место-то, знаешь ли? Зачем ты моей погибели хочешь? Ты меня загубил! Загубил, Загубил, загубил! Нет у меня воли. Кабы была у меня своя воля, не пошла бы я к тебе. Твоя теперь воля надо мной, разве ты не видишь!»

«Что меня жалеть, никто не виноват, - сама на то пошла. Не жалей, губи меня! Пусть все знают, пусть все видят, что я делаю! (Обнимая Бориса.) Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли людского суда? Говорят, даже легче бывает, когда за какой-нибудь грех здесь, на земле, натерпишься…»

«Словно на грех ты к нам приехал. Как увидела тебя, так уж не своя стала. С первого же раза, кажется, кабы ты поманил меня, я бы и пошла за тобой; иди ты хоть на край света, я бы всё шла за тобой и не оглянулась бы…»

4

6

«Ах1 Умираю! (Подходит к стене и опускается на колени, потом быстро вскакивает.) Ах! Ад! Ад! Ад! Геенна огненная! Всё сердце изорвалось! Не могу я больше терпеть! Матушка! Тихон! Грешна я перед Богом и перед вами!»

5

2

«Погибать бы мне одной! А то себя погубила, его погубила, себе бесчестье – ему вечный покор!.. Ночи, ночи мне тяжелы! Все пойдут спать, и я пойду; всем ничего, а мне – как в могилу. Так страшно в потёмках! Шум какой-то сделается, и поют, точно кого хоронят; только так тихо, чуть слышно, далеко-далеко от меня…Свету-то так рада сделаешься! А вставать не хочется: опять те же люди, те же разговоры, та же музыка… Взяли бы да и бросили меня в Волгу; я бы рада была. “Казнить-то тебя, - говорят, - так с тебя грех снимется, а ты живи да мучайся своим грехом”. Да уж измучилась я! Долго ль ещё мне мучиться? Для чего мне теперь жить?.. Ничего мне не надо, ничего мне не мило, и свет Божий не мил! А смерть не приходит. Ты её кличешь, а она не приходит. Что не увижу, что ни услышу, только тут (показывает на сердце) больно. Ещё кабы с ним жить, может быть радость бы какую я и видела… Что ж: уж всё равно, уж душу свою я я ведь погубила… Батюшки, скучно мне, скучно!»

3

(Борису) «Поедешь ты дорогой, ни одного ты нищего так не пропускай, всякому подай да прикажи, чтоб молились за мою грешную душу».

4

«Умереть бы теперь… Всё равно, что смерть придёт, что сама… а жить нельзя. Грех! Молиться не будут? Кто любит, тот будет молиться… Руки крест-накрест складывают… в гробу! Да так… я вспомнила… Ах, скорей, скорей!»

Как переносит Катерина свою греховность?

Изменяются ли её представления о грехе?

Раскаивается ли она в содеянном?

Рассмотрите иллюстрацию Дмитрия Бисти к пьесе «Гроза».

Рисунок 1

Подумайте, почему иллюстратор выбрал технику гравюры. Какую роль в замысле художника играет контраст белого и чёрного?

(Эта техника лучше передаёт трагическую напряжённость, присущую пьесе, нравственный максимализм героини, не знающей компромисса)

Какова идея иллюстрации? (Сознание собственной греховности надломило чистую героиню, лишило её жизнелюбия, завело в жизненный тупик)

Согласны ли вы с такой трактовкой образа Катерины?

Домашнее задание. Проанализируйте понимание слов грех и покаяние такими персонажами, как Кулигин, сумасшедшая барыня, Глаша. Какие новые смыслы при этом открываются? Составьте схему, отражающую суть заявленной проблемы".

Таблицы здесь не помещаются. Вот источник: http://school.iot.ru/predmety/lit-petroz/08/08_052.htm
Но надо страницу перекодировать.

Добавлено (23.03.2011, 18:16)
---------------------------------------------
В.Н.Катасонов.

Хождение по водам.

Религиозно-нравственный смысл "Капитанской дочки" А.С.Пушкина.

Добавлено (23.03.2011, 18:35)
---------------------------------------------
Владимир Воропаев.
http://www.ubrus.org/data/library/pages/113/Main.htm
Над чем смеялся Гоголь. О духовном смысле комедии "Ревизор".

 
LianaДата: Понедельник, 28.03.2011, 13:15 | Сообщение # 29
Блаженны миротворцы
Группа: Друзья
Сообщений: 831
Репутация: 0
Статус: Offline
"Литература - не учебник жизни
(письмо учительнице русской литературы к началу нового учебного года.)
В. Крупин

Вопросы, Вами поднимаемые, далеко не личные. Вас возмутили мои слова, что, оставляя за писателями их право учить, я не могу никого из них признать жизненным авторитетом. Ваша влюбленность в литературу так глубока и искрення, что я выгляжу варваром, когда (сам числясь по разряду писателей) "нехорошо", как Вы пишите, говорю о писателях. А уж тем паче о классиках. Но я стою на своем.

"Литература - учебник жизни", - пишите Вы. Ничуть. Это утверждение наделало много вреда. Уж если литература отображает жизнь, то что ж подражать отображению? Да еще и преломленному сознанием автора. То есть искаженному. То есть истолкованному простым смертным, греховным человеком. Да, талант, да, способность писать. Но талант и злому дается, талант и не от Бога бывает. Откуда же зло в мире? Да, Божиим попущением, да, для нашего прозрения, для борьбы с ним. Верить можно только Богу, все остальное в мире надо принимать с сомнением и с рассуждением. Литература, особенно в России, значит больше, чем где бы то ни было, это от чего? Это от православного уважения к Слову. Бог - воплощенное слово. Слово произносимое - уже драгоценность, а уж написанное и напечатанное - тем более. Но Слово, данное для Богообщения, для молитвы, для формирования мышления и образа жизни, стало со временем обслугой не духа, а души, то есть чувства. А дух и душа - не синонимы. Это к тому, что Вы постоянно говорите о духовности литературы. Где она в художественной литературе? Еле-еле ее слабые мерцания появляются там, где писатель говорит о воцерковлении людей.

О спасении. Зачем мы живем? Чтобы спастись. Кто нас спасет? Господь Бог. Как к Нему придти? Только через Иисуса Христа, с Духом Святым. Все остальные пути перепробованы, исхожены и губительны. Счастлив русский писатель, его до сих пор числят во властителях дум, его слушают. Литературные десанты, лермонтовские, пушкинские дни, самые разные встречи пишущих и читающих живы благодаря именно читающим. Именно от писателей хотят услышать ответы на вопрос: как жить, что ждать от жизни? И чему учат писатели? Лучше спросим: чему учили, ибо ответ на этот вопрос содержится в работах самих писателей, Тех, кто влиял на умы, вошел в историю литературы, в программы школ и университетов. И нынешние станут прошлыми, тогда и с ними разберутся. Но уже другие. Нам же позволительно обратиться к предыдущим.

Откуда началось обмирщение Слова? От Петра? От Екатерины, бывшей в восторге от Руссо, Аламбера, Дидро, Вольтера? От Прокоповича? Радищева? Новикова? Вспомним Фонвизина и Карамзина, предупреждавших о заражении заразой развлекательности искусства. Ведь как подползает бес удовольствия? Тихо, ласково. "Не все же быть серьезным, надо и отдыхать, не все же проповеди, нотации, назидания, надо что-то и для души:" Всегда в примере "просвещенная Европа. Мы же для Европы никогда не были примером. И не будем. И не надо. Мы сами по себе. Знание о нас на Западе так примитивно, приблизительно, что бесполезно даже расстраиваться. Вся причина непонимания - от разного отношения к Богу. Католическое и несогласное с ним протестантское учение низводит религию до правил жизненного поведения, относится к Богу как к нравственному учителю. Для нас истина - Иисус Христос, смысл нашей жизни в отречении от земных благ, тогда как для Запада комфортность жизни на земле - главное в существовании тамошнего человека.

У Господа нет смерти - вот что главное в православии, вот отчего у нас так много мучеников за веру. И вот почему такой успех литературных героев - борцов. Но за что они борются? За народ? А надо это народу? Внушили, что надо. Без Руссо не было бы Толстого, без Чернышевского Ленина. Подобное рождалось подобным. Богу или маммоне служило Слово? Увы, чаще маммоне.

Даже лучшие из пишущих давали сбои, уловлялись в дьявольские сети. Еще до "Демона" Лермонтов заигрывал с ним: "Быть может, в стране, где не знают обману, ты ангелом будешь, я демоном стану. Клянися тогда позабыть, дорогая, для прежнего друга все счастие рая". Да, так и писал. Но ведь и это его же: "Дам тебе я на дорогу образок святой. Ты его, моляся Богу, ставь перед собой". И это он в "Пире Асмодея" провидчески, опять же от лица демона докладывает "главному": "На стол твой я принес вино свободы; никто не мог им жажды утолить. Его земные опились народы и начали в куски короны бить".

И вот это "вино свободы" - оно и есть то опьянение, в котором пребывала литература, а похмелье от этого вина переживаем и поныне. Какое ему противоядие? Смирение. "В песчаных степях аравийской земли три гордые пальмы высоко росли": "Высоко росли" - потрясающе сказано, на каком еще языке так скажешь? И росли бы и росли, и берегли бы родник, но! "И стали три пальмы на Бога роптать". И что дальше? Дальше пришел караван, и "только лишь сумрак на землю упал, по корням упругим топор застучал. Изрублены были тела их потом и медленно жгли их до утра огнем". И каков финал? "А ныне все пусто и дико кругом". Это же не о трех пальмах, о нас.

Гордыня ведет к мятежу, ропот к гибели, недовольство судьбой к несчастьям, Гордыня - мать пороков. Но и уныние - грех. Печаль, тоска - эта хула на Духа Святого. А вот стих А. Белого, посвященный отцу Павлу Флоренскому: "Тоска! О, внимайте тоске, мои братья. Священна тоска в эти дни роковые".

"Дни роковые" - начало века. Скоро 17-й год, "в терновом венце революций".

Если у нас была великая литература, как мы привыкли гордиться, то почему же у нас были великие потрясения? А потому, что литература оттого стала "великой", что описывала великие потрясения. А до них что делала? А до них она их накликала. Как? Преподносила частные случаи бесправного положения человека как всеобщие. Вызывала гнев на правительство, на царя. И все оттого, что работала на дьявола.

Вот "серебряный век". Вы пишете, что "серебряный век" должен был перейти в "золотой" по логике развития, что помешал 17-й год. Но для меня "серебряный век" - ржавожелезный. Почему?

17-й год, воспетый официальными подхалимами, был радостен и для настоящих поэтов. Чем же? Вот Северянин: "Какое в жизни возрожденье! Я плачу, я свободой пьян! Как? Неужели все, что в мыслях, отныне и на языке? Никто в Сибирь не смеет выслать, не смеет утопить в реке:" То есть вся радость от того, что можно болтать все, что хочешь. Но почему так грубо - "болтать"? А не грубо - признаться в том, что в мыслях "доныне" было одно, а на языке другое?

"Говорю вам теперь окончательно, - пишет Блок Е. Иванову, - не пойду врачеваться к Христу, я Его (у Блока с маленькой) не знаю и не знал никогда. В этом отрицании нет огня, одно голое отрицание, то желчное, то равнодушное". Здесь и разгадка поэмы "Двенадцать". Ночь, буря, завывание, крики, стрельба, "на ногах не стоит человек", - оргия, дьявольский шабаш, черная месса. Паршивый пес - вестник загробного мира, пес из "Фауста". Почему "черная злоба - святая злоба"? Как же Христос "от пули невредим"? Что же тогда его крестная земная смерть? И что за превозношение - пред ликом Родины "я закачаюсь на кресте"? Это какое-то франсисканство, словесный стигматизм.

Обезбоженность интеллигенции стала ее родовым знаком, но тут особенно. Кого ни берешь - в ужасе отшатываешься. Сколько чудовищного у Есенина! Нет, не надо припоминать ему: "Тело, Христово тело:", дальше не цитируем, прости ему, Господи. Все-таки у Есенина есть и "за все за грехи мои тяжкие, за неверие в благодать положите меня в русской рубашке под иконами умирать". Цитата по памяти, но смысл точный: А сколько бесовщины в "Пугачеве". Оживший покойник ("Я - император Петр"), "в пол-четвертого" он свершает набег, то есть в часы, когда вся нечисть делает последние усилия пред рассветом. Вся поэма завалена черепами и мертвецами:

Упомним и других. Исключим совершенно немыслимое по уровню кощунственности и издевательства над всем святым творчество Придворова (Бедного),пожалеем даже и Маяковского с его агитками против священников, святых икон, хотя ведь и они были властителями умов. Но они, так сказать, для массы, синеблузники. Возьмем господ эстетов.

"Будь проклят Бог!" - кричит: кто? Бальмонт. "Злые чары", "Пир у сатаны" - все вещи скверные. "Существо, чье название Господь" - так и пишет. Бог (прости, Господи!) "возвышенный зверь: посмотрите, он пьян облаками".

Вот коротко из Брюсова без комментариев: "Хочу, чтоб всюду плавала свободная ладья. И Господа, и Дьявола хочу прославить я". А Сологуба уже в начале века называли поэтом зла и Дьявола. (См. Н. Поярков. Поэты наших дней. М. 1907). "Я так воззвал: "Отец мой, Дьявол, спаси, помилуй, я тону". В чем же он утопает, если зовет зло на помощь? В чем?

Случевский: "Я злобой добр". А это как?

Мережковского, кстати, тоже надо сюда поместить. Очень плодовит и известен, и посейчас издается. У него сплошь - уподобление Христа антихристу, поклонение белой дьяволице, дневник самоубийцы. И последняя тайна: "Два - едино, Христос и антихрист - едино". Весь Мережковский в этом.

Рядом Гиппиус, тоже без комментариев: "За Дьявола Тебя молю, Господь! И он - Твое созданье". Что ж, она не знала, что падшая денница - утренняя звезда - сам отпал, по своей гордыне, разве Господь его таким создавал?

Люцифер - это и есть Денница, "утренняя звезда" - всюду у Гумилева, поклонение этой "звезде", то есть Люциферу. Вот, прямо о нем: "Он не солгал нам, дух печально - строгий, принесший имя "утренней звезды", когда сказал: "Не бойтесь высшей мзды, вкусите плод, и будете как боги". Это же змий сказал, змий-искуситель.

Театры начало века - рассадники порока дьявольщины, все эти черные маски, незнакомки, рыцари, розы и кресты, вся массонско-бесовская символика доводила до того, что и сама действительность начинала быть для поэтов театром. Тот же Гумилев: "Множатся пытки и казни, и возрастает тревога: что, коль не кончится праздник в театре Господа Бога?"

Цитировать более нет сил, да и можно впасть в искушение - дать новую жизнь тлетворным семенам. Я и так выбирал из поэтов, что полегче. Но выбирая, надеялся на сочувствие и сопереживание, на то, что Вы так же думаете, как и я, русский, по складу своему, религиозный человек. Оттого, кстати, так любят к нам ехать всякие миссионеры, их обязательно слушают, взашей не гонят. И миссионеры эти берут на вооружение,.. русскую литературу. Вот в чем опасность. Толстой, обстоятельный бытописатель, раздут до размеров пророка, его же учение попросту мракобесно. Вот и писатель нового времени Булгаков, прекрасный писатель (и очень, добавим, советский: посмотрите его работы о Ленине, Сталине), но ведь сколько же женщин заразил он мечтой о превращении в ведьму. Как же радостно бить стекла в квартире критика Латунского, как же лихо править бал у сатаны. Образ же Га-Ноцри (подразумевается Спаситель) выписан так ужасно, что прости, Господи, может быть, автор не ведал, что творит.

И не думал я никого чернить. И Вы в церковь пойдете, найдите в себе силы подать о упокоении рабов Божиих Владимира, Сергея, Валерия, Константина, Дмитрия, Зинаиды, Льва..., даже Ефима ( это Демьян так звался в крещении), Александра, Игоря... И у них у всех есть нужные строки. Но уподобим их цветам, а себя пчелам, нектар собирающим. Не садится же пчела на ядовитые цветы. Хотя... хотя и пчела бывает обманута. На юге знают дерево, цветущее необычайной красотой. Когда оно цветет, пчел не выпускают из ульев: пчеловоды берегут своих питомцев. А те пчелы, которых некому беречь? Они летят на красоту, и... вся земля под такими деревьями усеяна мертвыми пчелами. А зовется то дерево испокон веку Иудино дерево.

Есть строфы, западающие в самую душу: "Когда мы в Россию вернемся, о, Гамлет восточный, когда?"... "Ей (душе) песен небес заменить не могли скучные песни земли"... "Тихо, и будет все тише. Флаг бесполезный опущен, Только флюгарка на крыше сладко поет о грядущем."... "Колокольчик ли, дальнее эхо ли, все спокойно вливается в грудь...", - бесконечно целебно для души, можно цитировать и гордиться тем, что это написано на языке отцов и праотцев; но всегда на страже слуха и зрения должно стоять православное чувство ощущения того, что полезно, а что вредно.

Поэты - живые, грешные люди. Так же, как все, и еще острее они переживают потери и обретения, очарования и разочарования. Но люди не рифмующие по крайней мере не спешат сообщить миру о своих переживаниях. Пишущий же ради красного словца не пожалеет родного отца. О, сообщает "тайну" поэтесса, "когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда". Но ведь очень плохо, что не ведают. Потом поэты жалеют: "Понаписал я столько чепухи, а не поймать - по свету разбежалась". Разбежалась, чтоб соблазнять и калечить души.

Нет, нет, ни в коей мере не может литература быть учебником жизни. Учебник жизни - Священное писание. Доступное, безграничное для познания. Литература обязана говорить о смысле жизни, о поисках Истины, о добре и зле. Только помня, что смысл жизни - в спасении души, в подготовке к вечной жизни, к ответу за жизнь земную. Только помня, что Истина не что иное, как Иисус Христос, что зло - это дьявол, а добро - это Бог. И все встанет на свои места, все приобретет свои размеры. Любое произведение будет ясно на рентгене, просвеченное православным взглядом - чему оно служит.

+ + +

Проверяя себя, я просил прочесть письмо учительнице русской литературы учительницу русской литературы, давно знакомую. Она прочла и устроила мне выговор:

- Ты пишешь, как будто прав только ты. Ты давишь и давишь, а ты не думаешь, что у людей могут быть свои убеждения?

- От себя, - защищался я, - тут не сказано ни слова. Это тысячелетняя мудрость Православия. Единственной веры, которая спасает.

- А если кого-то спасает буддизм, кто-то ударился в кришнаитство. Даже и пошел в последователи Порфирия Иванова... Это что, криминал?

- Ну уж нет! - воскликнул я. - Кришнаитство - вера сатанинская. С буддизмом несравнимая. Но и буддизм для русских, мы же о русской литературе говорим, тоже чужероден. "Ивановцы" - это вообще борьба за физическое здоровье. Это что, учение .- ходить по снегу босиком да обливаться холодной водой? Нет, только Православие! Остальное - не поиск духовности, а гибель души и трата времени.

- Но вот эта учительница входит в класс. Там что, все православные? Она, что, священник, агитировать за Православие? Там же разные дети, из разных семей. Татары сидят, евреи учатся... как?

Я крепко поскреб в затылке:

- Но они же учат русскую литературу. Хорошая учительница обязана говорить о ее истоках. А они в святоотеческой литературе... Литература - не Закон Божий, но, взывая к совести, она приводит людей к Богу. Совесть - голос Божий в человеке. Литература говорит о поиске духовности. О поиске! Духовность же может быть найдена только в Боге и с Богом. Остальное - не духовность.

- Но православный как раз тем от всех отличается, что всех понимает. И ты пойми, что поэты - живые люди, у них тоже поиски, ты же говоришь о праве на поиски. Ты цитировал, как будто обвинения на суде зачитывал.

- Кто я такой, чтоб судить? Хорошо, я поцитирую еще. Кстати, недавно мы говорили с одним поэтом, тоже на тему греха и преступности, заключенных в праздном, заблудшем, циничном и так далее, тексте. Он, защищаясь, цитирует Слуцкого: "Грехи прощаются за стихи. Большие грехи за большие стихи." То есть греши, но напиши что-то приличное. Это как? Разве это не самонадеянность - грехи прощаются не за раскаяние, исповедь, молитву, а за стихи.

- Можно, и я потицирую? На Плещеева у тебя нет компромата? "О Боже мой, восстанови мой падший дух, мой дух унылый, я жажду веры и любви... В изнеможенья скорбный час прости спасительные руки, да упадет завеса с глаз, да прочь идут сомненья муки"... А Некрасов? Или он в твоем черном списке проходит по главе "картежник"? Или это не его: "вдруг у разбойника лютого сердце Господь пробудил"?

Его, милая, его. И Савлы превращаются в Павлов. А Некрасов вообще несправедливо мало читается. Ты, наверное, хочешь прочесть из поэмы "Тишина", так? "И долго я рыдал и бился о плиты черные челом, чтобы простил, чтоб заступился, чтоб осенил меня крестом. Бог угнетенных, Бог скорбящих, Бог поколений, предстоящих пред этим скудным алтарем!" И как прекрасно о православном храме: "Сюда народ, Тобой любимый, святое бремя приносил и, облегченный, уходил! Войди! Христос наложит руки и снимет волею святой с души оковы , с сердца муки и язвы с совести больной..."

- Но и Ахматову ты за что обидел?

- Я даже не назвал ее.

- Как будто кто не знает про стихи, не ведающие стыда, растущие из сора. Но и она же: "Я научилась просто, мудро жить, смотреть на небо и молиться Богу..."

- Но дальше-то, - не утерпел, перебив, я: - "И долго перед вечером бродить, чтоб утомить ненужную тревогу". Это уже моцион вечерней прогулки.

- Ты злой, прости, пожалуйста. Но вот твой нелюбимый Блок : "Отрекись от любимых творений, от людей и общений в миру, отрекись от мирских вожделений, думай день и молись ввечеру". А Лермонтов! "Молитва - вот где силу я беру, и двери неба смело открываю. Она со мной и днем, и поутру, и каждый раз, когда берусь за дело". И Есенин! "Кроток дух монастырского жителя, жадно слушаешь ты ектенью. Помолись перед ликом Спасителя за погибшую душу мою". Да, да, не перебивай, мне тоже не хочется так цитировать - "за погибшую", хотя бы "за гибнущую".

- Все, тобою цитированное, говорит, что ты - мудрая пчела, собирающая нектар только с цветов добра. Но эти же поэты и цветы зла выращивали, значит, весь вопрос в том, чтобы на них не останавливаться, отбрасывать. Ты закалена, в тебе Христос, а кто еще шаток и молод? Как придти к Богу?

- Он разберется. Сам. Мы же разобрались.

- Пока он разберется, он столько потеряет. И времени, и сил, и душевной энергии. Ну да, это неизбежно. Так на чем закончим мое письмо с твоим соавторством?

- На огромной благодарности этой учительнице, что она любит русскую литературу, что такими, как она, эта литература и держится.

И еще тем, что литература - не учебник жизни, а мостик от жизни бездуховной к духовной при условии, что духовность - понятие религиозное, что Православие - единственно спасительно для души.

"Русский Дом", N10, 1998 г.

Добавлено (28.03.2011, 13:15)
---------------------------------------------
По литературе очень много материалов на сайте Песни русского воскресения

 
LenosДата: Воскресенье, 05.06.2011, 19:13 | Сообщение # 30
Блаженны чистые сердцем
Группа: Проверенные
Сообщений: 353
Репутация: 0
Статус: Offline
Материалы для православных школ и гимназий
 
461119Дата: Среда, 08.06.2011, 22:26 | Сообщение # 31
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1339
Репутация: 1
Статус: Offline
Русский писатель Василий Акимович (Иоакимович) Никифоров-Волгин (1900-1941)
 
TimonaДата: Вторник, 12.07.2011, 00:57 | Сообщение # 32
Блаженны чистые сердцем
Группа: Проверенные
Сообщений: 407
Репутация: 0
Статус: Offline
Личность и творчество Бориса Пастернака
 
Форум » Православная педагогика » Образование » Школа
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

Форма входа