Познание основ православной веры

Всякого, кто взглянет на нашу современность в перспективе нормальной жизни, которую вели люди в прежние времена, не может не поразить, насколько далекой от нормы стала жизнь сейчас. Понятия авторитета и послушания, приличия и вежливости, поведения в обществе и в частной жизни — все резко изменилось, стало с ног на голову. Эту ненормальную жизнь можно охарактеризовать как испорченную, избалованную. С младенчества с современным ребенком обращаются, как с семейным божеством: его похоти удовлетворяются, желания исполняются, он окружен игрушками, развлечениями, удобствами, его не учат и не воспитывают в соответствии со строгими принципами христианского поведения, а дают развиваться в том направлении, куда клонятся его желания... Возможно, это случается не во всех семьях и не все время, но случается это достаточно часто для того, чтобы стать правилом современного воспитания детей, и даже родители, имеющие самые благие намерения, не могут целиком этого избежать. Если родители и стараются растить ребенка в строгости, то родственники, соседи пытаются сделать что-то иное. Это надо учитывать при воспитании ребенка.

Став взрослым, такой человек, естественно, окружит себя тем же, к чему привык с детства: удобствами, развлечениями, игрушками для взрослых. Жизнь становится наполненной постоянным поиском развлечений, которые настолько лишены всякого серьезного значения, что посетитель из XIX века, глядя на наши популярные телепрограммы, парки аттракционов, рекламу, кинофильмы, музыку, — почти на любой аспект нашей современной культуры, — подумал бы, что попал в общество безумцев, потерявших всякое соприкосновение с повседневной реальностью.

В наши дни, если мы пытаемся вести христианскую жизнь, нам важно осознать, что окружающий мир стремится полностью подчинить себе нашу душу — и в религии (это легко разглядеть в распространенных уродующих душу культах, требующих подчинения самозваному "святому"), и в мирской жизни сегодня человек сталкивается не с отдельными искушениями, а с постоянным состоянием искушения то в виде повсеместной фоновой музыки, то в виде указателей и рекламы на городских улицах. Даже в семье телевидение часто становится тайным домоправителем, диктующим современные ценности, мнения, вкусы.

Повсюду слышится призыв: живи сегодняшним днем, наслаждайся, расслабься, чувствуй себя хорошо. А подтекст другой, более мрачный: забудь о Боге и любой другой жизни, кроме настоящей, изгони из души всякий страх Божий и почитание святынь.
>
<

Что же могут сделать родители, чтобы помочь детям устоять против искушений мира?.. Ежедневно мы должны быть готовы преодолевать влияние мира здоровым христианским воспитанием. Все, что ребенок узнает в школе, должно проверяться и исправляться дома. Не надо думать, что то, что дают ему учителя, просто полезно или нейтрально: ведь даже если он и приобретает полезные знания или умения (а большинство современных школ позорно проваливается в этом), его научат многим неправильным точкам зрения и идеям. Оценка ребенком литературы, музыки, истории, искусства, философии, науки и, конечно, жизни и религии должны в первую очередь идти не от школы, а от дома и Церкви, иначе ребенок получит неверное образование.

Родители должны следить, чему учат их детей, и исправлять это дома, придерживаясь откровенной позиции и четко выделяя моральный аспект, совершенно отсутствующий в общественном образовании.

Родители должны знать, какую музыку слушают их дети, какие они смотрят фильмы (слушая или смотря с ними вместе, если это необходимо), какой язык они слышат и каким языком говорят сами — и всему этому давать христианскую оценку.

В тех домах, где недостает мужества выбросить телевизор в окно, его надо контролировать строго, стремясь избежать отравляющего воздействия, которое оказывает в самом доме на молодых людей этот главный проводник антихристианских идей и оценок.

Острие удара мира по Православию направлено прежде всего на детей. А как только у ребенка сформировалась неправильная позиция, задача его христианского воспитания становится трудной вдвойне.

Навязываемые нам самопоклонение, расслабление, наплевательство, наслаждение, отказ от малейшей мысли о другом мире — это в различных формах обучение безбожию. Зная, что именно мир пытается сделать с нами, мы должны активно защищаться. Увы, когда наблюдаешь за жизнью православных семей в сегодняшнем мире и за тем, как они передают свое православие, создается впечатление, что эту битву с миром куда чаще проигрывают, чем выигрывают...

И все же не следует рассматривать окружающий нас мир как всецело плохой. Мы должны быть достаточно рассудительными, чтобы использовать в своих целях все, что есть в нем положительного. Многое из того, что на первый взгляд не имеет непосредственного отношения к Православию можно использовать в интересах православного воспитания.

Ребенок, с детства приученный к классической музыке, развившийся под ее влиянием, не подвергается искушениям грубого ритма "рока", современной псевдомузыки в той мере, в какой подвергаются им те, кто вырос без музыкального воспитания. Хорошее музыкальное воспитание, по словам оптинских старцев, очищает душу и приготовляет ее к принятию духовных впечатлений.

Ребенок, приученный к хорошей литературе, драме, поэзии, ощутивший ее воздействие на душу, получивший истинное наслаждение, не станет бездумным приверженцем современного телевидения и дешевых романов, которые опустошают душу и уводят ее от христианского пути.

Ребенок, который научился видеть красоту классической живописи и скульптуры, не соблазнится легко извращенным современным искусством, не будет тянуться к безвкусным изделиям рекламы и тем более порнографии.

Ребенок, который знает кое-что о мировой истории, и особенно о христианской, о том, как люди жили и мыслили, в какие западни они попадали, уклоняясь от Бога и Его заповедей, и какую славную и достойную жизнь они вели, когда были Ему верны, сможет правильно судить о жизни и философии нашего времени и не станет слепо следовать за "учителями" века сего.
>
<

Одна из проблем, стоящих ныне перед школьным образованием, состоит в том, что детям не прививают больше чувства истории. Это опасная и роковая вещь — лишить ребенка исторической памяти. Это означает, что его лишают возможности брать пример с людей, живших в прошлом. А история, в сущности, постоянно повторяется. Когда вы это замечаете, вам хочется знать, как люди решали свои проблемы, что сталось с теми, кто восстал на Бога, и с теми, кто изменял свою жизнь, подавая нам яркий пример.

Чувство истории очень важно, и его надо прививать детям.

В общем, человек, хорошо знакомый с лучшими плодами светской культуры, которая в России почти всегда имеет определенное религиозное, христианское звучание, получает намного больше возможностей вести нормальную плодотворную жизнь православного христианина, чем тот, кто обратился в Православие, будучи знаком лишь с современной популярной культурой.

Именно поэтому в нашей битве против духа мира сего мы можем и должны использовать лучшее, что может предложить мир, чтобы пойти дальше этого лучшего; все лучшее в мире, если нам достает мудрости видеть это, указывает на Бога и Православие, мы должны этим пользоваться.

Что делать следует родителям с дочерьми?

Один из американских листков отвечает на этот вопрос таким образом. Давайте им надлежащее школьное образование. Учите их приготовлять здоровые, питательные кушанья. Учите их шить, гладить, чулки штопать, пуговицы пришивать, себе самим платья делать и белье. Учите их хлебы печь, потому что благодаря хорошей кухне меньше на аптеку денег выйдет. Учите их, что доллар имеет 100 центов, и что бережлив только тот, кто расходует меньше, чем получает; и что, наоборот, все, расходы которых больше прихода, по необходимости должны обеднеть. Учите их, что на наличные деньги сшитое ситцевое платье сидит на теле гораздо красивее в долг сшитого шелкового. Учите их, что одно круглое полное лицо больше значит, чем 50 чахоточных красоток. Учите их носить прочную и просторную обувь. Учите их самих закупки делать и счета проверять. Учите их, что образ Божий сильною шнуровкой можно только повредить. Учите их самодоверию, самопомощи и трудолюбию. Учите их, что честный ремесленник с засученными рукавами и в переднике и без копейки капитала более значит, чем дюжина богато одетых и искусных воров. Учите их садоводству и отыскиванию радостей в свободной Божией природе. Учите их, если есть у вас деньги, и музыке, живописи и другим искусствам, но помните при этом, что это вещи побочные. Учите их, что прогулки пешком несравненно приятнее увеселительных поездок и что цветы полевые, если всмотреться в них, удивительно прекрасны. Учите их показным пренебрегать, и что если говорят вам "да" или "нет", то и думать так должно. Учите их, что счастье не в браке и не во внешней роскоши, не от денег мужа оно зависит, а единственно от начал веры, которым следуем, и от своего характера. Если вы все это внушите им, и они согласны будут с вами, тогда успокойте себя выдачею их, с наступлением времени для того, замуж; а там они уже сами найдут свою дорогу.
http://www.wco.ru/biblio/books/brak3/H01-T.htm

Обратите внимание на то, что М-2020 есть «модель образования для экономики», а не для человека. Правда, речь идет о модели «для экономики, основанной на знаниях». Но ведь «образование» есть, конечно же, «система знаний». Так что «модель образования (как системы знаний) для экономики, основанной на знаниях», либо представляет тавтологию, либо задается исключительно той же экономикой, основанной на востребованных ею знаниях, но не на потребностях развития личности. В некотором смысле М-2020 изначально исходит из того, что «образование – как система формирования интеллектуального капитала нации…- создает базовые условия для быстрого роста рынков…(с. 4).

(В скобках заметим, что термин «интеллектуальный капитал нации» есть метафора, - метафора пропагандистки тем более не бесхитростная, что по своему существу она является ложной. Метафора неявно облагораживает «капитал», придавая ему такую же универсальную или общечеловеческую ценность, какую в действительности имеет «интеллект». Между тем, даже корифеи ГУ ВШЭ еще не опровергли К. Маркса в том, что капитал есть исторически конкретный тип отношений между людьми. В рамках означенных отношений так или иначе накопленный интеллект может «сработать» подобно овеществленному /в средствах производства/ капиталу, но только потому, что последний воспроизводит на другой стороне не только невыносимую или сносную бедность, но и различные степени интеллектуальной ограниченности. Так что собственно «интеллектуальный капитал нации» формируется там, где капитал гарантированно воспроизводит, как минимум, интеллектуальное неравенство, а то и попустительствует распространению интеллектуального убожества. И уж ни в коем случае не образование «как система…», а именно капитал создает собственно базовые условия для экспансии рынка, в том числе - и на российскую систему образования.)

В контексте сформулированной «сверхзадачи» авторы М-2020 нисколько не озабочены педагогическими проблемами. Для них система образования - не более чем пространство «для быстрого роста рынков». При этом они особо и не скрывают, что «инновационная экономика» (т. е. рыночный капитал) существенно деформирует систему высшего образования, ибо расщепляет ее на «массовый бакалавриат» (с. 26) и заведомо недоступную массам магистратуру. Более того, рыночный капитал подчиняет себе «как неформальное образование…, так и (по инновационной терминологии авторов) информальное (спонтанное) образование». Короче говоря, всякий «модуль» образования становится «для экономики – растущим сектором услуг» (с. 33). Поэтому сутью всей М-2020 в целом (а не только системы неформального образования, как отмечают авторы) «является переход от централизованных и жестко организованных траекторий профессиональной подготовки к свободной встрече широкого предложения образовательных услуг и многообразных потребностей в повышении квалификации, в освоении новых знаний и технологий» (с. 33). При этом нисколько не исключается вполне «информальная» система: мы вам – деньги, вы нам – дипломы.

Первая глава М-2020 представляет собой «взгляд в будущее» с целью «определить черты новой» модели образования. Вся новизна этих черт весьма жестко завязана на «основные принципы инновационной экономики».

Первый раздел первой главы «1.1. Как определить черты новой модели» очень отдаленно намечает контуры инновационной системы образования.

Подраздел «Позитивные варианты модели» не содержит никакого позитива, ибо ограничивается констатацией пары рисков, т. е. вполне реального негатива. При этом совершенно справедливо отмечается, что, с одной стороны, «прямое заимствование социальных инноваций» из опыта стран-конкурентов (!) «может консервировать отставание, поскольку, как правило, опирается не на новейшие … практики» (с.6). С другой стороны, «также имеет риски» и опора на российскую «поросль» новых институтов, поскольку она (поросль) «выросла в условиях «выживания любой ценой»» и построена на компромиссах» (с.7). Заканчивается данный подраздел уверением в том, что авторы считают «полезным учитывать появившиеся «ростки» новых практик (пусть даже пока не конвенциональных)…» (с. 7). Но что конкретно скрывается за весьма неопределенным термином «практики» и что означают практики «конвенциальные» и «пока не конвенциональные», - остается лишь догадываться. А вот ожидать от авторов сколько-нибудь объективного учета или взвешенного анализа соотношения полезных и вредных «ростков» на ниве новых «практик» никоим образом не следует. Наша уверенность в данном случае опирается на «признательное показание» авторов: «Мы при подготовке данного доклада обратились к субституту (надо полагать, это и есть одна из главных «конвенциональных практик». – В. П. и В. Ж.) - обобщили собственные представления (что представляется корректным, поскольку все авторы в той или иной степени принимали участие в выработке государственной политики или соответствующем /чему?/ консультировании)» (с. 8). Похоже, субститутные докладчики свою номенклатурно-неуязвимую ученость готовы упрочить и обезопасить правом на политическую неприкасаемость.

Название следующего подраздела «Нормативные варианты модели» настраивает на получение ответа на вопрос, «как определить черты новой модели». Но здесь речь идет отнюдь не о модели системы образования, а о том, как «правильно выбрать субъект интересов», т. е. того, кто и насколько готов платить за образовательные услуги. В этом отношении «нормативные варианты» исчерпываются тремя субъектами: население, национальный капитал (работодатели) и государство.

Об интересах государства здесь ничего вразумительного не говорится (не считая отсылки «к субституту»). Что касается интересов населения по отношению к образованию, то они, оказывается, «достаточно точно определены социологическими исследованиями», которые обнаружили «готовность оплачивать образовательные услуги (более 50% респондентов, т. е. значительно больше тех, кто может быть по любым параметрам отнесен к среднему классу)» (с.7).Так вот чтобы не вводить в заблуждение себя и других, следовал бы в социологических исследованиях не путать и различать психологическую «готовность оплачивать» и финансово-экономическую «способность платить».
и т.д.