Познание основ православной веры

Пятница, 29.03.2024, 10:15

Приветствую Вас Гость | RSS | Главная | Послушание духовнику - Форум | Регистрация | Вход

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум » Добродетели » Послушание » Послушание духовнику
Послушание духовнику
LianaДата: Четверг, 13.01.2011, 12:19 | Сообщение # 1
Блаженны миротворцы
Группа: Друзья
Сообщений: 831
Репутация: 0
Статус: Offline
Епископ Арсений (Жадановский):
При окормлении тебя старцем, духовником, у тебя могут возникать к нему дурные чувства: подозрения, осуждения, зависти и недоброжелательства. Не поддавайся, однако, этим чувствам, борись с ними и не отходи от духовника или старца. Если возникло у тебя дурное чувство к старцу, знай, что последний для тебя полезен, но вот, враг задумал тебя от него отстранить, удалить. Может быть, старец сбивает у тебя горделивое чувство или еще какой-либо недостаток, а тебе и врагу это неприятно, вот и подымается у тебя в сердце неприязнь против духовного отца. Помни это и почаще читай в конце книги аввы Исайи Отшельника историю о том, как некий ученик без причины возненавидел своего старца.
 
КлирДата: Пятница, 21.01.2011, 15:38 | Сообщение # 2
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1293
Репутация: 0
Статус: Offline
Проф. А.И.Осипов. О духовных наставниках. Ч 1-3 (ТК Союз 2010-09-28)
http://tvspas.ru/video/detail.php?ID=19855
http://tvspas.ru/video/detail.php?ID=19856
http://tvspas.ru/video/detail.php?ID=19857
 
LianaДата: Понедельник, 07.03.2011, 00:05 | Сообщение # 3
Блаженны миротворцы
Группа: Друзья
Сообщений: 831
Репутация: 0
Статус: Offline
МОЛИТВА ЗА ДУХОВНОГО ОТЦА

Спаси и помилуй, Господи, отца моего духовного,
На многая лета дай ему терпения и любви.
Спаси и помилуй, Господи, отца моего духовного
И ради его святых молитв и нас Ты благослови.
Отца моего духовного, наверное, недостойна я,
Как за него мне, Господи, Тебя благодарить?
А у него таких, как я, — неисчислимая семья,
И каждому так хочется к нему поближе быть.
Не зная ни сна, ни отдыха, без храма, как без воздуха,
Он молится о всех о нас молитвою любви.
И пусть мы такие разные, но с ним мы навеки связаны,
И, Господи, в жизни будущей Ты нас с ним не разлучи.
Малейшая неурядица нам катастрофой кажется
И все мы к отцу духовному бежим по пустякам.
И хоть бы раз нам, чадушкам, спросить: «А, как вы, Батюшка?»
Быть может, в тысячу раз ему труднее сейчас, чем нам.
О Боже, по милосердию Ты хочешь нам всем спасения,
Но, позабыв о Промысле, всё ропщем мы без конца.
Как трудно нам со смирением претерпевать лишения,
Но не лиши нас, Господи, духовного отца.
Спаси и помилуй, Господи, отца моего духовного,
На многая лета дай ему терпения и любви.
Спаси и помилуй, Господи, отца моего духовного
И ради его святых молитв и нас Ты благослови.

Чьи это стихи?

 
DayДата: Вторник, 15.03.2011, 19:53 | Сообщение # 4
Блаженны кроткие
Группа: Проверенные
Сообщений: 231
Репутация: 0
Статус: Offline
"Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир делится с читателями «ВЖ» воспоминаниями о своем отце, о своих наставниках и рассуждает о сложной природе духовного отцовства.
«Папа меня ни разу не ударил»

— Владыка, понятие «отец» для каждого человека впервые открывается через его собственного, плотского отца. Расскажите, пожалуйста, о Вашем отце.

— Папа у меня был священнослужителем, диаконом. Он рос в деревне на Украине, с детства пел в церковном хоре вторым тенором (это было еще до революции). У него был хороший голос, во время службы ему всегда давали читать Апостол. Благодаря своему голосу он неплохо зарабатывал. По праздникам, когда заканчивалось богослужение, барыня, выходя из церкви, обычно подходила к нему, гладила по голове и давала пару рублей, на эти деньги тогда можно было купить корову! И барин, который шел за ней, тоже давал несколько рублей. Когда отец окончил двухклассную школу (больше никакой школы у них в селе не было), ему нужно было выбирать: учиться или работать. Настоятель и регент предложили ему остаться в храме псаломщиком. Он пошел советоваться со своим папой, а тот сказал ему: «Сынок, что ты спрашиваешь, ты зарабатываешь больше меня...»

— Каким Вы сами помните своего папу, что было Вашими самыми ранними впечатлениями, связанными с ним?

— Я был самым младшим в семье, четвертым ребенком. Мы жили в Казахстане. До войны жизнь у нашей семьи была очень трудная: постоянное недоедание, нехватка одежды. Родители с трудом добывали средства к пропитанию, часто были вынуждены ездить куда-то далеко на заработки: церкви были закрыты, служить отцу было негде, а устроиться на работу они не могли, так как у них не было никакой специальности. Я часто оставался без присмотра. Но все это воспринималось как неизбежность, будто иначе и нельзя...

Помню, как в 33-м году нам совсем нечего было есть, я уже умирал от голода. Тогда мамин дядя, архимандрит, помог нашей семье: снял с шеи золотую цепь и отдал моему отцу. Папа отнес цепь в торгсин и привез домой тачку продуктов. Это вернуло меня к жизни.

— Вы помните отца за церковным служением?

— Да, я хорошо помню, как после войны, когда Церкви стали возвращать храмы, отец был очень рад, что снова может служить.

Его тогда приняли в клир новосозданной Алма-Атинской епархии. Храм, принадлежавший нашему приходу в Джамбуле, был к тому времени разрушен, взамен его общине передали часовню, которую тоже надо было восстанавливать. И папа по выходным дням совершал богослужения, а по будням вместе с рабочими трудился. Он ведь многими рабочими специальностями успел овладеть за предыдущие годы и на войне был в трудармии, так что многое умел делать руками.

Помню, какая бедность была. Облачения у папы не было, он служил в той шинели, в которой вернулся из трудармии. Потом ему из мешковины сшили стихарь. Если было тепло, он шинель снимал и носил только стихарь, а зимой стихарь одевал поверх шинели. Часто во время службы некому было управлять хором. И тогда папа сам сначала провозглашал ектению, а потом тут же давал указания хору, а иногда и сам управлял им.

— Какой был характер у Вашего отца? Был ли он жестким воспитателем?

— Нет, папа был очень мягким человеком. Меня он особенно оберегал: я был младшим, к тому же у меня было слабое здоровье. В три года со мной произошел несчастный случай. Дело было ранней весной, я в окно увидел, как большие ребята играют на улице. Мама топила печь и не уследила, как я выбежал из дома раздетый, в одной распашонке. Один старший мальчик взял меня на руки и решил занести в дом. А в Азии есть такой обычай: на пороге там всегда лежит каменная плита и металлическое приспособление для соскребания грязи с ботинок. И этот мальчик зацепился ногой за скребок, и мы оба упали на пол. А другие ребята не поняли, что случилось, решили, что это игра, повалились сверху и устроили кучу-малу...

Мама услышала мой крик и побежала меня вытаскивать... У меня был перелом позвоночника, и я в гипсе пролежал шесть месяцев. До сих пор вспоминаю, как врач сказал маме, что я или умру, или буду горбатым. Но, слава Богу, после гипса я все-таки «выровнялся». После этого случая родители и старшие относились ко мне с особым вниманием, и папа за всю жизнь меня ни разу не ударил. Если что-нибудь нашкодим с ребятами, папа никогда не кричал, просто подходил ко мне и говорил: «Сынок, так нехорошо, больше так не делай».

И остальных детей тоже никогда не наказывал. Не помню, чтобы он хотя бы раз в жизни брал в руки ремень, даже не грозил им... Если и серчал, то ограничивался всегда только словесными внушениями.

— Занимался ли Ваш отец целенаправленным религиозным воспитанием детей? Насколько строго он следил за тем, как дети посещают храм, молятся, постятся?

— Он уделял нашему духовному воспитанию большое внимание. Но при этом никогда ни к чему не принуждал. Сам всегда очень тщательно готовился к службам, строго соблюдал устав, но от нас не требовал многого. Бывало, ему от дома до храма нужно было идти пять километров, потом столько же обратно. Он иногда брал меня с собой, а иногда оставлял дома, потому что знал, что мне тяжело идти, что у меня болит спина. В праздник папа всех нас мягко призывал пойти в храм: «Детки, не забывайте, не намечайте ничего на этот день, постарайтесь со мной пойти». В годы, когда храмы были закрыты, он ежедневно дома молился перед образом. Если мы в это время были дома, он был рад нашему участию, но не заставлял непременно вставать на молитву вместе с ним. Разве что в Великий пост было все построже, он все-таки настаивал, чтобы мы терпели и постились.

— В выборе жизненного пути отец принимал участие? Призывал ли он Вас выбрать определенную профессию, настаивал ли, чтобы Вы шли в семинарию?

— Когда я решил, что хочу в семинарию поступать, пришел советоваться к папе. Я сказал, что хочу поступить сначала в статистический техникум, чтобы получить гражданскую специальность. Думал, что выучусь на бухгалтера и потом уже пойду в семинарию. Потому что времена были страшные, еще живы были Сталин и Берия, были преследования за веру, и всякое могло быть. Я слышал, как священников ссылали на Север на лесозаготовки, и они там умирали от непомерного физического труда.

— Ваш отец не возражал?

— Нет. Он сказал: «Сынок, ты сам взрослый, делай, как хочешь».
Никаких ковров

— Что Вы помните о Ваших духовных отцах? Например, о владыке Алма-Атинском Николае?

— Первый раз я увидел его еще в Джамбуле. Владыка Николай приезжал к нам на приход летом, папа пригласил его домой, мы посидели, чайку попили, и он уехал. Познакомился близко я с ним позже, когда закончил семинарию. Его тогда только освободили из заключения по просьбе верующих людей. В заключении он едва не скончался от болезни и голода. После освобождения он был назначен епископом Алма-Атинским и Казахстанским.

Это был необыкновенно благочестивый и скромный человек. Я был при нем псаломщиком и иподьяконом, помогал за богослужением, выполнял разные поручения. Как-то я повез ему облачение домой. Помню, как я зашел к нему и был поражен простой обстановкой. Ни одной ковровой дорожки, только деревянные полы. Обычный стол без скатерти, скромные стулья. Вдоль стены — простой некрашеный шкаф, где хранились облачения, и все.

Я до сих пор ищу ответ, почему он так бедно жил. Ведь на весь Казахстан он был один архиерей, неужели нельзя было обустроить его дом... Склоняюсь к тому, что просто такой у него был характер, невероятно скромный. Владыка меня часто поддерживал в трудной ситуации. Помню, во время богослужений мы почти каждый день читали акафист — утром Пресвятой Богородице и вечером святителю Николаю. После этого он не спеша помазывал, а мне давал читать старинное издание житий святых. Книга была старой, некоторые славянские слова давно уже вышли из употребления и были мне непонятны. Как-то раз я читал историю Иродиады и увидел в тексте слово почти нецензурное. Я оторопел и не знал, что делать, можно ли такое читать? И владыка Николай спас меня: он настолько хорошо знал эти тексты, что тут же подсказал: «Две строчки опусти и читай дальше»!
Если папа — неверующий

— Владыка, Вам в каком-то смысле повезло, у Вас был верующий отец, который наставлял в вере, были духовные наставники. А как быть, если отец неверующий, в храм ребенка не водит, духовника у ребенка нет? Сегодня много таких детей приходит в храмы. Насколько велики их шансы стать христианами?

— Знаете, мы слишком часто рассуждаем по-человечески, что называется «со своей точки зрения». Но есть ведь еще небесные силы: и ангел-хранитель, и святые угодники. Часто человеку помогают обрести веру совершенно сторонние люди — кто-то молитвой, кто-то советом. Допустим, ребенок из неверующей семьи. Но, может, какая-то верующая бабушка ему встретится, какой-нибудь церковный работник познакомится с этой семьей, придет к ним в дом и подарит ребенку книжку, игрушку, вообще произведет впечатление... Так что надежда на то, что ребенок в любой семье вырастет верующим, должна быть.
Новое качество

— В Евангелии говорится: «Не называйте никого отцами...». Как, на Ваш взгляд, оправдывается в таком случае наша практика обращаться к священнику: «отец»?

— Я думаю, у истоков такой традиции стоят древние подвижники благочестия, пустынники, монахи. Это были люди, которые уходили из мира и стяжали такую благодать, которую ощущали все окружающие. Люди называли таких подвижников отцами, отдавая дань их духовной высоте.

— А как же современные молодые священники, недавно рукоположенные? Они же совсем неопытные. Почему пожилые люди обращаются к ним как к отцам?

— Тут действует благодать Святого Духа. Когда епископ возлагает руки на кандидата в священники, молится о нем, с этим человеком происходят внутренние перемены. Какая-то духовная сила приходит к любому священнику в результате рукоположения, и люди уже не могут не считаться с этим и называть его по-прежнему, например, «Иван Иванычем»... Когда мы говорим, что он уже не «Иван Иваныч», а «отец Иоанн», мы имеем в виду, что это уже не тот человек, что прежде. Кстати, для молодого священника это, может быть, еще важнее, это ему поддержка. Ведь подчас ему очень тяжело адаптироваться в новом качестве и осознать, что несколько часов назад он был одним, а теперь, после
рукоположения, уже другой.

— Могут ли 22—24-летние священники принимать исповеди? В Греческой Церкви, например, существует традиция, что исповедуют не все священники, а только наиболее опытные, имеющие благословение от епископа.

— Я служил и в Дамаске, и в Иерусалиме, и существенных отличий от нашей практики не помню. Там исповедовали все священники храма. Конечно, очень может быть, что кто-то из молодых еще не готов быть духовником, не созрел еще. Поэтому в идеале рукополагающий архиерей какое-то время после рукоположения должен молиться о своем ставленнике, чтобы Господь помог ему вырасти, послал силы.

И вообще епископ, который священника рукоположил, должен не оставлять его в дальнейшем своей заботой. Он должен следить за тем, как растет этот человек, помогать советом. И при этом понимать, что недавно рукоположенный священник может взрастать очень медленно и на протяжении многих лет даже не особенно переживать из-за того, что он сказал своему духовному чаду во время Таинства Исповеди. Многое может у этого молодого священника прийти только с опытом.

Беседовал протоиерей Александр Сорокин"
http://aquaviva.ru/news/2011-02-06/2222.html

 
461119Дата: Вторник, 15.03.2011, 21:57 | Сообщение # 5
Блаженны, егда поносят вас
Группа: Администраторы
Сообщений: 1339
Репутация: 1
Статус: Offline
Необычное послушание. Как Спаситель в гости ходил
Из произведений архим. Павла (Груздева)
 
LenosДата: Понедельник, 13.06.2011, 21:14 | Сообщение # 6
Блаженны чистые сердцем
Группа: Проверенные
Сообщений: 353
Репутация: 0
Статус: Offline
"О духовном отце

На путях воцерковления рано или поздно встанет вопрос: как найти духовного наставника, духовника?

Это один из самых трудных вопросов сегодняшнего дня. Прочитав много книг, большинство из нас, естественно, начинают искать себе духовного отца. Тем паче, что вся святоотеческая традиция говорит о необходимости духовного руководителя. В то же время мы часто сейчас слышим от церковных людей и от священства, что наступило такое время, когда духовных отцов быть не может. Вера оскудела, и по этой причине не надо пытаться, не надо искать... "Единственным наставником твоим, — говорят они, — могут быть сейчас лишь святоотеческие книги"... Не спешите сразу судить, так это или не так.

Чтобы не возникала путаница, мне думается, нужно различать такие понятия, как исповедник, духовный наставник, духовный отец и старец. Есть общецерковное мнение, что старчество теперь сильно оскудело. Но и сейчас есть всеми признаваемые духовные люди, к которым верующие прибегают за советом и считают их старцами.

Таковыми, например, являются: архимандрит Иоанн Крестьянкин в Псково-Печерском монастыре, архимандрит Кирилл — в Свято-Троицкой Лавре, протоиерей Николай на острове Залита, монашествующие в некоторых других монастырях нашей Церкви. К ним верующие люди часто прибегают для того, чтобы получить наставления, духовный совет, обрести правду жизни.

Но существует и другая сторона этого явления, о которой неоднократно говорил митрополит Антоний Сурожский в своих выступлениях. В наше время немало молодых священников принимает на себя старческие обязанности. Не вполне осознавая, что есть духовная жизнь, они берутся отвечать на какие-то очень серьезные и глубокие жизненные вопросы прихожан. Они пытаются даже указывать им жизненный путь, более того, указывать с некоторой жесткостью, самонадеянно считая себя возвещателями воли Самого Господа. Такое "младостарчество" представляет собой серьезную опасность для воцерковляющегося человека.

В то же время духовное наставление, на мой взгляд, явление необходимейшее, без него входящему в церковную жизнь обойтись никак нельзя. Представить порядок своей церковной жизни в миру дело непростое, увидеть самого себя сложно и практически невозможно, поэтому очень нужно и очень важно прибегать к священнику за советом, за наставлением.

Возникает вопрос о постоянстве обращения к наставникам, т.е. можно ли ходить к разным священникам и получать от них наставление или же необходимо советоваться только с одним. Тут возникает чисто психологический нюанс: если ходить к разным священникам, то невольно возникает искушение — наиболее трудные вопросы приносить к наиболее беспечным и слабым священникам, а малозначащие вопросы приносить наиболее строгим. В результате человек очень удобно устроит свое самоугодие, будет ходить с одним и тем же вопросом к двум, к трем священникам, а в итоге выберет один какой-то ответ из трех, тем самым приобретая навык определять самому, как ему поступить, возможно, искренне считая, что он живет по послушанию. Но в духовной жизни требуется как раз отложение от самого себя, своих самохотений, которые часто порождаются самоугодием. Такое послушание — одно из важнейших средств церковного развития, которое, к сожалению, многие не могут принять почти до самой смерти. Св. Феофан Затворник говорил, что узы духа, узы самоугодия, как самые глубокие, могут сопровождать человека до самого конца его жизни.

Во многих случаях бывает, что уже на смертном одре человек неожиданно переживает некоторое потрясение, в результате которого освобождается от этих уз. Обретение духовника проходит обычно четыре этапа.

На первом этапе человек приходит к священнику просто как к исповеднику, которому приносит свои грехи. Человек почти ничего не спрашивает у священника, ему вполне достаточно тех книг, которые читает, и своего саморазумения, по которому, собственно, он и выстраивает свою жизнь. Он привык так жить в миру.

На следующем, втором, этапе, человек начинает все более и более доверять священнику и поэтому начинает уже прислушиваться к его советам. Однако чадо относится к совету очень произвольным образом. Совет можно принять, а можно и не принять. Значит, слово священника, воспринятое как совет, все равно остается в произвольном обращении самого человека. Человек как хочет, так с ним и обращается. Если он продолжает дальше ходить к этому священнику (а это возможно только в случае постепенно возрастающего доверия к нему и взаимного, а может быть, одностороннего, притяжения), то возможен выход на следующий этап. Он начинает удостоверяться в том, что некоторые невыполненные им советы были не просто человеческим измышлением. Потом, в дальнейшем, обстоятельства показали, что он был наказан за то, что их не выполнил, а значит, за ними стояла Воля Божия. Он ее не исполнил и теперь наказан.

Такие откровения, которые он переживает в течение нескольких лет хождения к священнику как к духовнику, дают основание уверовать в то, что к словам священника надо все-таки прислушиваться. И постепенно он начинает относиться к священнику как к наставнику. Слова священника на этом этапе их отношений воспринимаются как наставление, а с наставлением обращаться вольно уже не будешь.

Наставление — это слово, которое ты принимаешь к исполнению. Это уже не совет. Если наставление принято к исполнению и, исполняя его, человек открывает, обнаруживает, что они помогают ему возрастать в духовной жизни, то в результате он все более и более укрепляется в своих отношениях со своим духовным наставником. Прочитанные святоотеческие книги показывают, что путь, по которому ведет его духовный наставник, не расходится со Святыми отцами, общий единый дух сохраняется, и это его вполне устраивает.

И, наконец, по мере того, как христианин удостоверяется в точности и правильности наставлений, когда он их выполняет, получается хорошо, а когда нет — плохо (именно таким образом приходит вразумление), то его доверие укрепляется, и он с какого-то времени начинает относиться к священнику уже как к духовному отцу. Это совершенно новое качество. Формируется новое право священника по отношению к своему чаду, но это право не самовластия священника, это властное право, которое чадо вручает пастырю как своему духовному отцу. Что это такое — властное право?

Рассмотрим на примере. Ребенок, родившийся в любой семье, относится к родителям как к власть имеющим над ним. Мама или папа могут ему не только указать, но и наказать. Могут не просто наказать, а наказать так строго, что никто другой такого права на ребенка не имеет... И при всем при этом ребенок, переживая ужас и трагедию наказания, вплоть до истязания, тем не менее, успокоившись, вернется к родителям. Он не сбежит из дома и не скажет: "У меня нет больше отца или матери". Это надо очень сильно и очень грубо обращаться с ребенком или совсем его не любить, чтобы ребенок убежал из дома. Сейчас, правда, такое можно очень часто встретить, но это уже случаи явного отсутствия родительской любви. Если же родитель с любовью будет исполнять свой долг, если отец и мать своей родительской властью строго наказывают ребенка, он не убегает от них, и через день — уже как ни в чем не бывало он исправился, он больше так не делает. Дитя знает, что за это мать или отец его строго накажут. Ребенок дает родителям это право, ибо он вверен родителям своей внутренней волей, которая не зависит уже от того, пекутся о нем родители или нет, пекутся плохо или хорошо

Когда у взрослого человека по мере углубления отношений со священником нарастает такая степень доверия, в конечном итоге она отпечатлевается его решимостью вверить себя уже как духовное чадо своему духовному отцу. С этого времени начинаются новые отношения с тем же самым священником, но уже как с духовным отцом, т.е. имеющим право жестко и строго отвращать свое чадо от его самохотения, самоугодия, своенравия и прочего.

С одной стороны, мы видим, что в этом случае духовный отец может применять очень суровые меры, потому что своенравие в некоторых своих видах настолько глубоко коренится в нашей душе, что искоренить его бывает порой очень трудно. Можно только вырвать это своенравие из нас, сделав какие-то крутые запрещения, или же жестокое наставление, или жестокое благословение поступать так и не иначе.

С другой стороны, отношения с духовным чадом принимают тишайший характер, когда священник не настаивает ни на чем, но дает лишь совет, ненароком сказывает. И, тем не менее, и совет, и слово воспринимаются чадом в самой глубине его сердца, его доброхотного следования сказанному духовным отцом. Не потому чадо слушается, что духовный отец поступил грозно, а потому, что само чадо доброхотной волею предано своему отцу, а любящим сердцем открыто его благословениям, ибо в них он приемлет саму волю Божию о себе.

Откуда же взяться сегодня таким священникам или монахам, которые могли бы показывать своим чадам сразу волю Божию? Действительно, благоразумный духовник на третьем этапе отношений не доверяет себе и волю Божию испытует. Благословит духовное чадо поступить так. Чадо исполнит, а дело не пошло. Человек возвращается к духовнику: "Вы благословили, а дело не пошло". Еще раз уясняются обстоятельства, заново ищет духовник волю Божию, молитвенно испрашивает, смирением слушает, даром рассудительности рассуждает, либо в молитве молча предстает Богу (каждый духовник делает, как ему дается) и вновь благословляет. Может опять ошибиться. Вновь чадо, все исполнив, как сказано, вернется с плохим результатом, если хочет, со своим рассуждением, и вновь будет думать и молиться духовник. И вместе с ним в то же самое время чадо будет смиряться пред волей Божией и молиться о ней. И так до тех пор, пока не обретется, в чем же воля Божия.

Благодаря этим отношениям духовное чадо обучается вере и доверию, а духовник обретает духовный опыт наставничества. Придет ли он к той степени, когда воля Божия будет открываться ему с первого или со второго раза, знает Один Бог. Сам же он будет оставаться в чувстве неведения воли Божией по своему недостоинству, а руководить чадом будет по послушанию своего служения. Сколько времени могут длиться такие испытующие волю Божию отношения? Для нас, нынешних духовников и нынешних чад, пожалуй, всю жизнь. Потому и не возможен, наверное, в наше время, т.е. для многих из нас, четвертый этап, т.е. степень старчества. Не каждый верующий найдет в священнике и духовного наставника. Большинство задерживается на первом этапе — ходят как к исповеднику. Немногие, выйдя ко второй степени, остаются на ней долго. Вскоре охладевают и возвращаются к первой. Те же, кто остаются, годами пребывают на ней, не решаясь к переходу на третью степень. Прибегать к священнику за советом, оставляя окончательное решение за собой, или искать благословения священника на дело, уже принятое своей волей и определенное своим разумением, как его совершать, — вот состояние многих современных церковных людей.

Да и священники в большинстве своем не ищут третьей степени, а тем более четвертой. Одни — по чувству недостоинства, другие — по благоразумию, третьи — по нежеланию брать на себя много заботы, четвертые — по лени, избегая лишних трудов, пятые — по маловерию.

В первые пять лет после хиротонии по воодушевляющей благодати Божией, неправильно с ней обращаясь, священники могут соблазниться "младостарчеством". Но эта болезнь недолго длится.

Сколько же времени проходит от первого этапа до третьего? Около пяти - десяти лет. Третий этап может длиться до конца жизни. Могу сказать, что вряд ли сегодня можно встретить отношения верующего человека со своим пастырем как отношения духовного чада с духовным отцом. Состояние сегодняшнего церковного народа настолько немощное, что даже обычное наставление священника не каждый вытерпит. Сегодняшний верующий и не всякое наставление сможет понести, потому что только духовная сила, благодатность позволяет нести это ради Христа, чувствуя и слыша в этом повеление, согласное с Евангелием, с Евангельским характером жизни. А чаще всего по нашей духовной немощи в сердцах присутствует мощь гордынная, мощь себялюбия, мощь тщеславия. И эта мощь скрыта за хлипкой, как фанерка, оболочкой, которую только задень, она тут же задрожит вся, затронь сильнее, уже и прокололи. А если прокололи, то через эту фанерку такой фонтан забрызжет, что потом будешь за километр обходить этого человека. Не то что наставления будешь бояться сказать, даже советовать, когда настоятельно спрашивать будет, и то станешь с великой осторожностью. Церковные люди сегодня настолько уязвимы, что с ними приходится обращаться очень осторожно.

Я вижу вокруг себя, редко кто из опытных, зрелых священников дерзает вообще предложить себя в наставники. Бывает, что священник это исполняет, если чадо того настойчиво просит, но соглашается на это далеко не сразу. Неопытные же священники соглашаются, но из этого редко что выходит доброе, или же складываются чисто поверхностные отношения, не имеющие в глубине своей смыслов церковной жизни.

Мы видим, что уже на степени наставничества от священника требуется не только священническое слышание событий, но и педагогическая мудрость. Сочетание священнической и педагогической мудрости дает реальную возможность для того, чтобы вести свое чадо. Дело это очень сложное. Все осложняется не только тем, что многие из нас очень своенравны, очень самолюбивы, уязвимы и самонадеянны. Сегодня подавляющее большинство воцерковляющихся людей имеет образование — среднее, а большинство и высшее. Во многих живет мера самопознания, самодостаточности или же мера уверенности в себе. Каждый думает, что сам во всем разберется, если уж не сегодня, то завтра или послезавтра, почитает книги, хорошенько подумает, поразмышляет и обязательно доберется до истины. Вот эта уверенность в себе настолько сильна в сегодняшней интеллигенции, что к совету человек еще позволяет себе как-то прислушаться, тем более, что при этом свободен сам размышлять. А вот уже воспринять слово как наставление, а значит, делать и действовать уже именно так, как сказано, отложить свою волю, свое сознание, свое разумение, — этого сегодняшний человек позволить себе не может. А если при этом священник ведет себя чуть построже... Обычно строгий священник, давая наставление, не будет объяснять, почему так, а почему эдак... Когда мы начинаем объяснять, то привлекаем к исполнению сознание человека, т.е. мы уговариваем, убеждаем человека и в итоге добиваемся его согласия на то, что ему так полезно поступить. И человек действительно принимает это как наставление, но оказывается, что это наставление принято вовсе не сердцем, и потому серьезного духовного значения не имеет. Оно принято сознанием, которое удостоверилось в том, что священник действительно прав, советует разумно и здраво, настроен благожелательно... После такого убеждения человек остался внутренне доволен, он убедился в том, что не ошибся в священнике. И только после этого он позволяет себе принять данное слово священника как наставление. Здесь нет послушания, здесь есть согласие с разумным словом.

Как видим, в глубине человеческого сердца остается в этом случае все то же самоугодие, самодостаточность, человек не выходит за их пределы. К сожалению, большинство сегодняшней интеллигенции, живущей церковной жизнью10-15 лет, пребывает в таком состоянии, даже не подозревая этого. Не удивительно, что по этой причине исповедь почти не бывает исповедью, там нет покаяния. Человек исповедует грехи, но больше по сознанию, а не по сердцу. Это все равно что собраться на исповедь, налепив на себя банные листы, — пока лепил, то вроде бы держались на теле. А пока в очереди к священнику постоял, успел обсохнуть, и все отвалилось, лишь один-единственный какой-нибудь только и остался. И стоит человек, снова стараясь вспомнить, или выручает его бумага, которую он написал.

Священник советует ему:

— У тебя целых две страницы написано, там больше ста наименований грехов, а ты начни с того, о чем более всего скорбит твое сердце, о чем болит твоя душа. С этого начни, а потом и написанное вспомнится.

Человек на это медленно опускает свой листик и говорит:

— Батюшка, мне нечего сказать.

— Ладно, тогда говори по бумажке.

Но сказанное "по бумажке" при том, что нечего от сердца сказать, это явное говорение от сознания. Все то же самое интеллигентское состояние. Ничего более. Вся та же глубина и глыбища самоугодия, самодостаточности, которая очень хочет стать православным и поэтому по своему сознанию теперь выискивает методы и способы — как им стать? И обретя все эти методы, вооружившись способами, прочитав даже все пять томов "Добротолюбия" и вытащив оттуда все необходимое для этого, он, "вооруженный до зубов", теперь живет церковной жизнью! А в действительности это как раз и есть то самое состояние, про которое Господь сказал: "Многие скажут Мне: Господи, Господи!.. И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие" (Матф. 7, 22-23). К сожалению, это состояние очень свойственно сегодняшним людям, и обратить такого человека к настоящему покаянию — дело очень непростое.

По своему опыту и по опыту других священников, очень серьезно трудящихся над своей паствой, знаю, что порою приходится до получаса беседовать со чадом, прежде чем в нем возникнет хоть какая-либо скорбь и покаянное чувство. Часто это бывают слезы саможаления или слезы скорби о самом себе. Тут очень много трудностей, очень много сложностей— это непаханная целина. Как над ней работать? Что при этом делать? Совершенно неизвестно.

По своему сегодняшнему состоянию мы, церковный народ, видимо, сильно отличаемся от народа прошлого столетия, уже не говоря о предыдущих. И тот опыт, который был в прошлом столетии или в позапрошлом, не вполне применим к нынешнему народу. Состояние наше более тяжелое. Тогда малейшее слово слышалось и чувствовалось сердцем. Сейчас сердце не слышит даже очень строгое слово.

В отношениях с духовником необходимо коснуться еще такого момента: очень сильно осложняют ситуацию бесы, которые не спят, и там, где действительно начинаются серьезные отношения между чадом и духовником, стекается это невидимое зло. Там, где отношения хладные, или теплохладные, или же формальные, там бесы особенно не тревожатся, но там, где начинается серьезное наставление, вдруг, в одну минуту может произойти полный разлад всех отношений. В состоянии такого искушения духовное чадо не может правильно осознать происходящего. Ясно, что не может одна минута разлада перечеркнуть четыре года совместной духовной жизни, значит, явное искушение, которое нужно просто перетерпеть, и этим оно преодолеется.

Если из-за минутного проявления самоугодия возникает такое противление духовному отцу, то это явное искушение. Не могут никакие подобные случайные моменты перечеркнуть пяти или десятилетнего хождения к своему духовному наставнику. Никак не могут. Благоразумие или же простая рассудительность позволяют человеку все эти вещи распознавать, как бы его ни заклинило. Но когда человек уязвляется, у него закрываются не только чувства, но и разум. Тем не менее все-таки самими остатками своего разума все равно должно помнить, что минутные или длящиеся в течение месяца искушения разлада отношений никак не могут перечеркнуть многие годы вашего пребывания со священником. Минутным и даже многодневным искушениям нельзя доверять. Нельзя из-за того, что заклинило, рвать многолетние отношения. Претерпите до конца, и откроется Божий Промысел. Он всегда неожиданно мудр и глубок."
http://www.zavet.ru/garmaev/ways10.htm#d02
 
Форум » Добродетели » Послушание » Послушание духовнику
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

Форма входа