"Проблемы исповеди детей Соответственно такому их образу жизни возникают трудности на исповеди. Ребенок, который с малолетнего возраста (с семи лет обычно), приходит на исповедь, причащается очень часто по традиции. Исповедь для них бывает сначала очень интересной и вожделенной, потому что им кажется, что когда они будут исповедоваться, то это означает их некую взрослость, что они уже стали большими. И первые исповеди будут очень серьезными.
Ребенок придет и скажет, что он не слушается маму, что он побил сестренку, или что плохо сделал уроки, или плохо помолился Богу, и скажет это весьма умилительно, серьезно. Но очень скоро, через месяц или два, окажется, что он совершенно к этому привык, и дальше идут целые годы, когда он подходит и говорит: «Я не слушаюсь, я грублю, я ленюсь».
Таков набор обычных детских грехов, которые он выпаливает священнику мгновенно. Священник, замученный исповедью свыше всякой меры, естественно, прощает и разрешает его за полминуты, и все это превращается в ужасающую формальность, которая, конечно, ребенку больше вредит, чем помогает.
По прошествии нескольких лет оказывается, что для такого церковного ребенка уже вообще непонятно, что он должен над собой как-то работать. Исповедь уже не вызывает никаких переживаний у ребенка. Священник, видя это, оказывается в очень трудном положении. Он не знает, как с этим бороться, что сделать для того, чтобы ребенок пришел в себя.
Бывают некоторые очень яркие примеры, когда ребенок уже не просто не слушается, ленится и обижает младших, - он вопиющим образом безобразничает. Например, в школе мешает заниматься всему классу, в семье он является живым отрицательным примером для всех младших детей. Потом начинает вести себя безобразно в обществе: ругаться, курить. То есть, у него появляются грехи, для церковных семей совершенно необычные. Тем не менее, как его привести в чувство, священник не знает. Он пытается с ним говорить:
Ты же знаешь, что это нехорошо, это же грех.
Да, он давно все это хорошо знает, прекрасно знает, что это грех. Он даже на пять минут способен напрячься и сказать:
Да, да я постараюсь, я больше не буду...
И нельзя сказать, что он лжет. Он не лжет. Он на самом деле произносит это привычным образом, так же, как перед обедом он может прочитать «Отче наш» более менее серьезно, но не больше. После того, как он произнес это привычное «Отче наш», он опять живет вне молитвы. Так и на исповеди. Он может сказать что-то такое, чтобы его допустили к Причастию. А через день, через два он возвращается на свои рельсы и продолжает жить так же, как и жил.
Кроме того, священник замечает, что чем больше он, приходя в волнение, начинает разговаривать с этим ребенком более внимательно, более серьезно, тем быстрее исчерпываются его средства. Оказывается, что с верующим ребенком священник уже не может найти никакого адекватного языка. Он начинает искать другой путь, он сердится на ребенка, и тогда теряет с ним контакт вовсе. Ребенок говорит: «Я больше не пойду к нему. Что он на меня сердится? И тут на меня сердятся, и там на меня сердятся...»
Воробьев В., прот.Покаяние, исповедь, духовное руководство.
Эта проблема является одной из самых сложных для духовника. Профессор протоиерей Владимир Воробьев считает, что «нужно стремиться к тому, чтобы как можно дольше оттянуть начало исповеди. Некоторые наивные мамы (таких очень много), если ребенок плохо ведет себя в шесть лет, говорят:
- Батюшка, поисповедуйте его, чтобы он уже начал каяться, может будет лучше.
На самом деле, чем раньше мы начнем его исповедовать, тем это хуже для него. Нужно помнить, что не зря Церковь детям не вменяет их грехи до семи лет (а раньше это было гораздо дольше). <...> Тем более, что их грехи, как правило, не смертные. Просто они плохо себя ведут. И лучше их допускать к Причастию без исповеди, чем профанировать Таинство Покаяния, которое они не способны воспринять в силу маленького возраста по-настоящему.
Можно поисповедовать такого грешника один раз в семь лет, а потом в восемь лет, и еще раз - в девять. И как можно дольше оттянуть начало регулярной частой исповеди, чтобы исповедь ни в коем случае не становилась привычной для ребенка. Это не только мое мнение, - пишет протоиерей Владимир Воробьев, - это мнение многих опытных духовников.
Есть и другое очень важное ограничение. Может быть, таких детей, которые явным образом страдают привыканием к святыне, нужно ограничить и в Таинстве Причащения. В таком случае лучше, чтобы дети причащались не каждую неделю, тогда Причащение для ребенка станет событием».
Воробьев В., прот.Покаяние, исповедь, духовное руководство.
Митрополит Сурожский Антоний обращает внимание еще на одну проблему исповеди в ранние годы: «Мы умудряемся превратить в неприятную обязанность то, что могло бы быть чистой радостью. <...> Иногда ребенок приходит и дает длинный список своих прегрешений; а прегрешения-то записала мамаша, потому что ее эти разные поступки чем-нибудь коробят. А если спросишь ребенка:
А ты действительно чувствуешь, что это очень плохо?
Он часто говорит:
Нет...
А почему же ты это исповедуешь?
Мама сказала...
Вот этого не надо делать. Надо ждать момента, когда ребенок уже будет иметь какие-то нравственные представления».
АНТОНИЙ, митрополит СурожскийЧеловек перед Богом
Для молодого священника важно знать, как построить свое общение с ребенком во время его первой исповеди в 7-летнем возрасте. Как и в любых других случаях, здесь категорически недопустима так называемая «общая исповедь», «явное неканоническое новшество, никогда не признаваемое Церковью, содержащее в себе отказ от самой основы Таинства».
Официальное издание Московской Патриархии «Настольная книга священнослужителя» (Т.8) квалифицирует «общую исповедь» как «церковное беззаконие».
Настольная книга священнослужителя. Т. 8. .
Митрополит Антоний Сурожский делится своим опытом первой исповеди детей: «На первой исповеди я не ставлю вопрос о том, сколько он согрешил, и чем, и как. <...> Я говорю примерно так: «Вот, ты теперь стал большим мальчиком (или: большой девочкой). Христос тебе всегда был верным другом; раньше ты это просто воспринимал как естественное и должное. Теперь ты дошел до такого возраста, когда ты можешь, в свою очередь, стать верным другом. Что ты знаешь о Христе, что тебя в Нем привлекает?..»
Большей частью ребенок говорит о том или о сем, что ему нравится или что его трогает во Христе. Я отвечаю: «Значит, ты Его понимаешь в этом, ты любишь Его в этом и можешь быть Ему верным, так же как ты можешь быть верным своим товарищам в школе или своим родителям. Ты можешь, например, поставить себе правилом найти способ Его радовать. Как ты можешь Его порадовать? Есть вещи, которые ты говоришь или делаешь, от которых Ему может быть больно...» Иногда дети сами говорят что-нибудь, иногда нет. Ну, порой, можешь подсказать: «Ты, например, лжешь? Ты в играх обманываешь?..»
Я никогда не говорю о послушании родителям на этой стадии, потому что этот способ родители часто употребляют, чтобы поработить ребенка, используя Бога в качестве предельной силы, которая на него будет воздействовать. Я стараюсь, чтобы дети не путали требования родителей и свои отношения с Богом.
В зависимости от того, кто этот ребенок, можно ему предложить разные вопросы (о лжи, о том или другом) и сказать: «Вот, хорошо, обрадуй Бога тем, что то и се ты не будешь больше делать или хоть будешь стараться не делать. А если сделаешь, тогда кайся, то есть остановись, скажи: «Господи, Ты меня прости!..» И приходи на исповедь, чтобы священник мог тебе сказать: «Да, раз ты каешься и жалеешь, я тебе от имени Бога могу сказать: Он тебе это прощает. Но подумай: как жалко, что такая красивая дружба была разбита...»
АНТОНИЙ, митрополит СурожскийЧеловек перед Богом
