Познание основ православной веры

Очень полезно и спасительно читать также молитву "Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою, благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших". По преданию св. отцов VIII-го века, тот, кто со вниманием, не торопясь, читает по 150 раз в день эту молитву, находится под особым покровом Матери Божией.

Когда мы обращаемся к Богу в молитве, и Он не сразу исполняет наши прошения, это означает: либо они для нас не полезны, либо Он, как любящий Отец, хочет, чтобы мы подольше с Ним были. Господь любит нас, и Ему радостно, когда Его чада с Ним беседуют. Ведь если бы Он сразу исполнил наши просьбы, мы бы тут же забыли о Нем.

В нашу обязанность входит непрестанно молиться и трудиться.. Рыбак перевозил на лодке одного "вольнодумца". Отплыли от берега, пассажир торопил рыбака: "Быстрее, опаздываю на работу!". И тут увидел, что на одном весле написано "Молись", а на другом — "Трудись ". "Зачем это?" — спросил он. "Для памяти, — ответил рыбак, — чтобы не забыть, что надо молиться и трудиться". — "Ну, трудиться, понятно, всем надо, а молиться, — "вольнодумец" махнул рукой, — это не обязательно. Никому это не нужно!" — "Не нужно?" — переспросил рыбак и вытащил из воды весло с надписью "Молись", а сам стал грести одним веслом. Лодка закружилась на месте. "Вот видишь, какой труд без молитвы? На одном месте крутимся, никакого движения вперед!"
http://profi-rus.by.ru/pravoslavie/text/iako_s_nami_.htm#3

Никита Стифат (Жизнь… Симеона Нового Богослова): «…враг приступает к нему (Симеону) сначала во сне и вызывает расслабление и помрачение головы и отяжеление всего тела, так что Симеону показалось, что одет он с головы до ног в тяжелое вретище и невмочь ему ни стоять, ни преклоняться, ни уста раскрыть, ни слушать то, что поется в церкви. Но доблестный юноша, предузнав нападки врага, отражает их крепостью и оружием Духа, нисколько не уступив и не сдвинувшись с места, где он стоял… Когда был побежден окончательно лукавый дух уныния, восстали на него (Симеона) ночью демоны страха и, когда он молился, стали сотрясать келлию, поднимая шум и представляя страшные видения; когда же отходил он ко сну, они являлись к нему, как эфиопы, испуская из своих глаз и ртов пламя, дыша в лицо ему удушливым дымом и вместе с тем наполняя им всю келлию; а иногда казалось, что они вопят, потрясая огненным оружием; и где лежал он, там они поджигали пол и стены. Так совершали бесы привычное свое дело, а он при каждом нападении вставал на молитву, и они вскоре обратились в бегство.
Так что же? Сильнейшие прежних, не знающие отдыха демоны блуда выходят на другую брань и подступают к нему. Тогда каждую ночь дважды или даже трижды стали они нападать на него в видениях, чтобы уязвить сердце его усладой плотского смешения. Он же получил против демонов столь великую благодать от Бога, что и во сне пребывал, словно бодрствуя, и противостоял им даже больше, чем когда не спал.
Так как они снова потерпели поражение и уже не осмеливались нападать на него подобным же образом, то в своем разнузданном бесновании они вооружают оружием зависти и подстрекают против него наиболее беспечных из братии и даже (чему не случиться бы!) самого кафигумена Петра. Но доблестный воитель Христов, будучи облечен в панцирь и шлем Духа, не позволял себе ни смотреть на кого-либо из искусителей, ни беседовать с ними, но и всех прочих людей избегал без ненависти; и, словно дитя Христово, безыскусное по разумению, отдыхал он только в духовных объятиях божественного отца, коему открывал он все, что было на душе, и во всеоружии выходил на битву с бесами».

Допустим, у вас совсем нет возможности помолиться - читайте, что помните. Или слепая бабушка не видит ничего - пусть читает.

А если считаешь себя достойной - это уже помысел от гордости.

Макарий Оптинский : «Жаль бедную девушку, что она впала в такое омрачение, считает ненужным молиться, потому что молится только устами, а сердце холодно, и никак ее не убедишь, а все находится в своем мнении; кажется, это прелесть. Она, верно, имела теплоту в молитве и увлеклась оною, что заметно из слов матери, ибо она говорила ей, что ничего бы так не желала, дабы только быть свободною и молиться Богу. Должно быть, наказательное попущение, но силен Господь и помиловать ее, и дать ей чувство смирения...».

Амвросий Оптинский (Собрание писем, ч.3): «Ты... так увлеклась своеразумием и своечинием, что, презирая совет и действуя по-своему, дошла будто бы до самодвижной молитвы сердца во время сна. Это бывает у редких и из святых людей, которые достигли крайнего очищения от страстей. Люди же еще страстные, как поведал нам некто, сам это испытавший, прислушиваясь в полусонии к подобному внутреннему движению, как твое, услышали — что же? Услышали «мяу» — кошачье, хитро произносимое наподобие слов молитвы. Сестра! Надобно смириться. Мера наша еще очень маленькая. Как бы не попасть в сети врага, и особенно в тонкую прелесть, потому что подверженные прелести вражией бывают неудобоврачуемы».

Никодим Святогорец: «Были и есть такие молитвенники, которые излюбляли одну краткую молитовку и ее непрестанно повторяли. Святой Кассиан говорит, что в Египте в его время обычною всем коротенькою молитвою был 2-й стих 69-го псалма: «Боже, в помощь мою вонми; Господи, помощи ми потщися». О святом Иоанникии пишется в житии, что он все повторял такую молитовку: “Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый”. Ее же он прилагал и к каждому стиху 30-ти псалмов, им заученных и составлявших его молитвенное правило. Другой некто постоянною своею молитвой имел такие слова: «Аз яко человек согреших, Ты же, яко Бог щедр, помилуй мя». Иные, конечно, иные излюбляли для себя молитовки».

Схиигум. Савва (Опыт построения истинного миросозерцания): «У души, очистившейся от страстей и привыкшей к непрестанной молитве, (внутренний) слух настолько утончен, что он постоянно воспринимает голос Бога».

Этот способ действительно помогает сосредоточению мысли, но все-таки он не благословлен святыми отцами. Один из подвижников писал, что люди, пытавшиеся надолго задержать дыхание и молиться таким образом, повредили себе легкие. Святые отцы советуют несколько задерживать дыхание, но главное — дышать поверхностно, без резкого и глубокого вдоха и выдоха, так что дыхание становится как бы незаметным для самого человека. Их совет был: «Дыши недерзостно»,— потому что сильное и глубокое дыхание «рассеивает мысль», то есть ум, который посредством внимания надо собирать и заключать в слова молитвы. Но я не хочу сказать, что у этого старого инока была ложная молитва. Он добился определенных результатов: Иисусова молитва вернула ему то, что он потерял.

Этого монаха по имени Николай я встретил еще один раз на улице города. Он слегка улыбнулся мне, как человеку, которого посвятил в какую-то тайну или которому сделал духовный подарок. Я поцеловал его в плечо и почувствовал от нашей встречи какое-то тепло и утешение.

Добавлено (02.01.2011, 23:14)
---------------------------------------------
О четках

Я помню, как в 60-х годах, во время моего пребывания в Сухумской епархии, между духовенством произошел спор: имеет ли право мирянин молиться по четкам. По моему мнению, этот спор показал только одно: насколько бездуховным стало наше время. Люди, которые по своему сану и долгу призваны учить молитве, перестали понимать, что значит внутреннее молитвенное предстояние перед Богом, которое называется также «трезвением», «тайным поучением», «памятью Божией» и Иисусовой молитвой. Они считают, что слова апостола Павла: непрестанно молитесь[1] — относятся не ко всем христианам, а только лишь к избравшим особую аскетическую жизнь, то есть в настоящее время к монахам.

Четки — это одно из внешних орудий молитвы; пользуясь ими, человек, согласно церковным правилам, может заменить суточные службы и другие молитвословия (разумеется, кроме церковных Таинств) определенным количеством Иисусовых молитв. Кроме того, четки являются постоянным напоминанием человеку о молитве.

В исторической литературе сохранилось немало свидетельств о том, что еще два столетия тому назад четки носили ремесленники, крестьяне и даже солдаты. В греческих церквах и на Востоке молитва по четкам никогда не вызывала сомнений и принималась как церковное предание. Теперь потеря внутренней молитвы, переход на внешнюю деятельность с забвением самого главного — сочетания сердца с Богом — привела современных христиан к искаженному пониманию молитвы, как будто она должна ограничиваться только определенным временем и местом и кроме этого ум и душа могут беспрепятственно вращаться в кругу земных предметов и представлений. Поэтому теперь многие смотрят на четки только как на атрибутику монашества наравне с клобуком и мантией. При виде четок на руках мирянина они говорят: «Кто позволил ему носить четки; что он — монах? Это нарушение правил!» — а каких, не знают сами. Надо сказать, что древнее предание — молиться по четкам — осталось не только у православных на Востоке, но также и в таких конфессиях, как монофизитство и католичество, кроме того, в старообрядчестве, представляющем собой консервацию обрядов Русской Церкви XVI–XVII столетий; четки существуют также у мусульман, буддистов и так далее.

В древних монашеских уставах, где объясняется символическое значение монашеских одежд, нет упоминания о четках. В Требниках, изданных до XVIII столетия, также нет обряда благословения четками, так как в то время четки были обычным предметом христианской жизни, и только в XVIII веке надо было ввести в чин монашества благословение на непрестанную молитву вместе с четками именно потому, что такая молитва стала забываться. Я спрашивал об этом архимандрита Серафима[2]. Он ответил, что «четкоборчество» происходит от незнания, но прибавил, что монастырские старцы считали, что мирянам надо получить от духовного отца — старца благословение «на четки», так как для Иисусовой молитвы нужно руководство и обучение, особенно в первое время; он считал, что ношение четок требует от человека непрестанного молитвенного труда, иначе сами четки на Суде Божием будут обличать его в нерадении или в лицемерии. Отец Серафим говорил, что глинские старцы благословляли своих чад на молитву по четкам, но из-за богоборческого времени не советовали носить четки открыто.

Одна старая монахиня рассказывала мне, что ее бабушка была в Палестине и привезла оттуда икону Рождества Христова, вырезанную на дереве, и четки, также сделанные из дерева и украшенные тонкой резьбой. Впоследствии дети разделили между собой эти четки по двадцать бусинок и по ним читали Иисусову молитву. Она говорила, что особым искусством делать резные иконы и четки славились православные арабы Вифлеема. Многие паломники привозили с собой четки из Палестины, и они хранились в их семьях как святыня. Я видел четки из кожи, которые были распространены в Древней Руси, они назывались лествицей (что значит на церковнославянском «лестница»),— молитва по ней возводит ум человека от земли к небу. На Кавказе многие христиане постоянно носили четки из янтаря. У епископов и князей были четки, сделанные из слоновой кости и драгоценных камней. Диавол, когда не может разрушить христианство путем гонений и клеветы, старается лишить человека внутренней духовной жизни и сделать христианство внешним. Поэтому враг восстал против Иисусовой молитвы и Причастия, внушив многим людям, в том числе и священникам, что Иисусова молитва — это дело одних монахов, а частое причащение может лишить человека благоговения и привести к прелести, то есть к духовному обольщению.

Когда в 60-х годах я служил в Сигнахи, в храме святого Георгия[3], то мне захотелось посетить Хирсский монастырь, где находится гробница одного из учеников преподобного Иоанна Зедазенского — святого Стефана Хирсского[4]. Недалеко от Сигнахи в небольшом кахетинском селении жил священник. Он уже не мог совершать храмовые службы, а крестил у себя на дому детей, отпевал усопших и исполнял другие требы в своей и соседних деревнях. К сожалению, я забыл его имя. Он иногда посещал Бодбийский монастырь. Я решил попросить его проводить меня в Хирси и вместе с церковным старостой отправился в его деревню.

Кахети — это уголок Грузии, где можно увидеть картины минувших веков: дома из деревянных бревен, посуда из старой керамики, оружие, передающееся из поколения в поколение. Пожилые кахетинцы на праздники любят надевать свой традиционный костюм: препоясанную чоху и небольшую шапку, похожую на монашескую скуфейку. Там время не гонит человека, люди живут, не торопясь и не спеша, и кажется, будто над Кахетинской равниной само солнце движется медленнее.

Старый священник сразу же согласился проводить нас в заброшенный и опустевший монастырь, с которым, как я узнал впоследствии, было связано его детство. При Хирсском монастыре до революции действовало духовное училище. Когда-то здесь был один из духовных очагов, откуда свет христианства распространялся в восточные области Грузии, называемые Эрети, а также в западную область Кавказской Албании. Много древних храмов, построенных грузинами, находится в Саингило[5], древней части Эрети, населенной грузинами, которые приняли мусульманство во время персидских завоеваний, но часть из них до сих пор осталась православной. Они говорят на особом диалекте грузинского языка, сохранившем много исторических архаизмов. Эта область была просвещена частично при царе Бакаре в IV веке, затем учениками Иоанна Зедазенского в VI–VII веках. После арабской экспансии и насильственного насаждения ислама этот край был вновь просвещен царем Давидом Строителем (XI–XII века). В XIII веке здесь прославились своими миссионерскими трудами преподобные Антоний и Пимен[6]. В середине XVIII столетия великий святитель Иоанн, митрополит Манглийский[7] , которого можно назвать последним равноапостольным мужем, основал монастырь, одной из целей которого было обращение ингилойцев-мусульман в Православие.

Мой спутник рассказывал, что Хирсское училище было бесплатным. В воскресные и праздничные дни ученики присутствовали на всех богослужениях; они пели на клиросе, а некоторые прислуживали в алтаре. День начинался и оканчивался молитвой. Нередко игумен присутствовал при утренних и вечерних молитвах. Молитвы читал лучший из учеников, это было для него наградой. В монастыре был обычай: монахи перед тем, как расходиться по келиям, собирались вместе, и один читал Иисусову молитву, а другие слушали в молчании, затем расходились по келиям. Такой обычай существовал во многих монастырях: монахи собирались в церкви и в полумраке, при свете только нескольких лампад, занимались Иисусовой молитвой.

. Святитель Василий впоследствии вспоминал, что первыми словами, которые он произнес, было имя Иисуса Христа. Священник рассказывал, что он в молодости хотел стать монахом, но родители были против. Он послушался их и вступил в брак. У него были дети, и он решил у себя дома сделать подобие маленького монастыря. По вечерам вся семья молилась вместе. Он обучал детей читать молитвы и сам поощрял их к чтению. Он говорил, что молитва вместе с малыми детьми доставляет особое утешение, сравнимое с тем, которое приносит молитва монастырская. Как в монастыре, после вечерних молитв дети по очереди читали Иисусову молитву. В житии святителя Василия Великого написано, что когда он был еще младенцем, то его учила Иисусовой молитве старшая сестра Макрина

Я помню также, как в 70-х годах в Самтаврском монастыре остановилась молодая мегрелка с четырехлетним ребенком. Этот ребенок удивительно любил храм и молитву и не отходил от старых монахинь. Они сшили ему длинную рубаху, похожую на подрясник, и дали ему четки. Ребенок молился по четкам и показывал эти четки посетителям монастыря; он даже пробовал объяснить им, что это такое. Некоторые из преподавателей семинарии, находившиеся при монастыре, порицали монахинь и говорили, что четки — это не детские игрушки. Но мне кажется, что сердце ребенка могло глубже, чем наши сердца, понять силу и дивную красоту имени Иисуса Христа. Никакой садовник не скажет, что еще рано поливать молодое растение, а нужно, чтобы вначале оно выросло. В древности были семьи, где все занимались Иисусовой молитвой; она прививалась детям с первым проблеском их сознания. Дети, которые читают Иисусову молитву, озарены благодатью и становятся другими.

Хирсский храм похож на каменный утес или на крепостную башню, господствующую над окрестностями. Когда-то здесь находилась епископская кафедра. Недалеко от собора, в бывшем церковном дворе, теперь расположилось музыкальное училище. Доносившиеся оттуда звуки фортепиано диссонировали с величественной картиной древнего святилища; они как будто врывались в безмолвие древнего монастыря, как захватчики — дикие кочевники — в города и села. Но священник, мой проводник, не слышал этих звуков, он забыл о нас, он казался погруженным в прошлое.

Я выходил из монастыря с двойственным чувством: радости, что посетил эту святыню, поклонился гробнице преподобного Стефана, был на месте, освященном в продолжение четырнадцати веков молитвами монахов и кровью мучеников за Христа, и — скорби, сжимавшей сердце, как будто я видел царственного пленника, закованного в цепи.

За стеной монастыря — кладбище. Когда мы проходили мимо, то услышали плач: женщина в черном одеянии стояла над могилой — холмиком недавно вырытой земли — и громко рыдала. Мне показалось, что это образ Грузии, которая скорбит о своих поруганных святынях.

Я спросил священника, когда прощался с ним, есть ли у него четки и читает ли он Иисусову молитву. Тот посмотрел на меня с обидой и сказал: «Я храню четки, которые получил еще в молодости в Хирсском монастыре, но надеваю их редко, чтобы они не истерлись и не разорвались; а как мне, священнику, не читать Иисусову молитву, неужели, по-твоему, я магометанин? Я читаю ее даже когда работаю в своем саду. Мои дети разъехались по сторонам, некоторые из них уже умерли, я остался один, но когда я молюсь, то не чувствую себя одиноким, я знаю, что Господь со мной».

О четках я спрашивал у пустынников. Один из них сказал мне: «Многие великие старцы, жившие в пустыне, не носили четок; им четки были уже не нужны — молитва непрестанно текла в их сердце, они только прислушивались к ней». Он говорил: «Для пустынников четки — это только период обучения молитве». Я спросил: «А какие последующие периоды в делании молитвы?». Он сказал: «Многие старцы учат соединять молитву с дыханием. Само дыхание напоминает о молитве, как внутренние четки. Но затем, когда ум соединяется с сердцем (молитва как бы “садится” в сердце), тогда уже ум не следит за дыханием, а молитва более обращена к биению сердца и сочетается с ним; дыхание при этом сдерживается само собой; но и это не последний предел молитвы, а только ее ступень». Я спросил: «А что дальше?» — и услышал ответ: «Не знаю; старцы не любили говорить об этом». Я спросил опять: «А как у тебя идет молитва?». Он ответил: «Я вспоминаю свои грехи и прошу: “Господи, помилуй мя” — вот и вся моя молитва. Некоторые говорят, что надо молиться так, как ребенок просит своего отца, а я, как из болота, взываю ко Господу о помощи и спасении».

Я вспомнил слова одного опытного старца: «Где нет покаяния, там нет Иисусовой молитвы. Иисусова молитва — это продолжительный внутренний плач о своих грехах. К Богу можно приблизиться только через покаяние».

Иеромонах спросил: «Какие терния заглушают цветы молитвы?». Схимник ответил: «Первый враг молитвы, как я уже сказал,— гордость. Душа гордого не может молиться, так как втайне она считает, что ни в чем не нуждается, и потому, произнося слова молитвы, на самом деле не молится, то есть искренне не просит у Бога ни прощения, ни помощи. Она думает, что ей достаточно своих собственных сил. Сердце гордого отталкивает от себя молитву, подобно тому как вода выталкивает дерево, погруженное в нее. Когда такой человек кончает молиться, то в сердце от молитвы не остается и следа».

Иеромонах спросил: «Что нужно для молитвы?». Схимник ответил: «Смирение. Иисусова молитва — это покаянный плач, а для покаяния нужно ви€дение своих грехов; смиренное сердце становится прозрачным и мягким, как горячий воск. Только оно сможет воспринять и удержать благодать».

«А как приобрести смирение?» — спросил иеромонах. Схимник ответил: «Приобрести смирение так, как покупают вещь — книгу или одежду,— невозможно. Его нужно приобретать всю жизнь в постоянной борьбе с собой. Лучший и самый скорый способ — это жить в послушании и замкнуть свои уста, словно замок на ключ. Как скупец считает каждую монету, прежде чем отдать ее, так ты будь скуп на слова; старайся отдаляться от дерзких и надменных — их болезнь заразна, а общайся с тем, в ком ты чувствуешь благодать смирения как духовное благоухание».

Иеромонах спросил: «Что значат слова Екклезиаста:Всему свое время[1]? Можно ли эти слова приложить к молитве?». Старец сказал: «Если человек заранее не уврачует свою душу милостью к людям, то не сможет стяжать непрестанную молитву ни в монастыре, ни в пустыне. Некоторые пытались насильно соединить не очищенный от внешних впечатлений ум со страстным сердцем и после молитвы ощущали раздражение и беспричинный гнев, словно они растревожили незажившие раны. Они только раздразнили диавола, как ребенок, который, не умея обращаться с оружием, вызывает на бой воина».

Иеромонах сказал: «В “Добротолюбии” святые отцы заповедуют отдаляться от мира и избегать людей, чтобы творить молитву». Старец ответил: «“Добротолюбие” написано главным образом для преуспевших монахов, а мы по сравнению с ними не стоим даже на первой ступени послушничества. Их духовный путь начинался в миру, продолжался в монастыре, заканчивался в пустыне. Многие люди оправдывают себя мнимым подвижничеством; под видом молитвы они скрывают свое безразличие и немилосердие к братиям. Они прячутся от людей не ради Бога, а чтобы не беспокоить себя. Такие люди до старости похожи на незрелые плоды, которые висят до зимы на оголившихся ветвях. Они великого не приобрели и малое потеряли. Служение братиям — необходимый период в духовной жизни. Камень шлифуют о камень, чтобы он стал гладким. Без служения братиям нельзя победить гнев, стяжать терпение и начатки любви. Кто из новоначальных не идет трудиться с братией, оправдываясь молитвой, или закрывает двери перед людьми, как безмолвник, тот получит мзду не подвижника, а ленивца».

Иеромонах спросил: «Значит, безмолвие опасно для молитвы?». Схимонах ответил: «Старцы учили приближаться к безмолвию постепенно; надо сначала научиться жить с людьми, чтобы потом в одиночку бороться с бесами. На крутую гору идут медленно, проверяя каждый шаг, чтобы не сорваться вниз. Кто уносит неисцеленные страсти в пустыню, тот уносит с собой за пазухой змей. Кто хочет без борьбы добиться непрестанной молитвы, того эти змеи покусают. Непосильная тяжесть надрывает тело, а такой человек от безмолвия может повредиться умом».

Иеромонах сказал: «Объясни мне это подробнее. Я сам не раз чувствовал после усердной Иисусовой молитвы вместо покоя раздражительность и гнев». Схимник отвечал: «Возьмем в пример музыкальный инструмент: если струна не натянута, она не издает никакого звука, а если перетянута, то звук от нее глухой и как бы надтреснутый. Такая струна рвется от сильного удара, а иногда даже от неосторожного рывка. Нервы внутренне раздвоенного человека, который хочет совместить безмолвие со светским образом жизни, натянуты, как струна. Каждое прикосновение отдается болью, каждое неосторожное слово может вызвать вспышку негодования, которую он не в силах удержать. Теперь чаще всего, образно говоря, главный нерв души протянут у такого человека между крестом и телевизором, поэтому он всегда воспален и напряжен. Некоторые неискусные наставники отвечали людям, которые обращались за советом, что они неправильно творят Иисусову молитву (впрочем, не объясняя, что это значит, так как сами не понимали, в чем дело), и советовали заменять ее другими молитвами. Но я считаю, что надо изменить не молитву, а жизнь и что причина такого болезненного состояния, иногда похожего на истерику, иногда — на депрессию, заключается в невозможности «совместить» Иисусову молитву со страстями, которые постоянно питает сам человек, не понимая или не желая это понять. Страсти кажутся ему естественными чувствами, а зрелища и книги, пропитанные ядом блуда,— невинными удовольствиями, без которых современный человек не может обойтись».

Иеромонах сказал: «Я служу на приходе и считаю, что Литургия — это самая большая милость людям и поэтому — высшее исполнение заповедей. Некоторые богословы пишут, что Литургия освящает не только землю, но и весь космос. Разве этого недостаточно для меня?». Старец отвечал: «Это милость Божия, а не твоя добродетель; я спрашиваю тебя: имеешь ли ты в сердце сострадание к людям, полагаешься ли на волю Божию в своей жизни, даешь ли милостыню бедным, или ты утвердился и успокоился в мысли, что достаточно совершать службу в церкви и она заменит собой все евангельские заповеди? Приняв в свое сердце демонов лености и сребролюбия, ты потерял любовь к людям и потому потерял любовь к Богу. Иисусова молитва не находит места в твоей душе и покидает ее, как гость чужой дом, где его не приняли».

Иеромонах спросил: «Какая страсть после гордости наиболее пагубна для Иисусовой молитвы?». Старец отвечал: «У каждого из нас своя болезнь; это та страсть, которая тайно пленила сердце, с которой воля не хочет бороться, а ум оправдывает ее. Любимая нами страсть — самая большая опасность, это петелька в сети птицелова, за которую птица зацепилась коготком и уже бессильна скрыться от врага. Она завязла в сети, как в болоте. Святые говорят, что у змеи уязвимое место — это голова: если разобьешь ее, то убьешь змею; так у каждого человека есть главная страсть, как бы голова всех грехов. От этой страсти, если ее не искоренять, постепенно мертвеет сердце, и молитва высыхает, как ручеек в знойное лето. Со стороны легче увидеть и определить эту страсть; самому человеку это сделать трудно».

Иеромонах сказал: «Отцы последних времен советуют современным монахам больше руководствоваться книгами; как ты смотришь на это?». Схимонах ответил: «Древние праведники книг не имели, но пребывали в непрестанной молитве, потому что стяжали чистоту сердца. Ее не заменят никакие книги. Благодать, как голубица, летает над морем человеческого греха и вглядывается: не остался ли где островок или утес, чтобы опуститься на него и свить себе гнездо. Благодать сама ищет чистые сердца, чтобы обитать в них».

Иеромонах сказал: «Отче, твое обличение — бальзам для моих ран; ты прав, сердце мое окаменело от грехов и стало жестким к людям. Я не смилостивился над братом, не подал нищему, не разделил трапезу с голодным; я думал, мне достаточно одной молитвы,— и потерял ее. Страсти мои становятся все бесстыднее и безобразнее. Демон обманул меня; но скажи мне, как начать свое исправление?». Старец ответил: «Чтобы приблизить молитву к жизни, старайся делать людям то, что испрашиваешь у Бога для себя. Говоришь “прости”, и сам прощай; говоришь “помилуй”, и сам будь милостив. Иисусова молитва — это Евангелие, сжатое до восьми слов. Если хочешь стяжать ее, то старайся исполнить все, что написано в Евангелии. Господь сказал:Кто любит Меня, тот заповеди Мои исполнит[2]. Иисусова молитва — это любовь Божия, проявляемая через заповеди. Выучи их наизусть, повторяй их как молитву; без них всякое преуспеяние ложно и нетвердо».

Иеромонах спросил: «Отче, ты справедливо говоришь о борьбе со страстями и эгоизмом. А разве Иисусова молитва не убийца страстей? Ведь все святые отцы говорят о том, что без внутреннего трезвения невозможно очистить сердце». Старец ответил: «Я говорю о таком состоянии, когда человек молится, не желая изменить свою жизнь, бороться с греховными привычками и пристрастиями, а думает через молитву примирить непримиримое, найти путь между храмом и блудилищем. Для спасения нужен и внешний, и внутренний подвиг. Внутренний — это молитва, а внешний — добрые дела. Некоторые люди читали в книгах об Иисусовой молитве, но забыли о том, что святые писали свои наставления монахам, которые проводили преимущественно пустыннический или скитский образ жизни. Мы находимся в других условиях, поэтому должны проявлять больше осторожности. Вся наша жизнь должна стать деятельным стяжанием благодати. Преподобный Антоний Великий сказал: “От ближнего зависит наша жизнь и смерть”[3]. Святые отцы учили также, что к созерцанию приходят через деяние; от внешнего идут к внутреннему, от более легкого — к более трудному. Попытка преждевременно соединить многозаботливый и омраченный ложью мира ум со страстным сердцем приводит человека к надрыву, и он, продолжая заниматься молитвой, чувствует гнев не только против окружающих людей, но также вспоминает прошлые обиды и мысленно воюет со своими врагами, как бы извлекая их из глубин памяти. Преподобный Иоанн Лествичник пишет, что он видел затворников, которые бегали в своей келии, как разъяренные куропатки[4]. Без покаяния и надежды человек не сможет читать молитву внимательно, переживая ее сердцем; она станет непонятной для него и эмоционально чуждой ему. Он будет произносить молитву не как обращение к живому Богу, а как заученные звуки».

Иеромонах спросил: «Что же мне делать? Идти снова в мир, чтобы творить добрые дела и укрощать страсти среди людей?». Схимонах ответил: «Мы с тобой и так находимся среди народа, и поэтому возможность исполнять заповеди всегда с нами. Надо только по-другому посмотреть на человека, помня, что в мире случайностей нет и именно этого человека посылает к нам Господь для нашего испытания, исправления и спасения».

Иеромонах сказал: «В наше время трудно найти старца; куда мне идти и что мне делать?». Схимонах ответил: «Надо молиться, чтобы Господь указал на старца; а чтобы молиться, надо хотеть. Но предположим, в чем я сомневаюсь, что ты не мог найти духовного отца: тогда обратись к собрату более опытному, чем ты, чтобы он прежде всего помог тебе определить, какая у тебя главная страсть, и начни бороться с ней, а вместе с этой страстью отступят и другие. Получится подобное тому, что происходит с молитвой, когда ты даешь милостыню, только в большей степени. Сердце, омертвевшее в страстях, начнет оживать, как замерзший птенчик, которого принесли со двора в теплую комнату».

Иеромонах сказал: «Когда я чувствую свою греховность и ощущаю опасность, словно окружен со всех сторон стаей волков, то молитва становится живее и глубже, а когда превозношусь сердцем, то молитва кажется мне голосом, слышащимся издалека или как бы через стену». Схимонах сказал: «Человеческую душу нельзя обмануть; когда человек считает себя грешным и кается, то внутренний голос говорит ему: “Не отчаивайся и не бойся, у тебя есть Спаситель, Который пришел на землю, чтобы спасти тебя”. А когда человек превозносится в сердце, тот же голос говорит: “Грехи твои остаются при тебе неисцеленными”. Когда Ангел-хранитель отходит от человека, то в его душе появляется или глухая тревога, или тяжелое бесчувствие, но мира нет. Чем больше человек оправдывает себя и обвиняет других, тем больше нарушается его душевный мир. Поэтому мы опытно знаем, что в покаянном плаче скрыта радость, а в беззаботном смехе — горечь».

Иеромонах спросил: «Я не понял, нужно ли мне читать книги об Иисусовой молитве или только молиться, и сама молитва всему научит? Ты сказал, что древние праведники не читали книг, но всегда были с Богом». Старец ответил: «Они были просты и чисты сердцем, как дети; их учила благодать, а также знания о молитве они получали от устного предания, которое существовало со времен Адама. Ты помнишь, в Библии сказано о Енохе:Он ходил перед Богом[5], то есть имел постоянную память о Боге, чувствовал Его присутствие, знал, что все его дела, слова и тайные помыслы сердца открыты пред всевидящим оком, и потому страшился хотя бы на мгновение нарушить волю Божию. Люди давно потеряли эту простоту и поэтому нуждаются в книгах, как больной в лекарствах. Для тебя книга — это костыль, на который ты опираешься и хотя хромаешь, но все-таки идешь, а без книг ты упал бы, споткнувшись о первый камень, и не знал бы, как встать. Чем сложнее человек, тем больше он нуждается во внешней помощи. Но должен тебя предупредить, что некоторые люди читают духовные книги страстно; они восхищаются ими, как в миру восхищались романами; проливают слезы и не могут выйти из круга мечтательности и воображения, тогда как книги отцов должны вести к упрощению и трезвости души. Не делай из них развлечение, не читай их эмоционально, а смотри как на карту дорог, по которым ты должен идти. Но все-таки не ограничивайся одними книгами, а открывай свое духовное состояние старцу или духовным братиям, имеющим молитвенный опыт».

Иеромонах спросил: «Что особенно пагубно для Иисусовой молитвы?». Старец ответил: «Первого врага я назвал — это гордость. У гордого в сердце написано его собственное имя, и он не хочет менять его на имя Божие. Второй враг — блуд. Молитва — это соединение души с Богом, а душа блудника — в блудилище. Если даже он покается, то ему сразу же приступать к Иисусовой молитве опасно, как опасно после запоя идти по стропилам строящегося дома. Старцы советуют на некоторое время заменить ее чтением Псалтири, Покаянного канона и мытаревой молитвы. Блуднику, как и одержимому, трудно стоять в храме, он хочет выбежать оттуда. Если человек, пребывая в нечистоте и смраде этого греха, захочет заниматься внутренней Иисусовой молитвой, то разрыв между святостью имени Божия и его состоянием будет настолько велик, что он может впасть в безумие и неистовство. Однако есть еще обширная область мысленного блуда — это мирская литература, пропитанная страстями и тонким запахом тления. Читать мирскую литературу — значит сопереживать чужим страстям. В душе при этом, как на экране, должны изобразиться состояния убийц, блудников, влюбленных, игроков и так далее. Читая мирскую литературу, человек как бы расчесывает свою старую рану, и она не может зажить. Еще более пагубное влияние оказывает телевизор. Это спрут, который охватывает своими щупальцами душу человека и пьет из нее кровь. Это блудилище, которое человек открыл в своем собственном доме. Это гипноз, во время которого диавол влагает в подсознание человека свою программу. Если раньше ходили в театр несколько раз в год, то теперь телевизор смотрят по нескольку часов в день. Монах, имеющий в своей келии телевизор, становится предателем своих обетов и самой сути монашеской жизни как отречения от мира. Когда в доме прорвалась канализационная труба и грязная жижа течет по полу, только безумный станет приглашать в свой дом дорогого гостя, как бы не замечая этого и не перекрывая трубу. Гость оскорбился бы таким приглашением, а здесь человек зовет Господа в свою душу, не переставая осквернять ее картинами греха».

Иеромонах сказал: «Теперь даже в домах священников и в монастырях стоят телевизоры самых новых марок, и люди, видящие блуд во всех его проявлениях и тем самым впитывающие его в свою душу, или не осознают этого, как пьяные, которые не чувствуют боли, или лгут, говоря, что их интересуют только фильмы о животных, последние новости, путешествия, а на остальное они если и смотрят, то бесстрастно». Старец ответил: «Если бы они были бесстрастны, то не смотрели бы телевизор. В древние времена существовала секта адамитов, члены которой собирались на молитву нагими и говорили, что они не испытывают похоти, а наоборот, закаляют свою волю и достигают бесстрастия. Телезрители — точно современные адамиты. Один священник исповедовался у меня и говорил, что и бросив смотреть телевизор, он долгое время не мог отделаться от воспоминания об одной картине, которая преследовала его даже в храме».

Иеромонах сказал: «Да, отче, невозможно совместить продолжающийся блуд и благодать в одном сердце. А теперь скажи, каковы более тонкие и скрытые враги молитвы?». Схимонах ответил: «Шутки и смех; они в миру не считаются грехом, а наоборот — признаком хорошего настроения и добродушного нрава. А ведь человек — образ и подобие Божие, и из него делают посмешище. Недаром диавола называли шутом. Смех уничтожает благоговение. Душа становится грубой и дерзкой. Часто с шуток начинается вольность в обращении, а затем — падение. Шутки отгоняют от человека скромность и стыд. Я не встречал ни одного делателя Иисусовой молитвы, который хохотал бы и говорил забавные вещи. У этих подвижников глаза были полны слез. Я видел монаха, который, увлекшись шутками, произнес кощунство неожиданно для самого себя. Человек — это высшее создание. Он является как бы тенью Бога на земле; подумай, над кем ты смеешься, подражая демону».

Иеромонах спросил: «Я читал, что великий старец Амвросий Оптинский нередко облекал поучения и предсказания в форму шуток, но, несмотря на это, он имел непрестанную молитву». Схимонах ответил: «Старец Амвросий, как и его учитель иеросхимонах Лев, старались скрывать от мира свою прозорливость и святость, прибегая к языку юродивых. Это легкое юродство служило для них защитой от превозношения, но они сами никогда не смеялись над шутками, а говорили их как притчи, которые надо было разгадать. Целыми днями они были окружены народом, можно сказать, слава, как тень, постоянно следовала за ними, а они бежали от нее, как от огня. Но нам такое юродство не нужно, ведь нас с тобой никто не хвалит и не прославляет».

Иеромонах ответил: «Да, отче, я каюсь в том, что шучу и смеюсь, забывая о молитве, хотя после этого чувствую пустоту и потерю. К шуткам влечет какая-то мутная сладость, вроде щекотания, возникающая в области чрева, которая похожа на блудную страсть. Но скажи, какие еще препятствия в Иисусовой молитве?». Схимонах ответил: «Многословие и многослышание. Все делатели Иисусовой молитвы старались уклоняться от продолжительных бесед, они говорили кратко и по делу и спешили окончить разговор так, как будто опаздывали на отчаливающий корабль. Многословие — сестра клеветы и осуждения и одновременно — мать и дочь любопытства. Многословие рассеивает молитву, как свинья ломает цветы в саду, и наполняет душу помыслами, как тучами мух. После долгих разговоров человек чувствует потерю благодати, которую украли духовные воры. Святые отцы говорили: “Через раскрытые уста уходит сердечная теплота”, как жар от печи — через разбитые окна дома».

Иеромонах сказал: «Я вынужден на приходе выслушивать многих людей. Иногда исповедь длится часами. Кроме того, ко мне подходят за разрешением разных житейских вопросов. Я сам чувствую, что утопаю, как в бурной реке, в потоках слов, большей частью — пустых и ненужных. Что мне делать, я не знаю. Как вырваться из этого плена? Когда я прерываю людей, то они обижаются и уходят огорченными». Схимонах сказал: «Прости меня, брат, но я думаю, что ты, сам того не зная, подаешь повод к многословию, так как сам интересуешься новостями и мирскими событиями, а “рыбак рыбака видит издалека”. Ты уверен, что терпишь людей ради любви, но на самом деле там нет любви, а скорее — боязнь, что на тебя обидятся и о тебе подумают плохо. Это вид тонкого тщеславия. Вместо того чтобы учить людей, как надо исповедоваться и говорить с духовником, ты удовлетворяешь свои и чужие страсти. Святой Иоанн Златоуст пишет, что огорчить человека для его спасения не грех. Пусть он даже вначале обидится, но потом, размыслив, будет благодарен тебе за урок, который, может быть, сохранит на всю жизнь. Не бойся и не стесняйся прервать человека, который пустословит и бессовестно ворует чужое время, а особенно того, кто осуждает людей за глаза, как будто мажет их дегтем; это диавольское помазание зловонием языка. Пророк Давид говорит в псалме:Тайно клевещущего на ближнего своего изгонях[6]. Сам учись и других учи говорить кратко. Не проявляй интереса к мирским делам, это почувствует душа твоего собеседника».

Иеромонах спросил: «А как человеку узнать меру своего смирения, ведь считать себя смиренным — это тоже гордость?». Старец ответил: «Признаки смирения вначале — неосуждение и молитва за обидящих, середина — твердость в послушании, жажда оскорблений как очистительного пития и любовь к своим врагам, а конца смирения не существует, так как оно — подражание распятому за нас Христу. Сердце смиренного само открывается для Иисусовой молитвы и притягивает к себе ум; тогда три становятся единым. Иисусова молитва подобна алтарю храма, а смирение — его стенам: без стен алтарь разрушится, а не будет алтаря — храм останется пустым».

Иеромонах спросил: «Какие искушения бывают в Иисусовой молитве у новоначальных, а какие у людей, имеющих опыт в молитве?». Схимник отвечал: «Новоначальные обычно совершают ошибки, впадая в две крайности. Первая — это леность и нерадение; с молитвой происходит то же, что и со светильником: без елея она угасает. Вторая крайность более опасна — это разгоряченное воображение, которое рисует картину собственных подвигов. Человеку кажется, что скоро он начнет исцелять больных, проявлять дары прозорливости, что через него обратятся к Богу тысячи людей, что после его смерти тело не истлеет, а станет нетленными мощами. Таким образом человек витает в бесовской высоте; обычно такой монах избегает послушания, скрывает свою жизнь от старцев и в глубине души презирает их, как невежд, и смотрит на них свысока. Такое состояние оканчивается или падением в плотские грехи, или душевным расстройством, а иногда явным помешательством. Поэтому святые отцы сказали: “Если молодой лезет на небо, то сдерни его за ногу вниз — это ему полезно”. Что касается искушения для продвинувшихся в духовной жизни, то здесь чаще всего действует скрытая духовная гордость. Человек считает, что он может добиться непрестанной молитвы и благодатного состояния своим трудом, а не милостью Божией. Господь сказал:Без Меня не можете творить ничего[7]. Поэтому благодать отступает от возгордившейся души, чтобы дать возможность человеку почувствовать свое бессилие. Человек внутренне падает, как бы катится с горы. Тепло молитвы покидает его сердце, опять он чувствует в себе темноту и сухость, он продолжает молиться, но молитва идет как повторение заученных слов, а то и даже звуков, так как сами слова не доходят до его сознания. Из молитвенника он превращается в «твердислова». Раньше его сердце было похоже на светлую комнатку, где было радостно пребывать его уму, а теперь оно похоже на заброшенный дом с пустыми окнами, в котором холод и мрак. Единственная возможность выйти из этого состояния — покаяться в своей гордости и самоуверенности и начать все заново, с послушания».

Иеромонах спросил: «Я читал, что богооставленность испытывали святые, неужели они возгордились?». Схимник отвечал: «Такое испытание было дано святым не потому, что они возгордились, а для того, чтобы они не возгордились. Но это все-таки разные состояния. Святые переживали ад в своем сердце, а здесь — потеря, мертвенность и чувство, что между тобой и Богом выросла стена, которую ты не можешь преодолеть. Такой человек похож на ветряную мельницу, которая машет крыльями, но стоит на одном месте».

Иеромонах сказал: «Да, отче, я забывал, что только благодать Божия может дать жизнь моему сердцу и соединить с ним ум, и стремился заменить это внешними знаниями о молитве, выучивая слова святых отцов наизусть, но не чувствуя их силы. Но скажи мне, как сохранить молитву в миру, будучи окруженным людьми?». Схимонах ответил: «Надо считать молитву главным делом жизни, остальное — второстепенным, как бы поделием. Некоторые люди защищали себя от мира, юродствуя в обращении с людьми. Это давало им внутреннюю независимость и возможность не попадать под иго своего собеседника. К юродивому приближаются осторожно, как к огню, который может внезапно обжечь. Другие брали за правило всегда говорить правду в глаза человеку, и люди, гордые сердцем, сами отходили от них, как падает тля с ветви, которую трясут. Если к тебе пришел человек за духовной помощью, не отталкивай его, но в то же время не давай права распоряжаться твоим временем и приносить в твою келию кучу мусора со всех дворов. Не чувствуй себя зависимым от человека, кем бы он ни был. Бог стоит над ним и над тобой. Проверяй, исполнил ли человек твои благословения: если нет, то не отвечай ему, пока он не выполнит то, что ты уже сказал. Если человек задает один и тот же вопрос, значит, он не относится со вниманием к тому, что ты сказал. Твоя беседа с людьми должна быть подобна школьному уроку. Урок имеет ограниченное время и тему, а затем ученика спрашивают, как он выучил урок; от долгого разговора твой собеседник забудет то, что ты ему сказал. Один епископ дал иеромонаху правило: когда к нему приходят для собеседования, зажигать маленькую 30-копеечную свечку и предупреждать посетителя: “Наш разговор продолжится, пока горит свеча; когда она догорит — время беседы закончится,— такое я получил благословение и не могу отменить его”. Когда свечка погаснет, то прерви разговор, хотя бы это было на полуслове. В следующий раз этот человек будет более собран и еще другим расскажет про твою свечку. Этот иеромонах не только зажигал свечу, но и давал посетителю держать ее в руке, как во время молитвы. Когда свеча догорала и начинала жечь руку, то человек сам тушил ее или, не выдержав боли, бросал на пол. Иеромонах говорил, что он благодарен епископу за такое правило».

Иеромонах спросил: «Я читал в некоторых книгах, что лучше творить Иисусову молитву, чем читать Псалтирь, акафисты и каноны. Как ты благословишь поступать мне?». Старец ответил: «Непрестанная Иисусова молитва — это правило для совершенных, а нам с тобой нужна разнообразная духовная пища, так как наш ум, будучи обременен внешними впечатлениями, не может заключать в себе постоянно восемь слов Иисусовой молитвы, он не выдержит такой непривычной для него тесноты».

Иеромонах спросил: «Что особенно полезно читать для поддержания Иисусовой молитвы?». Старец ответил: «Акафист Иисусу Сладчайшему, он похож на развернутую Иисусову молитву. Каждый его стих — это небесный цветок, который, расцветая, падает на землю. Молитва — это дыхание монаха. Раньше монахи, встречаясь друг с другом, вместо приветствия спрашивали: “Как идет молитва?”, а в некоторых монастырях монахи знаками напоминали друг другу о молитве. И ты спрашивай сам себя: “Душа моя, как идет молитва? Время проходит, спеши приобрести как нетленное сокровище имя Иисуса Христа”».

Иеромонах спросил: «Как мне утвердить в своем уме память о смерти?». Схимонах сказал: «Некоторые монахи имели в своей келии гроб, в который ложились спать, как в ложе; другие — череп и кости, а еще чаще — картину с изображением смерти, которая ожидает нас с серпом в руках. Посмотри на часы: движение стрелок подобно шагам к могиле. Везде в окружающей нас природе мы видим образы смерти. У древних монахов было правило: некоторое время после молитв посвящать размышлению о смерти. Если человек не будет постоянно помнить о смерти, он не сможет освободиться от обольщения этого мира. Посмотри на небо: каждый закат и наступающая ночь — это образ смерти. День и ночь подобны лезвиям ножниц, режущим нить нашей жизни».

Иеромонах спросил: «А как исполняли заповеди те люди, которые уходили в пустыню?». Схимник сказал: «Каждая заповедь содержит в себе три ступени добродетели: телесную, душевную и духовную. Они объемлют внешнюю и внутреннюю жизнь. Первая заповедь:блаженны нищие духом[8]... Это смирение сердца. Не смирив себя, человек не может бороться с демоном — духом гордыни. Вторая — блаженны плачущие[9]… Святые видели глубину падения человека и плакали о своих грехах. Третья — блаженны кроткие[10]… Пустынник должен быть кротким даже с дикими зверями и уметь изглаживать из памяти обиды прошлого, о которых напоминает ему демон. Если человек, не укротив гнева, захочет вести безмолвную жизнь, то в пустыне он может обезуметь и впасть в неистовство. Четвертая — блаженны алчущие и жаждущие правды[11]… Высшая правда — это Христос. Пятая заповедь: блаженны милостивые[12]… Молитва пустынника — это милость миру. Шестая заповедь: блаженны чистые сердцем[13]… Цель живущих в безмолвии — очистить сердце, чтобы свет Божества отразился в нем. Седьмая заповедь:блаженны миротворцы[14]… Это молитва примиряет людей с Богом. Серафим Саровский говорил: “Стяжи мир, и тысячи спасутся около тебя”[15]. Восьмая заповедь:блаженны изгнанные правды ради[16]… Праведная жизнь навлекает на человека особую ненависть демона; в миру диавол через людей мучает его, а в пустыне нападает сам. Блаженны, егда поносят вам[17]… В душах людей возникала непонятная для них самих злоба против тех, кто стремится жить по Богу. Часто святых людей их же собратия называли прельщенными и безумными. Только сатанинской ненавистью к подвижникам, чьей молитвой держится мир, можно объяснить разгром монастырей, сожжение храмов, пытки и казни ни в чем не повинных людей лишь за то, что они молятся Богу. Из этого заключи, какую силу имеет безмолвие и Иисусова молитва. Молитва пустынников – это свет миру, а мы, живущие с людьми, должны стяжать молитву через послушание и милосердие».

Частое повторение молитвы важно: непрерывными взмахами крыльев птица взлетает выше облаков; пловец многими взмахами рук достигает желанного берега. Но если птица перестанет летать, то она неизбежно останется на земле, а пловцу угрожают темные глубины вод.

Пребывай в молитве час за часом, день за днем, не ослабевай. Но молись просто, без пафоса, без мечтаний и всяких вопросов; не заботьтесь о завтрашнем дне (Мф. 6, 34). Когда наступит время, придет желанный ответ.

Авраам пошел, не любопытствуя: как выглядит та страна, которую Ты хочешь показать мне? Что ждет меня там? Он просто пошел, как сказал ему Господь (Быт. 12, 4). Поступай так же. Авраам взял все свое имущество с собой; и в этом ты должен подражать ему. Возьми все, что ты имеешь, не оставь ничего, что может удержать твою любовь в стране многобожия, которую ты оставил.

Ной строил ковчег в течение ста лет, таская бревно за бревном к постройке. Поступай подобно ему. Тащи бревно за бревном к твоей постройке, с терпением, в молчании, день за днем, не заботясь об окружающем; помни, что Ной был единственным, который ходил пред Богом (Быт. 6, 9), т.е. в молитве. Представь себе ту тесноту, ту темноту, тот смрад, в которых он должен был жить до того времени, как смог выйти на чистый воздух и построить жертвенник Богу. «Этот воздух и этот жертвенник Господу найдешь ты в себе, — объясняет св. Иоанн Златоуст, — но лишь после того, как будешь готов пройти теми же узкими вратами, как Ной».

Таким образом ты сделаешь все так, как повелел тебе Бог (Быт. 6, 22), и всякою молитвою и прошением (Еф. 6, 18) ты строишь мост, который поведет тебя от твоего плотского «я», с его множеством интересов, к полноте Духа. «С пришествием Единого в твое сердце исчезает множественность, — говорит Василий Великий. — Твои дни будут всецело и твердо управляемы Им, Который держит вселенную в Своей длани».
"По словам св. Аввы Исайи, египетского отшельника, Иисусова молитва есть зеркало души и свет для совести. Кто-то сравнил ее с тихим голосом, непрестанно слышным в доме: воры, подкравшиеся к дому, обращаются в бегство, ибо слышат, что кто-то бодрствует в нем. Дом — это сердце, воры — злые помыслы, молитва есть бодрствующий голос. Но бодрствующий уже не я сам, а Христос.

Духовное делание воплощает Христа в нашей душе, и состоит оно в том, чтобы беспрерывно иметь память Божию; ты заключаешь Господа вовнутрь, в свою душу, в свое сердце, в свое сознание. Я сплю, а сердце мое бодрствует (Песн. 5, 2); сам я сплю, как бы отступаю, но сердце мое остается в молитве, в вечной жизни, в Царстве Небесном, во Христе. Моя сущность пребывает у Первоисточника.

Достичь этого возможно только посредством молитвы: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного. Молитву эту творят вслух или мысленно — медленно, со вниманием и в сердце, свободном от всего постороннего. Посторонними являются не только земные интересы, но также разного рода ожидания ответов, всякого рода мечтательность, любопытные вопросы и игра воображения.

Простота так же необходима, как и телесное смирение и душевное воздержание, и все, что неотъемлемо от невидимой брани.

Начинающий должен особенно остерегаться всего того, что хотя бы и немного влечет к мистицизму. Молитва Иисусова есть деятельность, труд, с помощью которых ты работаешь над самим собой, приуготовляешь себя для восприятия той силы, которая называется Божией благодатью, всегда сущей в каждом принявшем крещение, хотя и сокрытой. Ты же приуготовляешь себя для того, чтобы сущая в тебе благодать могла принести плод. Молитва возгревает эту силу в нашей душе; в этом-то и есть цель молитвы. Молитва —- это молот, который раскалывает скорлупу: молот тверд, удары болезненны. Оставь всякую мысль о наслаждении, восторгах, о райских голосах: к Царству Божьему есть только один путь, и это путь креста — быть распятому мучительно; не жди ничего другого.

Ты распял свою плоть, пригвоздил ее к однообразному образу жизни со строгим самонадзором. За твоей мыслью и твоим воображением должен быть такой же строгий надзор. Пригвозди их к словам молитвы, к Святому Писанию,к чтению псалмов и творений св. отцов, если есть у тебя на это возможность. Не позволяй воображению носиться где угодно; то, что называется полетом мысли, есть не что иное, как бесцельное парение в мире иллюзий. Как только твоя мысль не занята твоей службой или работой, возвращай ее вновь к молитве.

Следи за тем, чтобы твое воображение и твои мысли были тебе послушны, как хорошо дрессированный пес. Ты не позволяешь ему бегать всюду, лаять, рыться в грязи и купаться в сточных канавах; подобным же образом ты должен возвращать свою мысль и воображение, и это ты должен делать бесчисленное количество раз в течение каждой проходящей минуты. «Но если ты поступаешь не так, то будешь подобен дикой лошади, которую гонит то один, то другой всадник, пока она, покрытая пеной, не свалится от переутомления», — говорит преп. Антоний.

Слишком сильный удар молота о скорлупу может повредить сердцевину. Будь осторожен. Сразу не переходи на творение лишь Иисусовой молитвы. Читай и другие молитвенные правила, в особенности вначале, да и позже тоже. Не будь слишком ревностным. И не воображай, что можешь хоть раз как следует произнести Господи, помилуй. Молитва твоя всегда рассеянна, несобранна — ведь ты человек. Лишь Ангелы на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного (Мф. 18, 10); ты же имеешь земную плоть, которая требует свое. Не взывай к небу и не удивляйся, если вначале будешь забывать свой молитвенный труд по нескольку часов и возможно даже по целым суткам и больше. Принимай это просто и естественно: ведь ты неопытный моряк, который забыл следить за порывами ветра, увлекшись другим. Итак, ничего не жди от самого себя, но не требуй ничего и от других.

Молитва должна оживить твою мысль, сделать ее ясной; тогда она правильна. Молящийся все видит вокруг себя, замечает все и наблюдает за всем, но делает это через молитву, дающую ему свой всепроникающий и ясный свет.

Дух действует в очищенной области нашего внутреннего «я». Поскольку мы очищаем наше сердце, эта область увеличивается, и духовный человек растет в нас.

Молитва должна порождать внутреннее спокойствие, терпение в скорби, любовь, благодарение и смирение. Напротив, если будешь в взволнованном, напряженном состоянии, радостно возбужденном или в глубоком отчаянии, если переживаешь сожаление или горечь, или преувеличенное рвение, если пребываешь в экстазе или опьянении чувствами, какое бывает при слушании музыки, если испытываешь сильное наслаждение или довольство собой и всем миром, — то ты на неправильном пути; ты слишком полагался на себя. Отступи и вернись обратно к самоукорению, что должно быть всегда исходным чувством настоящей молитвы.

Ангел света всегда приносит с собой мир, тот мир, который темные силы какой угодно ценой хотят уничтожить. По этому признаку, говорят св. отцы, можно различать светлые и темные силы."
http://www.roca-sobor.org/ru/library/ascetics/way_of_ascetics

На второй степени молитва Иисусова называется умственною или «умною», и это потому, что она здесь производится с участием ума, рассудка. Ум во время этой молитвы, как выражаются святые подвижники, уже держится в словах молитвы, то есть читая ее, человек разумеет, понимает, останавливает свое внимание на словах молитвы. И так как наш ум обыкновенно парит в представлениях и образах суетного мира сего, то на этой степени молитва Иисусова удерживает наш ум от этого парения.

На третьей степени молитва Иисусова называется умно-сердечною или внутреннею, — это когда она овладевает уже нашим сердцем и, таким образом, совершается с внутренним переживанием. В это время молитва Иисусова проникает своим содержанием все наше существо и делает человека духовным; тогда мы бываем в сердечном сочетании с Господом нашим Иисусом Христом и проникаемся Божественным светом. Для выражения существа молитвы на этой третьей степени святые отцы-подвижники употребляют выражения: «ум заключить в сердце», «соединить ум с сердцем», «творить молитву умом в сердце». Смысл всех этих выражений следующий: твори молитву Иисусову умом, то есть внимательно, так, чтобы твой ум всецело был ею занят, ничем не развлекался бы, а выражение в «сердце» — означает: переживай, чувствуй сердцем то, что читаешь, а не будь только холодным, бездушным в это время мыслителем.

Представим себе все сие подробнее. Читая молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», останови все мечтания и помыслы; ни о чем постороннем не думай, а только пусть ум твой держится на словах сей молитвы, то есть говори и понимай каждое слово молитвы: что такое «Господи», что — «Иисусе Христе», что — «Сыне Божий», что — «помилуй мя грешнаго». Когда же ты ум соединишь с сердцем, то последует уже переживание читаемого, то есть ты не просто, холодно будешь говорить и понимать «Господи», а станешь исполняться чувств веры, любви, надежды, благоговения, страха Божия. Говоря: «Иисусе Христе», будешь чувствовать Иисуса Христа как Сладчайшего нашего Искупителя, Милосердного и Всеблагого, и это возбудит в твоем сердце умиление и благодарение к Господу. «Сыне Божий...» опять вызовет соответствующие переживания. Говоря: «помилуй мя грешнаго», — восчувствуешь всю свою духовную нищету, всю свою греховность, и возымеешь единственную надежду на спасение в Господе Иисусе Христе..."
"Правда ли, что некоторые от молитвы Иисусовой расстраивали свой ум и впадали в духовную прелесть? По свидетельству святых отцов и как говорит жизненный опыт, возможно и сие. Всякое духовное делание может иметь неправильный ход и развитие. То же нужно сказать и относительно молитвы Иисусовой. Так, когда ты займешься сею молитвою, можешь приобрести навык в ней и у тебя прекратятся дурные мысли и желания. И вот тут-то является опасность возомнить о себе как о делателе молитвы Иисусовой, как о чистом, безгрешном человек. Чтобы этого не случилось, нужно всегда иметь в виду, что не приобретение только навыка молитвы Иисусовой и не прекращение внутреннего борения должно быть целию, а достижение от молитвы Иисусовой совершенных результатов, каковыми можно назвать — тихое, благодатное соединение нашего сердца с Господом, при глубоком, покаянном, смиренном о себе мнении. Без этого всегда может быть опасность духовного самообольщения. Иначе говоря, всегда надо бояться духовной гордости, ибо она приводит в ничто все наши подвиги, всю нашу внутреннюю работу.

"
http://true-orthodox.narod.ru/library/book/Arseny/diary/diary2.html

А почему многие так нападают на четки? Мол мирянам нельзя?

И была еще проблема чисто мирская. Когда люди мирские стали выходить на улицу с четками - на них косо смотрели, смеялись... Смущать никого не надо. Вот и вышло еще одно благословение - с четками мирянам по улицам не ходить, разве только с благословения (есть удобные четки - на пальчик надеваются - их можно незаметно надевать и молиться, никого не смущая).

Увы, но некоторые, даже батюшки, наслушившись Осипова в МДА или по касетам вдруг стали говорить тоже самое. Но, уверяю, их мало. Есть свидетельства святых отцов, которые говорят о том, что мирянам по четкам молиться можно. И оптинские старцы благословляли, и старец Паисий Святогорец и многие другие. Апостолы же прямо заповедовали всем : непрестанно молитесь. Вот если можете непрестанно молится без четок, они не нужны, а не можете - берите их, никого не смущая.

Святитель Тихон Задонский так обращался к Богу и молился Ему: “Кормилец Ты мой, Батюшка!” — вот какую он близость чувствовал ко Господу!

Молиться надо чаще, непрерывно понуждать себя к молитве.

Великий делатель молитвы Иисусовой старец-затворник Гефсиманского скита о. Александр всегда говорил: “Чаще надо молиться, чаще молиться, чтобы навык молитвенный приобресть”. Частость молитвы есть самый лучший и верный способ к приобретению чистой, сердечной молитвы. От частого повторения слов молитвы молитва постепенно прививается к сердцу и становится нераздельно с ним. Но для этого требуется от подвизающегося много труда и болезненное принуждение. “Даждь кровь и приими дух”, — говорит Писание. Труд же самопринуждения все преодолевает. “Царствие Небесное нудится, — говорит Спаситель, — и нуждницы восхищают е” (Мф. XI, 12). При этом надо укорять себя во всем, каждую минуту, за каждый помысл, и от этого постоянного самоукорения устанавливается в душе сознание греховности и немощи, из которого возрастает чувство глубочайшего смирения. Без этого нельзя: как дом строить нельзя из кирпича без известки, потому что кирпичи держаться не будут, так и все добродетели надо скреплять смирением и самоукорением".

Почитайте еще книгу:
Игумен Валаамского монастыря Харитон
Название: Умное делание. О молитве Иисусовой
http://mirknig.com/knigi....oj.html

"О МОЛИТВЕ СЛОВЕСНОЙ
Начиная делание молитвы Иисусовы, человек приступает к сему подобно как и ко всякой другой молитве к ея началу, т.е. делать молитву начинает от слова, труждаясь над молитвою словесною. «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Так взывает человек к Богу, или по несколько раз в правиле утреннем и вечернем, или просто всегда, везде во всяком положении, и на всяком месте, смотря как укажет отец духовный, если же нет отца, то можно везде и всегда бывати с молитвою. В правило можно прибавляти сот пять к читаемому по молитвеннику, и утром и вечером после читаемого правила, и по возможности со вниманием делая так: пред правилом вообще класть 33 поклона земляных, а когда будешь читать молитву Иисусову, то после каждой сотни класть по 3 поклона земляных, а после каждого десятка один поясной; по окончании же всего правила, снова 33 поклона земляных. Когда силы слабые можно поклонов не класть, или заменять поясными, или перекреститься и внимая молитве, без смущения продолжать молитву. Пред праздниками и в праздники можно земляные поклоны заменять поясными.
Когда же будет потребность - желание к пятистам прибавить еще сотню, две, три, четыре, пять, можно прибавлять, а из читанного по книге уменьшать, тогда ты можешь читати по [стр.20] тысячи и утром и вечером, а когда и еще больше потребуется нужда в молитве Иисусовой, тогда прибавляй, а из читанного по книге убавляй. В случае же и усиленное желание и внутренняя потребность явятся на чтение молитвы Иисусовой, и в утреннем, и с вечернем правиле, - не перебивай сего; от правила читаемого по молитвеннику можеши оставити во всегдашнее, молитвы утрения и вечерния, и все остальное во время оставити, дабы усовершался навык в молитве Иисусовой начинающей собирати ум и увлекати его в молитвенное чувство. Между правилами всяко заботися быти с молитвою Иисусовою, для сего всяко приспосабливаясь, изыскивая возможности, дабы немногословить, но благоустрояя все свои внешняя дела и жизнь. Дело сие не трудно: что легче, как читать, повторяя одни и те же слова коротенькой молитвы? - но на деле, оно бывает не так - то легко хотя бы и не всем одинаково. Память отвыкшая помнить о Боге, вместо присутствия пред Бога, время проводившая в вещах чувственных, увлекается их разнообразием, входящим чрез все пять внешних чувств: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание. Ум следует за памятью подобно рабу, т.к. все то во внутреннем человеке, что должно быти под управлением ума, включая и пять внешних чувств, все возгосподствовали над умом, посему-то упомянутые внешние чувства соделались проводниками того, что впечатлялось в памяти и впечатлением увлекающим и содержащим в своей власти и ум и сердце, драгоценнейшие сути человеческого существа, каковые Богом определены во свое Богу жилище. Когда же человек сходит умом и сердцем во впечатления чрез чувства, тогда ум и душа начинают жити жизнию нижеестественною страстною, и вместо гос-подствования ума, над умом господствуют впечатления, и ум вместо жити своею свободою, которою имеет от Бога, в великий дар, вместе с душею, влачит крайнейшее подневолье и рабство своим похотям, приведя в полное расстойство своего вннутренняго человека. Чувства не привыкшие к бодрствованию и соучаствовати вниманию молитвы, бывают увлекаемы всем тем, что может доходить до чувства. Трезвость, сей духовный пост, и при всяком желании человека, в это время внутренняго безпорядка, [стр.21] не сильно обуздати ни чувств, ни памяти, ни чего из того, что в человеке пришло в непорядочность и разстройство от безвнимательной к себе и безтрезвой к чувствам, на внешнее, жизни. По сему-то человек от первого начала начинает вести борьбу со всем строем его до селе бывшаго жительства, дабы благодатию переродитися, свыше избавившись от неестественнаго человека. Читает человек молитву и развлекается, снова читает и увлекается, и вновь вспоминает о молитве и читает вновь и вновь утрачивает молитву, увлекаясь и от раньше впечатлившагося в памяти, и от новых впечатлений воспринимаемые памятью чрез чувства от вне. Воспринятое раньше возстает из сердца воспроизводясь памятию, чрез помыслы воспоминанием, а ко всему сему, не замедляет подоспевать диавол со своим, чем-либо человеком до селе не знаемым и не виденным, по причине его безвнимательной жизни хотя бы оно, в человеке до селе действовало. Но как скоро человек определил себя на внимательность и приступил хотя бы ея началу, она сейчас же обнаруживает человеку то, что в нем делается, и по мере внимательности, по мере молитвеннаго делания ума, человек начинает чувства держать в большей неразвлеченности, и больше и больше усматривает чрез помыслы изходящую из сердца злобу, что является нужным и в это время молитвы, плодом молитвы, т.к. обнажаются вниманием в сердце,(помыслы – ред.) как сказали - увлекают ум во свояси от молитвы, но от этого приходить в бездействие не следует. Сколько будет увлекаемо внимание помыслами и как слабо будет умное делание молитвы, человек от этого молитву оставлять не должен: наоборот: больше и больше следует ревновати, дабы очищати сердце от гноя греховнаго. Сколько бы много ум будет забывать молитву, вспоминай и снова делай и делай. Но мере принуждения себя к молитве, Господь забвение твое будет уменьшать, а внимание будет, хотя бы и очень медленно, но усиливаться, больше времени оставаясь при молитве, подвигая ум человека к деланию Ангельскому, на вкушение ему пищи свойственныя уму молитвы. Всегдашнее делание молитвы, т.е. днем, ночью, вечером, утром, дома у себя и в отсутствии, в пути и за делом, стоя, ходя, лежа, сидя, [стр.22] в правиле утром и в вечером и кроме правила, всегда вот почему: как страсть так и добродетель в человеке искореняются и бывают или добродетелью, или страстью от навыка привычки, т.е. человек несколько раз повторяет одно и то же доброе дело, усваивает в нем навык, так что потом это доброе дело он делает без принуждения, а то привычке, нечто естественно; тоже бывает и со грехом: повторяемый один и тот же много раз, образует страсть, а страсть пришедше в силу, потом и не хотящу бы человеку грешити грехами страстей в нем обитающих, увлекается, грешит по привычке, принуждаемый страстию в подобии естества. По подобию описанного о молитве следует разуметь также, т.к. и молитва Иисусова, особенно в ея начале нуждается в навыке, а для сего человеку нужно всегда бывати с молитвою, и с желанием и с самопринуждением во время радости и в скорбях, но всяко нудитися делати. По мере того сколько человек будет заботиться и себя принуждать к молитве, благодатию Божией, умом устраивается навык в молитве действующей, так что молитва укрепляется навыком и укрепляет ум на предстоящее делание молитвы. Из этого видно, что молитва будет добродетельна, как и все другие добродетели, нуждается в навыке произношения, делания ея. Навык делания молитвы, стяжевается всегдашним деланием молитвы или выразится; навык зависит от количества. Следовательно - словесная молитва нуждается в количестве - множестве. Возможно большее число раз, следует прочитывать молитву в течение суток; не сразу, но в последующие дни будет увеличиваться, зависимо от внимания и усердия молящегося ума.
В период делания словесной молитвы диавол, плоть и мир действуют увлекая ум от молитвы из внутрь; чрез порождение из сердца всевозможно-разнородных помыслов и чрез желания раздражительно-похотныя, а от внешности: воспринимаемым, бывающем в самом грубейшем образе, в соответствии грубости омраченного страстями ума. Грубость диавольских коварств бывает настолько нагла, нахальна, что только что приступивший человек к деланию, хотя бы еще словесныя молитвы и он не опытный обнаруживает их умом своим и усматривает в них [стр.23] таящуюся мерзость и противу всего умно-зримого зла борется молитвою, внимая ей и отгоняя зло прочь. Так и здесь полагается начало борьбы со злом-грехом молитвою, а не собственной силой, т.к. своими силами с диаволом и грехом бороться невозможно, безуспешно, бесцельно. Внешняя жизнь человека, во время делания молитвы Иисусовы словесной, должна проходить так, в каких бы обстоятельствах находился делатель молитвы: какую должность он будет занимать, какое бы он проходил послушания, какое стечение дел будет его окружать, сложное или простое, - во всяком своем положении он должен стараться быть уединеннее, меньше говорить, храня уста и облекая их в малоглаголание, т.к. молчащими устами молитва творится больше и удобнее. Следует всегда знать и помнить, что Бог смотрит на его делание и что оно неотложно, так и есть. Обиды и оскорбление нужно терпеливо переносить и прощать, а бывшу оскорблену, не злопамятствовати. Время от времени из глубины сердечныя воздыхати со словами мытаря: «Боже милостлив буди мне грешному!» и к Матери Божией по временам делати обращение в словах: «Мати Божия! не остави мене грешнаго!» и к Ангелу Хранителю наподобие, молитву же Иисусову непрестанно делати и делати. Книги нужно читати душеполезные в свободное от трудов, от послушания время, или просто утомившись уму в напряжениях молитвословия. Хорошо читати: «Жития Святых» и подвижников благочестия, спасающихся в последние времена, Св. Евангелия, Деяния, Послания св. Ап. Великих же книг, в которых говорится о жизни истинно-созерцательной, касаться в это время не безбедно, лучше их до времени не читати, т.к. чтение их в неискусившемся еще уме может рождати непосильные скорби от которых ум ослабевает, и не только не может исправляти исполняя написанное в них, а и того, что по его силам, делается неспособным исполняти, сильно смущается, бывает в смятении, прилагает скорби к скорбям по своему неразумию и даже унывает, удаляя себя от присутствия благодати Божией. Книг не содержащих в себе вопроса, побуждающего к исправлению нравственности, т.е. с содержанием не религиозным, читать не следует на время, имея всецело заботу о [стр.24] нравоисправлении, помощию в молитве действующей благодати. Сон должен быть 6-7 часов, в случае обладаешь силами и здоровьем, а при болезненности и вообще слабости можно до 8 часов в сутки, так поступая до времени, когда сама молитва узаконит тебе продолжительность сна и сколько она позволит столько и успокоишься. Указанный продолжительный отдых 6 - 7 - 8 час. нужен вот почему: Молитва Иисусова требует от молящегося напряженной деятельности ума, а ум напряженно действовати может лишь тогда, когда подкрепляется отдыхом; а когда ум не имеет соответствующего отдыха, тогда он внимательно молится бывает безсилен. Питаться следует всегда с воздержанием, т.е. когда кушаешь, выходи из-за стола чувствуя что немножко не доел, не сыт, так же пить, и приучати тако себе к воздержанию в пище. Хмельного и вообще разгорячающаго похоть, блудную страсть, не употреблять, содержащего много жиров вкушай немного, дабы не огорчать себя усиленно и блудным похотениям и испарением желудка на ум, располагая к сонливости и бездеятельности.
Пищу вкушай больше постную и удобоваримую желудком, благодаря Бога за Его милость и твердо веруя, что питательность содержащаяся в постной пище, вполне достаточна к потреблению твоего организма, на поддержание жизни и делания молитвы.
Приготовление пищи имей простое, избегая изысканности. Образ жизни и сложность твоих дел, всяко и отовсюду нужно упростити дабы не имелось поводов от излишних забот о внешнем, к отвлечению и расширению ума, помня, что человек на земле живет подобно гостю, или страннику, переночевали и в вечность поспешай, где нужно дать ответ за Прожитую жизнь на земле. Земным хотя бы и много увлекающим не увлекайся, земля есть место не жизни, а лишь подготовление к жизни вечности. Зело усвой и то, что человеку на земле определенно скорбети, а не радоватися: «В мире скорбни будете».
Приучай себя довольствоватися необходимым без всяких излишков, излишки отнимают часть времени, на заботы о [стр.25] нем, даденого на снискание пользы душевной и на заботы прославить Бога. Держись всегда и везде только спасительного, для сего Творец нас вселил на земле сей в печалях; места в которых не избежишь развлечений, всяко не посещай, уклонися, и не помышляй о них, за исключением неотложностей, скоро удаляясь из них, зная что твоя забота о Господе деланием молитвенном близит тебя к предстоящей молитве, а не заботящемуся тебе о молитве ты остаешься на месте, с которого начинаешь отступати в задняя. Везде и всегда (никогда) не давай свободы своим желаниям, они губят душу и помрачают ум, а по сколько будешь стесняти свои желания по сколько будешь ради Бога уединятися, и безмолвствовати для Господа, по стольку будешь с Господом, а Господь с тобою, а небрежение о молитве удаляет от Господа. Люби Бога всегда, а любовь к Богу свидетельствуй отсечением своей воли, а исполнением воли Божией и все сие ради Господа."

Добавлено (04.02.2011, 19:08)
---------------------------------------------
"Наставление о молитве Иисусовой

Выбранный статьи от святых отцов. Расположил валаамский монах Борис

Возлюбленный о Христе брат, если пожелаешь начать творить святую непрестанную молитву Иисусову, то, возлюбленный, начнем ее с Божией помощью, со святым смирением и со страхом Божиим. Брат, начнем ее с любви. Возлюбленный брат о Господе, любовь рождается от чистоты сердца, непорочной совести и нелицемерной веры. О, любовь, любовь! ты покрываешь множество грехов.

Молю Тя, Господи, даруй, нам по милости Твоей, и, по молитвам Заступницы нашей Богородицы, сию любовь, нелицемерную, но истинную.

Возлюбленный брат, Бог принимает в молитвенное общение с Собою только смиренных. Господь заповедал нам быть тщательными и подвизаться во всегдашней молитве. Сподобляется же этой молитвы человек тогда, когда хранением заповедей Господних и противлением греху и внутренне, и наружно совлечется греха и будет стараться жить непорочно пред Господом, а также тогда, когда человек непрестанно просит помощи у Господа и Пречистой Его Матери.

***

Возлюбленный брат, святый Исаак Сирин говорит, что любовь Божия, высшая любовь, есть плод молитвы. От молитвы рождается любовь Божия. Брат, кто не победил страстей, тот не может иметь дерзновения в молитве; а кто не имеет молитвы, тот не имеет Божественной любви.

Брат о Христе, вот что значат ощутительные признаки Божественной любви. Лицо у такого человека делается огненным и радостным всегда, и тело Его согревается благодатию Божиею (здесь вышеестественное тепло благодати Духа Святаго нельзя путать с естественным кровяным теплом, которое тоже бывает от молитвы, и уж тем более, с блудно-прелестным разжением, наводимым при молитве бесами, дабы погубить подвижника. Нельзя доверять себе и своим ощущениям. О всех своих состояниях при молитве необходимо разсказывать духовнику, опытно проходящему молитву - и. В.).

Упоенный любовию Божиею забывает все свои труды и печали и, по причине своего упокоения делается безчувственным ко всем греховным страстям. И всегда уповает на милость Божию.

***

Знай, брат, что в молитве мы беседуем с Богом. Кто соблюдает повеления Господни, того Господ Бог соблюдает от всякаго зла. Возделывай эти добродетели, и сохрани их ради Царствия Небеснаго. Более будь внимательным к себе и молчанию, чтобы достигнуть любви, которая есть верх и совокупность христианскаго совершенства.

Достигшие мужескаго возраста о Христе получают непрестанную молитву, которую совершают тайно, т. е. в душевной клети, на всяком месте и во всякое время, со смирением и кротостью, со вниманием, со страхом Божиим.

Занимающийся молитвой получает непрестанную молитву тогда, когда воля его и деятельность поглощены будут разумением, желанием и исполнением воли Божией. Вот этим, брат возлюбленный, водворяется в сердце живая вера, Евангельская простота, мир Божий, чуждый всякаго возмущения.

Возлюбленный, кто так не внимает уму своему, тот не может быть чист сердцем, тот не сподобится зреть Бога.

***

Итак, брат, понуждать себя надо, ради Царства Небеснаго. Надо принуждать себя. Потрудимся здесь, на земле, пока живем здесь потрудимся в житии богоугодном, как поучают святые отцы и Священное Писание.

Возлюбленный мой о Христе, кто не внимает себе, тот не может быть нищ духом, не может плакать и рыдать о своих грехах, не может быть кротким и смиренным, скромным и простым в словах и во всяком деле.

Вообще скажу, возлюбленный брат, невозможно стяжать никакой другой добродетели иным образом, как только вниманием самому себе. И потому тебе должно позаботиться о нем, более нежели о чем другом, чтобы на самом деле стяжать молитву непрестанную.

***

Брат, нам предлагают святые отцы непрестанно совершать молитву Иисусову, не торопясь со вниманием, по одному слову, так говоря: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго”. Так и приучайся понемногу и привыкнешь к ней с помощью Божией. Глаголи на всяком месте при соединении ума и сердца. (Здесь не имеется ввиду благодатное схождеше ума в сердце. Ниже старец говорит, что такое схождеше всецело зависит от Господа. Здесь же говорится о сочувствии сердца молящемуся уму. Последняя мысль повторяется ниже - и. В.).

***

Причем, всякий занимающейся Иисусовой молитвой может постоянно пребывать в трезвении и отгонять от себя именем Иисусовым всякий греховный помысел. Откуда бы он не возник, отгоняй его, брать, прежде нежели он войдет в тебя и изобразится. При помощи этого делания, приобретается опытное познание падших духов. Познав их, возлюбленный, мы стяжеваем к ним

ненависть и памятозлобие, вступаем мы в непрестанную брань с ними. С помощью Иисусовой молитвы воздвигаем против них ес-тественную ревность, гоним их, поражаем, уничтожаем их име-нем Господа нашего Иисуса Христа, то есть молитвой: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго”.

Возлюбленный брат! Эта молитва есть наилучший способ для установления внимания и держания его пред Господом. Это драгоценное действование для нас, брат, истинно решившихся служить Господу Богу и поминать Его всегда в себе непрестанно, день и ночь."
http://www.hesychasm.ru/library/praksis/boris.htm

Добавлено (04.02.2011, 19:09)
---------------------------------------------
Брат! Во время службы церковной не оставляй молитву Иисусову, твори ее как можно реже, чтобы ухо твое слушало пение и чтение церковной службы, а уста творили непрестанную молитву. Во время службы молитву твори по четкам. Не старайся, чтобы побольше сотворить молитв и чтобы несколько раз четки повернуть, и помышлять во уме своем: “Вот сколько я во время службы сотен насчитал...”. Это, брат возлюбленный, не нужно Богу! А лучше поусерднее, и со вниманием твори молитву Иисусову; и Богу приятно, и тебе на пользу для твоего спасения, возлюбленный брат. (Очень ценно указание старца о необходимости молиться непрестанной молитвой Иисусовой во время церковной службы. Данное указание основано на общем учении отцов-аскетов и опровергает ложное мнение многих, что во время богослужения молитвой Иисусовой молиться нельзя. Дело в том, что Иисусова молитва помогает внутренне сосредоточится и следовательно не мешает, а наоборот способствует пониманию смысла богослужебных текстов — и. В.). Итак, брат, должно нудить себя и упражняться в памяти Божией и непрестанной молитве.

Во время службы не надо подходить к другому брату и разговаривать с ним о пустяках, лучше скажи ему после, а не во время церковной молитвы, когда он, может быть, молится Богу с усердием и со слезами. Не отбивай его от молитвы, брат, это не хорошо, послушай что говорят святые (свят. Димитрий Ростовский): тот, кто разговаривает с другим и мешает ему молиться, тот есть сатана. Ты спросишь: “Как так сатана? Разве нельзя что-то и очень нужное, и необходимое сказать?”. Да, возлюбленный, если очень нужное дело, то сперва брату поклонись и он тебе поклонится, а потом скажи нужное.

***

Преподобный Филимон говорит, что Бог хочет, чтобы мы являли наше тщание к Нему сперва в трудах, потом в любви и непрестанной молитве. Итак, возлюбленный, ничто так не способствует молитве как послушание, умерщвляющее нас для мира и для самих себя. Занимайся трудами, а в устах держи молитву Иисусову. Молись, брат, устами почаще повторяй ее.

А если не можешь этого совершать и непрестанно молиться, то не скорби, брат! Но возвращайся к молитве как вспомнишь о ней. Мало по малу, молитва непостоянная, воспоминаемая, обратится в навык и редкая молитва неприметным образом перейдет в непрестанную, только принуждай себя к ней, брат!

***

Чтобы приступать к деланию молитвы нужно иметь: непресыщенное чрево, отсекать все страсти и помыслы, и все житейское попечение. Нужно искренне, от всего сердца, прощать все обиды, нужно благодарить Бога за все скорбные случаи жизни, удалять от себя разсеянность и мечтательность, и иметь благоговейный страх.

***

Возлюбленный, качество истинной молитвы состоит в том, что ум во время молитвы находится во внимании, а сердце сочувствует уму. А еще в том, что во время молитвы сей приидет к тебе расположение духа и поплачешь о своих грехах, и вспомнишь последняя твоя, то есть смерть, как надо будет предстать пред Господом Богом. Помыслишь, что, может быть, этот день для тебя будет последним и поплачешь о своих грехах. Вспомнишь, брат, и муку для грешников, и рай для праведников и помыслишь, что мы странники и пришельцы на земле, и слезы потекут у тебя чистосердечныя.

***

Когда проснешься первым делом вспомни и займись молитвой. Возлюбленный брат, когда время приходит ко сну, помолись Богу. Перекрести крестом свой одр, то есть постель, и ложись на него, глаголя: “Огради мя, Господи, силою Честнаго Животворящаго Креста и сохряни мя от всякаго зла”. И еще: “В руце Твои, Господи, предаю дух мой, Ты же мя благослови и помилуй мя грешнаго”. И усни с молитвою на устах твоих: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго”.

Брат мой о Христе! Вечером, отходя ко сну разсмотри действия свои в течение дня, чем ты согрешил в этот день, и как вел себя и покайся пред Господом, и вперед остерегайся грешит. Внемлющий себе — помнит грехи свои, а развлеченный — не помнит их. Итак, брат, припомнив все согрешения свои, принеси в них покаяние Богу, с решением исправиться. Потом прочитай молитвенное правило.

Брат мой, Богомыслием день начатый — Богомыслием оканчивай.

***

Благодатныя дарования получают только те, которые имеют внутреннее делание и бдят о душах своих день и ночь, размышляют, как бы Господу угодить и непорочно пред Ним жить, и заповеди Его хранить, и мыслить о Нем всегда, непрестанно.

Брат, плоды истиной молитвы: мир души, соединенный с тихою молчаливою радостию, чуждою мечтательности, самомнения и разгоряченных порывов и движений, любовь к ближним, ходатайствующая о всех в своих молитвах пред Богом: как о себе, так и о всех.

Брат, душа, тогда пребывает в верности Богу, когда немедленно раскаивается в тех согрешениях, в которыя увлекается по немощи своей и когда удаляется всякаго слова, дела и помышления греховнаго. Возлюбленный, отвергнись всего, чтобы наследовать тебе сию молитву.

***

Присоедини, брат, еще на каждый час молитву “Царю Небесный” до конца. Потом: “Богородице Дево, радуйся” до конца. Потом третью: “Святый мой Ангеле Хранителю, от всякаго зла сохрани мя, и моли о мне грешном и немощном”.

Вот эти три молитвы привыкай читать на каждый час дня и ночи. А за часы сна, прочитывай вперед по несколько молитв сразу. Принуждай себя, и со временем будет тебе хорошо и легко, всегда будешь с Господом.

Брат, как учат нас отцы, отвергнись всего земного, чтобы наследовать небесное, и сию молитву Иисусову, “и поднятый от земли на кресте самоотвержения, предай Богу дух, душу и тело твои, а от Него приими святую молитву”, которая есть действие в человеке Святаго Духа, после того как Дух вселится в человека.

Брат мой, всегда надо радоваться о Господе. Непрестанно молиться, за все благодарить Господа, за худое и за хорошее. Надейся на Бога, что Он тебя не оставит в сей жизни, поможет тебе, и сохранит от всякаго зла, и за гробом помилует тебя по милосердию Своему.

Брат, Милостивый Господь терпит еще наши согрешения, дает нам время на покаяние. Постараемся пожить богоугодно на земле, чтобы получить от Господа то Царство, Которое Он обещает .любящим Его и творящим волю Его.

Вот учение святых отцов о молитве, изложенное еп. Игнатием (Брянчаниновым).

Желающий преуспеть в молитве да не дерзает легко мыслить и судить о молитве произносимой устами и гласом при внимании ума, как о делании малозначущем и не заслуживающем уважения. Если святые отцы говорят о безплодии устной и гласной молитвы, не со-единенной со вниманием, то из этого не должно заключать, чтобы они отвергали или уничтожали и самую устную молитву.

Нет, брат! Они только требуют при ней внимания. Внимательная устная и гласная молитва есть начало и причина умной. Внимательная устная и гласная молитва есть вместе и молитва умная.

Итак, научимся, брат, сперва молиться внимательно устной и гласной молитвой, тогда удобно научимся молиться и одним умом в безмолвии внутренней клети. Устная и гласная молитва указана нам Священным Писанием. Пример ея подал Сам Спаситель, подали святыя апостолы, наученные Господом. Господь вслух молился перед воскрешением Лазаря. Заключенные в темнице св. апостол Павел и его спутник Сила ночью молились Богу.

И при устной молитве, вместе с гласным и устным молением и даже песнопением должно внимательно умом и сердцем молиться Господу.

Преп. Нил Сорский говорит, что молящийся гласом и устами, без внимания, молится на воздух, а не Богу. “Странно твое желание, чтобы Бог тебя услышал, когда ты сам себя не слышишь!” — говорит свят. Димитрий Ростовский.

Брат мой, устной, гласной молитве, как и всякой другой, должно непременно сопутствовать внимание. При внимании польза устной молитвы неисчислима. Уста и язык, часто упражняющиеся в молитве и чтении Священнаго Писания, получают освящение, становятся неспособными к празднословию, смеху, шуткам и сквернословию.

Брат о Христе, хочешь ли преуспеть в умной и сердечной молитве? Научись вниманию в устной и гласной молитве. Внимательная устная молитва сама перейдет в умную и сердечную.

Добавлено (04.02.2011, 19:16)
---------------------------------------------
Прот. Валентин Свенцицкий

"ТАЙНОЕ ПОУЧЕНИЕ О НАШЕМ СПАСЕНИИ"

(о молитве Иисусовой) http://www.hesychasm.ru/library/praksis/sven.htm

Начинающему надо знать опасности, которые его ожидают:

1) если начинать без руководителя,

2) если сразу начинать со многого,

3) если постоянно ждать результатов,

4) если пренебрегать установленной общецерковной молитвой,

5) если не бороться со страстями.

Добавлено (04.02.2011, 19:17)
---------------------------------------------
Надо иметь руководителя

Как только человек "встанет с земли" и начнет творить молитву Иисусову - так дьявол сейчас же приближается к нему.

Если человек нетерпелив, дьявол действует на него так: отравляет его "окамененным нечувствием".

Исчезает всякая, даже ранее бывшая молитвенность. Холодеет сердце. Состояние тяжелой скуки, как бы оцепенения, кажется проистекающим именно от этой молитвы.

Мысли:

"Пока не молился, этого не было".

"Надо бросить. Подожду, когда явится другое настроение".

"Должно быть я не способен к молитве -у меня ничего не выйдет".

Если человек горяч, дьявол действует так обманывает быстрым успехом.

В первые же дни наступает блаженное состояние духа. Сердце согревается. Сладкое физическое ощущение теплоты от сердца разливается по всему телу. С первых же слов текут слезы умиления. Стоит на молитве точно не на земле, а на небе.

Мысли:

"Как легко и просто можно научиться молитве".

"Может быть у меня особый дар".

"С первых же дней я достигаю такой высоты, что же будет дальше?"

Проходит еще некоторое время. Молится. Но все исчезло. Нет прежнего. А желание разгорелось. Дьявол "показал". Обманом дал попробовать "сладость".

Молящийся начинает "заставлять" себя, нудится. И дьявол помогает ему: нервное усилие приводит к цели - опять теплота, сладость и слезы.

Мысли:

"Охлаждение - это искушение, буду заставлять себя молиться по-прежнему".

На следующий день еще холоднее сердце и еще большими усилиями достигается нервное возбуждение. Так идет день за днем. И, силясь вернуть ускользающее, доходит человек до умоисступления.

Чем может помочь руководитель?

Самому, изнутри, определить темп (скорость) молитвенного пути невозможно. Невозможно определить самому, сколько раз надлежит повторить молитву Иисусову - надо ли увеличить время молитвы или остаться при прежнем.

Самому невозможно определить и качество молитвенных состояний.

Вот почему Григорий Синаит предостерегает "самочинников" от созерцательной молитвы. Ибо если он захочет "приобрести ее, то одно из двух должен претерпеть: если понуждается, то прельщается и пребывает не исцелен, если же не старается - то остается без успеха на всю свою жизнь".

Надо отдать себя руководителю. Даже неопытный руководитель лучше, чем без руководителя вовсе.

Если не умудрит Господь руководителя-духовника и он не сможет верно указать самое полезное для молящегося, он сделает великое благо уже тем, что "личную волю" молящегося, через которую действует дьявол, обезопасит, взяв в свои руки.

Не надо начинать со многого

Горячее желание достигнуть великих результатов, о которых читал и слышал подвизающийся, так не соответствует первоначальной ступени (повторение молитвы сто раз), что является желание сразу начать с большого.

Не предвидя опасности, назначают себе правило в триста, пятьсот и даже тысячу раз.

Дьявол ждет этого. Ревность обращает в гибель.

Как обучающийся игре на музыкальных инструментах, сразу не поставивший свою руку систематическим и терпеливым обучением, потом с трудом должен будет переучиваться вновь - или не научится играть никогда, - так и начавший молитву со многого не ускорит, а лишь замедлит свое "обучение молитве", если только не вовсе погубит себя.

Не научившись сосредоточивать свое внимание на малом, молящийся отдает себя во власть рассеянных мыслей, стоит на молитве беззащитный, открыв душу и не имея сил ее защитить.

Состояние его опаснее, чем рассеянность мирская.

Здесь, на молитве, душа открыта и, не имея должной сосредоточенности, дабы внимательно и зорко следить за собою, делается достоянием злых сил.

Первое время настойчивое повторение молитвы множество раз создает призрачность молитвенного подъема. За словами еще нет полноты молитвенного содержания, но есть как бы предчувствие его. Молящийся радуется этому.

Мысли:

"Я иду верным путем - ибо никогда раньше не испытывал ничего подобного".

"Надо еще увеличить правило, тогда скорее достигну настоящей молитвы".

На деле получается иначе.

Незаполненность духовная, рассеянность внимания при раскрытости и незащищенности души приводят к следующему: в душу начинают вторгаться ощущения необычайной остроты и полной противоположности молитве. Охватывает внезапный голод. Или жажда. А чаще всего чувственное вожделение.

За ощущениями приходит мысль. Образы неожиданные, как во сне. И все это преувеличенно яркое, неестественно сильное.

Никогда в повседневной жизни мирской человек не испытывает так ни голода, ни жажды, ни вожделения.

Молящийся приходит в ужас. Изнемогает. Но, встав на путь количественный, то, от чего страждет, принимает за оружие борьбы и еще увеличивает себе молитвенное правило. Это делает его еще более беспомощным. Внимание совершенно растворяется в громадном числе повторений молитвы. Руководящее внутреннее начало исчезает. Душа отдается во власть враждебных стихий.

Тогда за чувственными образами начинают вторгаться в душу мысли кощунственные, против которых возмущается все существо человека, но от которых он уже не в силах оградить себя.

И тогда или бросает молитву, или - если Господь пошлет опытного руководителя - начинает все сначала.

Не надо постоянно ждать результатов

Не надо связывать желаемых результатов с каким-нибудь сроком, хотя бы и самым отдаленным.

Нельзя говорить себе: "Достигну того-то через месяц или через год". И с беспокойством следить каждый день, есть ли движение вперед.

Молящийся должен приступать с твердым решением подвизаться независимо от результатов. Хотя бы и никаких не было плодов от трудов его - продолжать начатый труд. Ибо наше дело трудиться, а плоды от Господа.

"Помилование зависит не от желающаго и не от подвизающа-гося, но от Бога милующагоо (Рим. 9, 16). Инок, постоянно ожидающий результатов, создает в себе ту двойственность, которая есть злейший враг молитвы.

Он уже не следит за правильностью внутренней своей работы, а внешне наблюдает за ее результатами.

Дьявол стережет молящегося и начинает втягивать его в эту забаву.

Он создает видимость совершенствования. Молящемуся начинает казаться, что вчера он чувствовал на молитве не так, как сегодня. Для него делается, как он думает, "ясно", что на пути своем он поднимается выше.

Мысли:

"Я уже на молитве чувствую себя совершенно иначе, чем вначале, через два, три месяца будет еще лучше.

Является нетерпение - скорей бы. Горячо берется за начатое. А дьявол, как бы смеясь, держит ожидаемое перед самыми глазами. Молящийся ждет его наступления каждый день, не замечая, что давно уже сбился с пути и отошел от истинной цели совершенно в другую сторону.

В молящемся создается два человека: один, обольщенный, переживает подобие высоких молитвенных состояний, которые суть наваждения бесовские, другой наблюдает эти состояния и подгоняет первого.

Занятый этой суетной внутренней работой, молящийся не видит, куда зашел. И вот, когда эта раздвоенность дойдет до своего предела, все мнимо достигнутые результаты разом исчезнут и останется в душе невыразимая усталость, точно после тяжелой болезни. Вернуться на истинный путь будет стоить великих трудов, ибо работа была не только безрезультатна - она оставила опустошительный след в душе, усилив ту двойственность нашу, которая стоит одним из главнейших препятствий на молитвенном пути каждого.

Не надо пренебрегать установленной общецерковной молитвой

Увлекаясь молитвой Иисусовой, часто заменяют ею установленное утреннее и вечернее келейное правило, а иногда даже и церковные службы.

Новизна и сила молитвенных переживаний, внешнее удобство - возможность творить молитву про себя при всяких условиях - вводят в соблазн: является желание заменить все остальное молитвой Иисусовой.

Мысли:

"Не все ли равно, какими словами молиться? Если я через молитву Иисусову достигаю исключительного подъема - зачем мне постоянно ходить в церковь или дома вычитывать другие положенные молитвы, которые такого действия на душу мою не оказывают?

Молитва Иисусова ни в коем случае не должна заменять собою установленных Церковью правил и служб.

Вставший на путь "замены" постепенно отходит от главного источника всех истинно молитвенных состояний - от Церкви. Соблазняемый дьяволом, который внушает, что замена молитвой Иисусовой всего остального есть замена "высшим" "низшего", молящийся, как слепой, идет в духовную пропасть. Обособленный в своей молитве от молитвы общецерковной, молящийся замыкается в кругу своих личных молитвенных переживаний, услаждаясь некоторое время ими как необычайно возвышенными, доходя во время молитвы чуть ли не до новых "откровений", или впадает в прелесть: горделиво начинает мудрствовать о себе как о человеке богоизбранном, имеющем непосредственную связь с Богом, помимо Церкви, или теряет все сразу и впадает в уныние.

Сила церковной молитвы - не в силе переживаемых нами ощущений, а потому и сравнивать ее и оценивать надо иначе.

Молитвенное пребывание в Церкви Христовой чрез участие в совершаемых Богослужениях, по созданному этой Церковью, водимой Духом Святым, чину является тем источником "воды живой", который можно лишь дополнять особым молитвенным правилом, а не заменять.

Оживотворяющая сила церковной молитвы заключается не в силе переживаний отдельных лиц, а в ее церковности, и потому каждый член Церкви должен быть ее участником. Безнаказанно для духовной жизни нельзя порывать молитвенной связи с Церковью, как бы она ни заменялась обособленной и единоличной молитвой.

Борьба со страстями

О молитве .

Всякий истинный христианин не только в земной жизни не разлучается с Богом, но и не прекратит этого общения с Ним в бесконечных веках. И нет большего утешения для христианина, как ощущать близость Небесного Отца и беседовать с Ним в своей молитве. В молитве христианин раскрывает всю свою душу пред Богом: благодарит Его за все, что Он дает ему, прославляет Его благословенное имя и вздыхает к Нему, прося Его помощи в своих нуждах и печалях. Присутствуя в храме Божием за богослужением, христианин сердцем ощущает Его присутствие, согласно Его обещанию: "Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них" (Мф. 18, 20).

Молитва имеет великую силу: она вливает в нас новую духовную жизнь, утешает в скорбях, поддерживает и подкрепляет в унынии и отчаянии. Когда верующий человек раскрывает свое сердце в молитве пред Богом и изольет пред Ним все, что его тревожит и беспокоит, и в эту молитву вложит всю свою веру в то, что Бог слышит каждый вздох нашей души, что Он всемогущ и любвеобилен - какой мир и тишина водворяются в такой душе, и из глубины ее хочется сказать: "Да будет во всем, Господи, воля Твоя". Как утешительна такая молитва! Она, по слову св. Иоанна Лествичника, "есть утверждение мира, примирение с Богом" 366 .

Согласно с учением святых отцов о молитве учит и старец Амвросий. Он считает, что основой молитвы служит внимание к помыслам, страх Божий, смирение и безгневие. "Молитва, - пишет старец, - без очищения помыслов и без перенесения скорбей совершаться не может" 367 .

Однако следует иметь в виду, что всякому приступающему к молитве необходимо приуготовить себя на борьбу с невидимым врагом, потому что никакая другая добродетель так не тревожит врага, как молитва к Богу. "Где люди заботятся преимущественно о молитвенном подвиге, - пишет старец Амвросий, - тут-то враг и старается возводить с обеих сторон гневливость, которая делает человека неспособным не только к молитве, но и ко всякому доброму делу" 368 .

Невидимый враг, заметив усердную молитву человека, нередко старается навести на него сильный страх. Если же этим не сможет одолеть христианина, то иными путями старается отвлечь внимание верующего во время молитвы, вселяя в него различные помыслы, наводя леность или болезнь, а иногда и смущение, которое, по словам Исаака Сирианина, "прилично назвать колесницею диавола, потому что сатана имеет обычай, подобно седоку, восседать на уме, брать с собою кучу страстей, с ними входить в несчастную душу и погружать ее в смущение" 369 .

Старец Амвросий молитву Иисусову ставит на первое место среди всех молитвенных правил. "Когда кто-либо совершает келейное правило, - говорит он, - и среди оного почувствует особенное настроение духа к молитве Иисусовой, или к поучению в каком-либо изречении Писания, тогда можно на время оставить келейное правило и заняться тем или другим из сказанного. Так научают нас опытные отцы" 370 . Далее старец Амвросий пишет, что в молитве Иисусовой должны мы пребывать постоянно, не ограничиваясь ни местом, ни временем: "К молитве Исусовой старайся прибегать часто, во всякое время, также и в церкви, особенно, если не слышно чтения, - за хождением и каждением" 371 . Более опытных в духовной жизни христиан старец Амвросий увещевает пребывать в молитве Иисусовой постоянно. "Молитва Иисусова, - пишет он, - прилична, когда человек идет, или сидит, или лежит, пьет, ест, беседует или занимается каким рукоделием, кто может при всем этом произносить молитву Иисусову со смирением, тот не должен оставлять оной; за оставление же укорять себя и каяться со смирением, но не смущаться, потому что смущение, какое бы оно ни было, есть признак тайной гордости и доказывает неопытность и неискусство человека в прохождении своего дела" 372 .

Проходящим молитвенный подвиг старец Амвросий советует внимательно следить за движением своего сердца и не допускать возникновения в нем каких бы то ни было помыслов. "Во время молитвы, -пишет он, - должно стараться отвергать всякие помыслы и, не обращая на них внимания, продолжать молитву; если же стужение помыслов очень усилится, то опять должно просить против них Божией помощи" 373 .

Особенно строгие указания оставил иеросхимонах Амвросий относительно тех, кто, не потрудясь достаточно на низших ступенях молитвенного подвига, дерзает переходить к высшей ступени - сердечной молитве. Помысл понуждает молиться, чтобы Господь ввел ум твой в сердце. Но ни у кого из святых отцов не видим, чтобы кто-либо из них молился подобною молитвою. Полезнее молиться со смирением так: "Господи! якоже веси, помилуй мя! Нам заповедано Господом молиться: "Отче наш! Да будет воля твоя!"- А у тебя во всем, даже в молитве проглядывает, что хочешь непременно, чтобы было по твоему, или по внушению вражию" 374 .

Иеросхимонах Амвросий в своих эпистолярных трудах оставил описание того, как должно правильно проходить молитвенный подвиг на различных ступенях молитвенного преуспеяния; у него имеются ценные указания к прохождению устной, умной и сердечной молитвы. Причем, он обращает особое внимание на правильное прохождение первых двух ступеней молитвы - устной и умной, подчеркивая особо, что если соблюдены первые два образа молитвы, то переход от умной молитвы к сердечной может быть совершен и без опытного наставника. Так, он пишет: "Кто сначала проходит правильную устную молитву, заключая ум свой в слова молитвы: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного или грешную", - а потом будет проходить правильно и умную молитву,... со временем и без наставника у некоторых умная молитва сама переходит в сердечную, впрочем, у кого не переходит, должны довольствоваться устною и умною. Устную молитву как бы кто ни проходил, не было примеров, чтобы впадал в прелесть вражескую. А умную и сердечную молитву проходящие неправильно, нередко впадают в прелесть вражескую. И потому прежде всего должно держаться крепче устной молитвы, а потом умной, со смирением, а затем уже, кому удобно и к кому благоволит Господь, переходить к сердечной, по указаниям свв. отцов, опытом прошедших все это" 375 .

Молитва, произносимая со смирением сердца, по мысли старца Амвросия, дает человеку распознать все искушения, наносимые диаволом, и помогает молящемуся одержать победу над этими искушениями. Старец Амвросий, поучая своих духовных чад бдительному хранению своего сердца от "дурных помыслов", советует заниматься молитвой Иисусовой, начиная с устной. "Иисусову молитву, - говорит он, - (нужно употребить) особенно при борении дурных помыслов; но только устно. А иногда и: " Боже, милостив буди ко мне грешной" 376 . В другом письме иеросхимонах Амвросий пишет: "Во искушении, особенно, когда бываешь наедине, всегда полезнее тебе молиться устною молитвою, как заповедует и св. апостол: "Выну приносяще хвалу Богу", - сиречь плод устен, исповедующих Госпо-деви" 377 .

В письмах иеросхимонаха Амвросия относительно прохождения молитвенного подвига имеются ценные указания, согласные с ученим отцов Церкви, предупреждающие всякого вступавшего на путь внимательной молитвы о различных кознях врага рода человеческого - диавола, который всячески будет стремиться не допустить человека к приобретению внимательной молитвы. В этом направлении и излагает свои назидания всем желающим проходить это делание оптинский старец Амвросий: "Враг наш душевный не восстает так против какой бы то ни было добродетели, как против молитвы, в особенности умной и сердечной; всеми способами подвизает человека на гнев и на немирствие против других, которые по своему неразумию, а вместе по наущению вражию, мешают нам проходить внимательную жизнь" 378 .

Желая оградить своих духовных чад от всевозможных помыслов и искушений, иеросхимонах Амвросий советует приобрести смирение, которое может оградить душу от всех ухищрений диавольских. "Ежели всякая добродетель без смирения не может состояться, - говорит он, - то кольми паче молитва прежде всего требует смирения, так как молящиеся имеют дело с гордыми бесами, которые, будучи сами бедны и ничего не имея, обещают другим богатство, показывая чужие ассигнации... Также знай, что молитва требует безгневия" 379 .

Далее старец Амвросий, желая оградить занимающихся сердечной молитвой от опасности, советует держаться молитвы умной. Но это он советует только тем, кто уже с помощью Божией посредством длительной молитвы устной приобрел умную. "Постарайся иметь, -пишет старец, - молитву умную, держа внимание в персях, и заключай ум в самых словах молитвы. Такая молитва проще и удобнее; и если в этой молитве будет успех, то, по свидетельству некоторых, она переходит в сердечную" 380 .

По мере преуспеяния своих духовных чад старец Амвросий побуждал их постоянно находиться с молитвой Иисусовой и в то же время внушал всем, занимающимся этим деланием, не доверяться снам и всякого рода видениям. "Во время (молитвы), - пишет он, -никакого постороннего помысла не принимать и не верить тому, что видится или слышится, т. е. изменению иконы или какому-либо голосу. А если снам или чему-либо подобному верить, то можно ума лишиться 381 .

Одна монахиня, впавшая в самомнение и от этого потерявшая мир в своей душе и молитву сердечную, просила старца Амвросия дать ей совет, как поступать далее. Иеросимонах Амвросий ответил ей: "Во всех твоих искушениях... ты не должна оставлять молитвы. Не можешь молиться сердечною молитвою, молись умом или устами: как бы ни молиться, не оставляй только молитву" 382 . По мысли иеросхимонаха Амвросия, всякий подвиг должен совершаться подвижником с рассуждением, соразмерно со своими как духовными, так и телесными силами, и с благословением отца духовного. Но кто живет по своему разуму и произволу, такой человек, хотя бы нес большие подвиги, однако не может преуспеть в духовной жизни, потому что все сделанное по своей воле не всегда бывает угодно Богу по причине тщеславия и превозношения. "Полезнее, - пишет он, - постоянно продолжать умеренное делание, нежели иногда излишнее совершать, иногда же и должное оставлять, по причине неумеренной усталости... При молитвенном подвиге прежде всего должно заботься о том, чтобы избавиться от дурных и зловредных качеств юродивых дев, да не услышим: "Что мя зовете: Господи! Господи! и не творите повеленного Мною о мире и о святом отношении ко всем" 383 . Одной монахине, жившей по своей воле и впавшей в диавольское обольщение, иеросхимонах Амвросий дает ценные наставления, как можно выйти из такого положения. "Ты, как видно, - говорит он, - от неопытности и самочиния, по причине самомнения и скрытности характера, подверглась прелести вражией. Поэтому молись Господу о избавлении:" Господи Иисусе Христе, помилуй мя, прельщенную! Господи, не попусти врагам до конца поругаться над созданием Твоим, которое Ты искупил честною Твоею Кровию! Когда будешь так молиться, то сама увидишь действие этой молитвы, душевным врагам это будет неприятно, и они будут смущать душу твою и отвлекать, чтобы ты так не молилась; да и самолюбию твоему будет неприятно считать себя прельщенною. Но ты понуждайся так молиться и просить от Господа помилования и вразумления" 384 .

Иеросхимонах Амвросий убедительно советует, чтобы молитва была сообразна его душевному преуспеянию и совершалась постоянно, т. е. без длительных перерывов во времени. "Молитва каждого должна быть сообразна с его мерою; должна быть смиренна и разумна" 385 . Ревностным исполнителям молитвенного подвига иеросхимонах Амвросий указывает средний путь, который должны проходить разумно и не налагать на себя слишком много правил, приводящих иногда подвижника к превозношению: "Лучше не великое правило иметь, да постоянно выполнять оное, нежели много с перерывами совершенного оставления" 386 , - советует старец. "Господь примет и малое правильце, со смирением исполнямое. Не в том важность, какие правила исполняем, а как их исполняем" 387 . На вопрос одной монахини, которая желала заменить четочное правило чтением Священого Писания, иеросхимонах Амвросий советовал: "Лучше что-нибудь другое оставляй, а четочное правило, хоть одиночное, старайся, кроме праздников, совершать ежедневно, и почаще молитву Иисусову произносить - это всего нужнее. Молитву Иисусову произноси и против блудных искушений; а в гневных искушениях молись за того, на кого скорбишь: "Спаси, Господи, и помилуй такую-то и ее святыми молитвами помози мне окаянной и грешной" 388 .

Находящимся в путешествии старец Амвросий советует оставлять все молитвенные правила, кроме молитвы Иисусовой. Одной своей духовной дочери он писал: "Бог да благословит оставить обычное правило и постоянно держаться молитвы Иисусовой, которая может успокаивать душу более, нежели совершение большого келейного правила" 389 .

Старец Амвросий свое учение относительно плодов правильно совершаемой умно-сердечной молитвы всегда основывал на учении свв. отцов Церкви и Священного Писания. В его эпистолярном наследии можно найти указания, которые говорят о том, что плодом истинной молитвы должны быть смирение, любовь к Богу и ближним. Помимо приобретения этих добродетелей, по мысли старца Амвросия, посвятивший жизнь свою на служение Богу должен научать себя страху Божию, потому что в слове Божием говорится: "Работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему с трепетом" (Пс. 2, 11).
http://pilotchart.narod.ru/text/Amvrosiy/A0_21.htm

Так бывает, к сожалению, часто. Это достаточно распространённая среди новоначальных ошибка. О ней надо просто знать, иметь её в виду. Это не прелесть, но это то, что может привести к ней.

Вот, Господь впервые посещает человека своею благодатию, призывающей благодатию новоначальных. Бог рядом и так близок. И, кажется, так будет всегда. Господь будто мать, которая учит своего ребенка ходить. Время от времени отпускает его, что бы он сам шёл, потом подхватывает вновь, не давая человеку упасть.
Но вот, приходит время - отходит Господь, чтобы было видно произволение человека. Благодать ушла и человек начинает искать её. Плачет, тоскует человек, не понимая, почему он изменился, и ищет любой способ вернуть благодать. И тогда-то многие и впадают в эту ошибку.

Человек, не познавший ещё себя, начинает часто искать ОЩУЩЕНИЕ. Он пытается вернуть то состояние, в котором он находился, ищет тех ощущений, которые он ЯКОБЫ испытал в присутствии благодати. Это происходит оттого, что он всю свою жизнь искал услаждения любым способом - физических, душевных и духовных. И когда благодать отходит, то он часто не помнит того смирения, в котором он пребывал, любви, неосуждения других и пр. и ищет просто СЛАСТЬ. И тогда всякие психосоматические явления будут приниматься за благодать. Человек уже не молиться, а ждёт - ага, вот тут защекотало, там кольнуло. А вот теперь у меня и молитва попёрла, да я теперь крутой исихаст, "несмь якоже прочие"!

Это просто морок. Обманка. Бога человек подменяет ощущением. Часто душа соблазняется ими, впадает в гордость и тогда начинаются всякие прелестные состояния во всём их многообразии, а также страхования, хульные помыслы и прочее. И если не очистит её Господь через различные скорби, не приведёт её в чувство - не сможет она сама в своей гордости справиться с этим.

Особенно легко поддаются этому те, кто занимался восточными учениями и практиками, кто имеет опыт медитации, аутотренинга и пр. Потому что вместе с привычным путём поиска необычных и усладительных состояний, они в человеке развивают гордость и тщеславие. От этого трудно избавиться.

Также необходимо помнить, что пути человеческие - не пути Божии. Господь в сердце человека действует неприметно, тайнообразующе, незаметно для самого человека изменяя его. Наличие каких либо ощущений при молитве никак не может быть критерием качества молитвы. Вот например, после Причастия человек часто ничего не ощущает. Но незаметно для него самого изменяются его помыслы, его произволение. И вдруг однажды ты понимаешь, что какое-то искушение, которое беспокоило тебя больше не властно над тобой.(Один знакомый говорил - вот когда причастишься, выпьешь запивки, и в животе так тепло становиться - это и есть Благодать :).
Необращённость на себя, на свои чувства служит показателем молитвы на любом её уровне. О. Софроний Сахаров писал ("Видеть Бога как он есть"), что когда ты, находясь на высших ступенях молитвы, предстоя Богу, хотя бы малейшим движением помысла начнешь анализировать происходящее с тобой, то Бог отходит.

Как же правильно поступить в такой ситуации?
Прежде всего - опять и опять - заключайте ум в слова молитвы. Не обращайте внимания на приливы крови в области груди, вызывающие теплоту и пр. - это естественные проявления внимания на молитве. Даже память смертная, раскаяние, а иной раз и слёзы могут быть просто проявлением и спутником внимательной молитвы, а не признаком благодати.
Не ищите никаких ощущений даже инстинктивно.
Не пытайтесь соединять искусственно молитву с дыханием.
Постепенно они сами соединяться именно тем образом, как это присуще именно Вам.
Не впадайте в эту распространённую именно в России ошибку, когда главный вопрос -"ТАК ГДЕ ЖЕ ИМЕННО концентрировать внимание - на пупке, губах, гортани, нёбе, соске, шишковидной железе или где то ещё?!" (Отец Сергий у Толстого - много лет - на кончике носа, попробуйте сами).

Мы с Вами - обладатели огромного богатства - православной аскетической традиции. Черпать из этого источника могут не только монахи, но и миряне. Есть много факторов, которые помогают становлению правильной молитвы. Это частые исповедь и причастие. Если мы говорим - "Господи, помилуй" - и при этом редко причащаемся, то мы обманываем самих себя. Старайтесь бороться со сладострастием его всех его видах и так Вы научитесь бороться с нею именно в молитве.

В монастыре человек имеет прекрасную возможность жить ради других, гореть как свеча, отрекаясь всякого самолюбия.
Но и в миру у Вас столько поводов для этого. Научитесь этому деланию и тогда очень скоро Вы обретёте настоящую молитву.
Мы должны быть как свеча - пока мы горим, мы сгораем - мы живём. Как только свеча гаснет - мы духовно умираем.
Оглянитесь вокруг - Ваша жена, дети, родители, близкие, друзья - отдавайте им всего себя, отрекаясь всякого самолюбия - и скоро увидите плоды. Не стесняйтесь дарить им свою любовь. Будьте в мире с ними. Не добивайтесь справедливости, не осуждайте. В доме Вашем пусть будет порядок и чистота, одежда опрятная - внешний беспорядок показатель внутреннего духовного состояния и молитвы. Если есть у Вас хороший священник, которому Вы можете открывать свои помыслы - делайте это чаще, слушайтесь его.

Это путь прямой, непреткновенный.
Сделайте так и тогда Тот, которого Вы так ищете всем сердцем и желаете - всегда будет с Вами."

17.11.2010

Значение глагола «помиловать» в «Иисусовой молитве».

Слово живого языка — английского, русского, китайского, любого — несет в себе энергию действия. И потому любое имя есть не только и не столько сочетание звуков и грамматическая структура. Любое имя содержит в себе смысл, который позволяет воздействовать на человека одним только тем, что произносится.
Повествование о светлых людях и их добрых делах, чистое слово, не замутненное сомнением, иронией, скептицизмом, оставляют в человеке чувство чистоты, так теплый летний дождь промывает запыленные стекла окна. Слово же злое неизбежно порождает в душе человека чувство катастрофы, отягчает ее грузом злого воздействия.
Слово, таким образом, есть дело. Это его свойство люди издревле используют в религиозных и магических обрядах, творя словом добро и зло. Живые языки могут нести словом и злую, и добрую энергию и тем омертвлять или одухотворять душу человека.

У нас же в России — в ее Православной Церкви — бережно сохраняется язык, который несет в себе только добро. Этот язык — церковнославянский.
В церковнославянских текстах Священного Писания — в Евангелии, Псалтири, во множестве духовных творений, за тысячелетие созданных в Византии и на Руси, открывается Бог.
Прямая действенность доброй силы церковнославянского слова уже не раз являлась причиной гонений на церковнославянский язык, разнообразных реформаторских движений, настаивающих на замене церковнославянского богослужения богослужением на русском языке. В сознание православных часто внедряется лукавая мысль, что церковнославянский язык устарел, одряхлел, стал ветх и непонятен, что его надо изменить, приблизить к русскому языковому сознанию. Гонители церковнославянского языка говорят и о том, что церковнославянское богослужение непонятно людям, только, лишь приступающим к Православию, что оно отторгает неофитов от Церкви.
Ответим на это так. Действительно, церковнославянский язык — очень древний, ему больше тысячи лет. Но старец этот не дряхлый и немощный, а многомудрый и опытный и, главное, всесильный в деле добра. Что же до неофитов, то русские однажды уже приняли церковнославянский язык — вместе с Православием при Владимире Святославиче Крестителе Руси в 988 году. Тогда, тысячу лет назад, им было несравнимо труднее понимать его, чем нам сейчас. Сущности Православия, как и слова церковнославянские, обозначающие эти сущности, приходилось постигать снова. Ведь «богами» и «спасами» древние русичи-язычники называли своих языческих богов, не было в древнерусском языке самих понятий БЛАГОДАТЬ, БЛАГО, СВЯТЫЙ ДУХ.. Даже слова ПИСАТИ и ЧИТАТИ имели до принятия Православия с его книжной культурой совсем иные значения. ПИСАТИ значило рисовать, ЧИТАТИ — всего лишь произносить вслух.
Русским людям, принимавшим в X веке Православие, пришлось восходить к нему не только по духовной лествице, но и по лествице языковой. Церковнославянский язык, близкий и родственный древнерусскому, но освященный Благодатью Святого Духа, был путь Богопознания русских. И этот путь был пройден всего за полвека.

Всем известное слово «грех», что оно означает?
Если бы мы совершили сейчас опрос в нашей аудитории то, можно полагать, большинство ответило бы, что грех это нарушение заповедей, и это действительно правда. То есть, это был бы кусочек правды, но далеко не вся правда. В юридическом латинском понимании, грех – это нарушение закона, но в православной традиции мы находим гораздо более серьезное понимание греха. Грех - это болезнь, это рана, которую я наношу своей душе. Преподобный Исаак Сирин, поясняя, что такое грех, говорил: «Грешник подобен собаке, которая лижет пилу и не замечает причиняемого себе вреда, пьянея от вкуса собственной крови». Это поразительно глубокое понимание греха.
Грех - как болезнь, грех скорее делает нас несчастными чем виновными. Дело в том, что мы свою душу рвем на части, отрываем ее от Бога, насилуем ее, уродуем. В православном чине исповеди священник обращается к людям и говорит человеку: «пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши», то есть церковь себя считает, больницей, в которую приходят больные люди. Не преступники, а больные несчастные люди, вот в чем дело. И приходят со своими ранами: «Вот раны нашей души. Излечи нас».

Есть одна молитва, которую знаете все вы, и в этой молитве, по нашему мнению, заключено все Православие. Это молитва «господи помилуй!» В этой, казалось бы, короткой молитве - все Православие. Сейчас мы разберем почему.
Вся загадка в слове «помилуй». Помилуй от слова милость, но в свою очередь милость связана со словом «масло».
И в греческом языке «Кириэ элэйсон», (Господи, помилуй) слово «элэйсон» происходит от елей – масло. Что такое масло? Это древнейшее лекарство человечества. Имеется в виду древесное масло, оливковое. Это первое лекарство, с которым встречается человек в мире.
Младенчик рождается, его маслом мажут, чтобы потертостей, перепрелостей не было и т. д. Значит, когда я говорю: «Господи, помилуй!», я не имею в виду «Господи, прости!», я не имею в виду «Господи, сжалься!», я говорю: «Господи, вот моя душа, она вся изранена. Елей милости твоей да изольется на меня и исцелит мою душу, соединит меня вновь».
Так вот, эта молитва не переведена ни на один европейский язык кроме церковнославянского. Если вы слышали мессы Моцарта, скажем, или Баха, месса начинается с «Кириэ элэйсон! Христи элэйсон!» Месса вся идет на латыни, но первая молитва по-гречески, потому, что нельзя перевести, нет в латыни такого выражения. «Прости» есть, «оправдай» есть, а «помилуй» - это что-то совсем другое.

В современное время православные оказались в такой ситуации. Они в зарубежных странах служат на местном языке: по-французски, по-английски, по-немецки, и оказалось, что перевести это элементарное «Господи, помилуй!» на местные языки невозможно. Ну, скажем по-английски «Господи, помилуй!» звучит «Lord have mercy!» Ну «mercy» вообще-то для англичанина вообще ничего не значит. Это французское слово – прошу пардона. По-французски Dieu, aie pitié, aie pitié –это жалость: Нас бедненьких, несчастненьких пожалей, подай копеечку. Это совсем другое.
Грех - это болезнь, Церковь – больница, таинство - это лекарство. Иоанн Златоуст так и говорит: «Таинство причастия - это врачевство бессмертия». Лекарство бессмертия, которое дается человеку - это не символ какой-то, это не долг, как в одной католической книге написано: «Долг христианина всегда причащаться». Да нет, это не долг, это лекарство. Если мы хотим, чтобы наша душа не умирала, вот Тело Христа. Придите и вкусите.
Для нас — русских православных людей — значения церковнославянских слов как чистый лесной воздух после загазованного города. Этим воздухом можно дышать полной грудью, можно вдохнуть чуть-чуть — каждый в меру свою — все равно хорошо!

Самые простые слова церковнославянского языка возведены в нем на дивную духовную высоту. Хлеб насущный
здесь не только ежедневная пища. Хлебом живота — хлебом жизни
именуется по-церковнославянски Христос. ЧАША — не один лишь сосуд, вмещающий влагу, это и ЧАША СПАСЕНИЯ. Слова, описывающие человеческую плоть, привычно понятные лице, очи, уста в церковнославянском языке тоже служат делу Богопознания, они обозначают невещественные действия Божий, Божию милость и Божий гнев, и волю Божию, данную в откровениях.

Высокая словесность церковнославянского языка, несуетность и неприземленность значений его слов и отрешенность от живых русских грамматических форм его грамматики позволяют нам беседовать с Богом без боязни святотатства или нечаянного оскорбления Божиего Имени.
Слово церковнославянского языка, незамутненное и чистое, несущее одно лишь добро, нужно сохранять и беречь, а не реформировать в гордынной запальчивости. А чтобы было больше понимающих его — этому слову нужно учиться! И пусть поначалу непривычно и не во всем понятно будет для вас новое церковнославянское чтение, читайте и понимайте в меру свою. Ведь и спасительный Псалом «Живый в помощи Вышняго» многие до сих пор понимают и называют «Живые помощи», и хоть искажена в таком неумудренном восприятии грамматика, но суть сохранена: живая помощь Божия нисходит на человека по слову этого Псалма. Важно знать, что церковнославянский язык нераздельно связан с путем Православного Богопознания русских, что он — путеводная звезда на этой стезе. "
http://prosymbol.ru/Data....%B0.htm

Путь умного делания. О молитве Иисусовой и Божественной благодати

Древние монахи говорили, что Иисусова молитва - это сокращенное Евангелие, поэтому на каждой странице Евангелия как бы безмолвно дышит и светится невидимым светом Иисусова молитва.
Апостол Иоанн Богослов сказал, что цель Евангелия - открыть людям, что Иисус Христос есть Сын Божий, чтобы они, веруя в Него, имели в Нем жизнь вечную (см.: Ин. 20, 31). Через Иисусову молитву сердце человека получает свидетельство не от книги, не от людей, а от благодати, что Христос истинно Сын Божий и только в Нем вечная жизнь. Все заповеди Нового и Ветхого Заветов могут раскрыться перед нами как учение об Иисусовой молитве.
Первая заповедь блаженства гласит: Блаженны нищие духом (Мф. 5, 3). Духовная нищета - это внутреннее самоотречение. Человек, воспринявший ее, отказывается от своих иллюзорных богатств, от того, что так ценит слепой и страстный мир. Он отказывается от временного и преходящего, от того, что становится добычей тления и смерти. Он освобождается от своих страстных привязанностей, он с болью отрывает их от сердца, как червей, присосавшихся к ране. Он перестает доверять своим суждениям, как пропитанным ложью. Его душа похожа на корабль, из которого во время бури выбрасывают весь ненужный груз, чтобы он не утонул и не погрузился на дно с теми драгоценностями, которые спрятаны в его трюме. Или - на борца, который выходит на сражение обнаженным, чтобы противник не мог схватить его за одежду и бросить на землю. Нищий духом - тот, кто надеется не на себя, а на Бога, не на свой разум, не на свои таланты, не на помощь людей, а только на Промысл Божий. Поэтому он отказывается не только от мира, но и от образов мира в своей душе, от помыслов, колеблющих его ум. Быть нищим духом - значит иметь свое сердце свободным для Бога. Быть нищим духом - значит отречься от всего ради Одного и в этом Одном получить все. Но если для внешней, телесной нищеты достаточно однажды раздать все свое имущество, то для нищеты духовной необходима постоянная внутренняя борьба со страстными образами этого мира.
Заповедь никогда не может быть исполнена человеком в совершенстве - это путь, не имеющий конца. Быть нищим духом - значит стоять умом с молитвой у своего сердца и прогонять помыслы, возникающие в его глубине. Быть нищим духом - значит служить Богу в тайне молчаливого сердца, имея его нищим от помыслов этого мира. Человек, избавляясь от собственных помыслов, избавляется и от демона печали. Поэтому нищий духом всегда радостен. В сердце нищего духом рождается Иисусова молитва. В сердце "богатого" мыслями, хотя бы блестящими и возвышенными, молитва начинает меркнуть и гаснуть. Есть блаженная нищета - отказаться от богатства вещественного и мысленного ради Бога. Есть другая, сатанинская нищета - потерять Самого Бога; в этом смысле нищие - это демоны, у них есть все, кроме Бога.
Большая часть наших помыслов всевается в нас темными духами, поэтому отказаться от помыслов - это отдать свое ложное имение нищим - демонам, тем, кто наполняет мечтаниями нашу страстную душу и наш гордый ум. Ставшие нищими духом по Богу не должны приобретать растраченное "богатство" вновь, иначе получится сизифов труд: человек несет камень к вершине, но он выпадает из рук и снова катится вниз. Нищий духом должен отказаться не только от того, что возбуждает в душе страсти и явно влечет ко греху, но и от всего того, что не от Бога: от мирского искусства и литературы, от пустых бесед, от игр и забав, от всякой ненужной информации. Даже в чтении духовных книг он должен ограничивать себя, чтобы не отнять времени и сил у лучшего - у молитвы и нечаянно не развить в себе духовного сластолюбия и тщеславия. Простое чтение духовных книг без руководства ими в повседневной жизни является подделкой духовности, ложью, тем неправедным богатством, от которого и должен отречься нищий духом. Духовные знания, не добытые трудами и кровью и не претворенные в жизнь, делают человека фарисеем, который гордится знанием Торы наизусть. У нищего духом даже сама молитва не должна быть многословной. Гораздо больше соответствует его нищете молитва краткая по форме, но продолжительная по времени. Нищему не подобает красочно и поэтически описывать свою нищету или разыгрывать драму перед публикой, ему достаточно одного слова "помогите!". Настоящая нищета, будь то духовная или телесная, немногословна. И потому всё учение об Иисусовой молитве и о борьбе с помыслами, которое оставили нам святые отцы, по сути своей является раскрытием и исполнением все той же первой заповеди - блаженны нищие духом.
В настоящее время некоторые церковные писатели пытаются пойти дальше святых отцов и "усовершенствовать" технику Иисусовой молитвы. Примером этого является обширная статья "О молитве" митрополита Антония (Блума). Здесь поставлены в один ряд преподобный Серафим Саровский, Франциск Ассизский, Оптинские старцы и др. Автор хочет синтетически рассмотреть их опыт и незаметно сходит с пути, проложенного святыми отцами. Митрополит Антоний пишет о том, что после произнесения Иисусовой молитвы надо не спешить с ее повторением, а прислушаться к своей душе в молчании и постараться в этой паузе услышать ответ от Бога. По мысли митрополита Антония, мы говорим с Богом, но не слушаем Его, поэтому похожи на собеседника, который внимает только своим собственным словам. Этой своей мысли митрополит придает первостепенное значение и сообщает, что многие из его паствы, кому прежде Иисусова молитва не давалась, после принятия его методики почувствовали оживление молитвы и интерес к ней. "Раньше я в молитве только говорила, а теперь слушаю Бога", - с благодарностью сообщила митрополиту одна из его духовных дочерей. Что же происходит в таком реформированном варианте молитвы? - Соединение и чередование молитвы с медитацией. Пауза молчания - это медитативное созерцание своего собственного подсознания; при этом рождающиеся в нем субъективные переживания и смутные представления воспринимаются как ответ Бога. Само ожидание Божественного ответа не лишено гордыни: человек считает, что у него "созданы" внутренние условия для того, чтобы голос Божий зазвучал в его душе, он поступает так, как будто берет телефонную трубку, говорит "алло" и слушает ответ с другого конца провода. Здесь происходит потеря самого главного для молитвы - чувства своего недостоинства и греховности. Переживания неочищенной страстной души становятся предметом молчаливого созерцания; они культивируются, то есть искусственно возбуждаются вниманием и интересом к ним. Этот западный пиетизм в лучшем случае делает человека гурманом молитвы, а в худшем - приводит к прелести.
Восхищение ума к Богу у православных подвижников происходило неожиданно для них, а не по методу и плану, происходило зачастую именно тогда, когда они считали себя недостойными воззреть на высоту небесную, и лишь взывали из глубины сердца: "Господи, помилуй мя, падшего", когда они молились только об одном - о прощении своих грехов. Человек, обращающийся в молитве к Богу, никогда не остается без ответа, но этот ответ - помощь Божия в его жизни, особенно в его духовной борьбе. Иногда человеку кажется, что его молитва не услышана, но она исполняется не так, как хочет слепой и страстный человек, а по воле Божией, премудрой и благой.
Слышать или видеть Бога в своем сердце, вызывая Его молитвой, как бы заклинанием, или представлять Бога, действующим в нашем сердце, силой своего разгоряченного воображения - это значит в самом же начале извратить путь к богообщению. Бог по Своей любви не может явиться душе человека гордого и страстного, так как это было бы злом, потому что укрепило бы такого человека в самомнении, а значит - в обольщении.
Но митрополит захотел синтезировать опыт восточных исихастов и западных визионеров-пиетистов, захотел как бы объединить восточных и западных монахов в один монастырь и в результате создал свою особую "мистику". В такой методике трудно понять, что является паузой: молчание между молитвой или слова молитвы между молчаливым прислушиванием к своей душе в ожидании "ответа от Бога".
Всякий синтез истины и лжи превращается в правдоподобную ложь. Ошибка в области мистики разрушительно проявилась и в области догматики. Поэтому, отвечая на вопросы студентов Московской Духовной Академии, митрополит признался, что он верит в спасение людей вне христианской веры по их личным нравственным достоинствам.
Нищий духом не программирует в своей молитве встреч с Божеством, озарений и откровений. Он изумляется одному - милосердию Божию к нему, последнему грешнику."
http://www.ubrus.org/library-by-authors/?alpha_id=2&page=9

Добавлено (01.05.2011, 19:55)
---------------------------------------------
Дело в том, что Иисусова молитва помогает нам добраться до нашего собственного сердца. У Иисусовой молитвы, посто¬янно повторяемой, есть еще другое значение: она предохраня¬ет ум от помыслов. А если бы Вы даже смогли сказать от серд¬ца молитву, то потом чем был бы заполнен Ваш ум?
У меня есть благословение от духовного отца на Иисусову молитву. Хотя в основном молюсь, так сказать, автоматически, думая о постороннем, но тем не менее молитва помогает (мне так кажется). Вообще очень час¬то во время каждодневной молитвы думаю о посторон¬нем. Стоит ли продолжать молиться «автоматически»?
Молитву ни в каком случае оставлять не следует.
Мне посоветовали, чтобы избежать конфликта с кем-либо, читать Иисусову молитву со словами: «Помилуй нас грешных» (то есть меня и того, с кем конфликт назревает). Допустимо ли это?
По временам можно читать Иисусову молитву, вставляя слово: «нас»,- но не постоянно, так как мы должны придер¬живаться формы, данной нам святыми отцами и вошедшей в церковное Предание.
Прошу поподробнее разъяснить значение фразы: «Иисусова молитва, соединенная с посильным молчанием, откроет Вам содержание Вашего сердца.
Мой духовный отец категорически утверждал, что нельзя оторвать молитву от жизни и рассматривать молитву и еван¬гельские заповеди в отрыве друг от друга. Иисусова молитва является сокращением всего Евангелия, поэтому посильное исполнение евангельского учения - необходимое условие для молитвы, образно говоря, это русло, по которому течет молит¬ва. Но исполнение заповеди невозможно без помощи Божией, а мы испрашиваем ее в молитве. Поэтому молитва и жизнь представляют собой единое целое.
Прочитал, что нужно молиться Иисусовой молитвой во время богослужения. Ответьте, пожалуйста, ес¬ли можно, подробнее.
Святой Серафим Саровский советовал во время богослу¬жения читать Иисусову молитву тогда, когда на клиросе чи¬тают невнятно и человек не может соединить своего ума со словами богослужебных молитв. Тогда он может читать Ии¬сусову молитву, которая является основой всех молитв. Если же у человека притупляется внимание к Иисусовой молитве, то святой Серафим советовал некоторое время смотреть на горящую свечу. Можно также заниматься Иисусовой молит¬вой во время богослужения, когда она сама идет в сердце.
У меня вопрос о молитве. Очень хочется научиться молиться внимательно. Но я ловлю себя на том, что когда стараюсь читать про себя Иисусову молитву, то, даже если уста мои и сомкнуты, языком я все равно ее проговариваю. Также и с другими молитвами. Мне как-то так легче и проще читать молитву, когда я прогова¬риваю ее внутри (и язык при этом двигается). А когда я пытаюсь молиться только «в уме», то мне гораздо тяже¬лее сосредоточиться на словах молитвы (хотя и в пер¬вом случае тоже непросто), мысль часто теряется, или «вязнет», или уходит куда-то «в сторону», и очень бы¬вает трудно сосредоточиться и собрать свою мысль. И ещё получается почему-то очень медленно, пока я умом проговорю каждое слово. Как правильно молиться? Может быть, внешние признаки (говорю я про себя мо¬литву языком или нет) - это не главное, а главное вникать в смысл произносимого? И все-таки, как пра¬вильно молиться и к чему стремиться: стараться учить-ся произносить молитву умом или молено молиться как удобнее? И еще: когда я что-то делаю и пытаюсь мо¬литься, то Иисусова молитва для меня кажется такой длинной, и мне трудно произносить ее всю, не теряя ни¬ти смысла, чаще произношу ее просто «заученно», ду-мая порою о другом. Чувствую, что произношу ее как попугай, и только устает ум, и смысла никакого в этом, видимо, нет. Можно ли в таких случаях произносить много раз просто «Господи, помилуй»?
Вы читаете Иисусову молитву правильно. Ощущение дви¬жения языка и губ старцы (схиархимандрит Серафим [Романцов]) считали положительным фактором, способствующим выработке правильного ритма молитвы, особенно в начале. Главное в молитве - соединять ум со словами молитвы, а ког¬да он уклоняется в сторону, то возвращать его. Молиться умом - это вовсе не значит держать молитву в голове. При работе можно произносить «Господи, помилуй» или читать Молитву мытаря или Иисусову молитву, сокращенную до пяти слов,- как Вам удобнее и легче. Старцы говорили, что со временем молитва перейдет от губ и языка к нижней части гортани, а за¬тем - к сердцу, но это должно произойти как бы само собой. Когда молитва постепенно очистит сердце, то ум сам соеди¬нится с ним. Иисусова молитва представляет собой сокращен¬ное Евангелие и требует от человека посильного исполнения евангельских заповедей в своей жизни. Желаю, чтобы Иисусо¬ва молитва, как духовный свет, озаряла Ваш земной путь!
Раньше молился, не вникая в смысл. Сейчас переучи¬ваюсь молиться внимательно. Вы говорите: «Ощущение движения языка и губ старцы... считали поло¬жительным фактором, способствующим выработке правильного ритма молитвы». Я же, когда даже медлен¬но, ритмично произносил слова молитвы, иногда терял смысл фразы, и он не доходил до ума. Вместо этого, сей час медленно читаю каждую фразу, стараясь следить за движением губ, затем, во время паузы, мысленно повто¬ряю ее и так далее. То есть не вырабатывается ритмич¬ное произношение слов молитвы. Прошу Вашего совета.
Святой Иоанн Лествичник считает первым условием молитвы соединение ума со словами молитвы. Без внимания мо¬литва превращается в мертвые для души слова. Поэтому про¬должайте молиться так, как Вы молитесь. Что касается движения губ, сочетания с дыханием и так далее, то это техни¬ческие приемы, способствующие тому, чтобы сама молитва стала привычным деланием для человека, но они не обязатель¬ны. Во всяком случае, старцы советуют по временам говорить Иисусову молитву вслух.
Сколько раз в день должен творить Иисусову молит¬ву православный христианин?
Апостол Павел пишет: Всегда молитесь (1 Фес.5,17). Иисусова молитва - это путь к беспрерывной молитве. Одна¬ко здесь нужна последовательность и постепенность. Можно начать со ста молитв утром и ста молитв вечером, а в течение дня молиться сколько придется, а затем постепенно увеличи¬вать число молитв. Еще лучше, если Ваш духовный отец даст Вам молитвенное правило, так как все, что мы делаем по бла¬гословению, более угодно Богу, чем наши собственные реше¬ния, только надо, чтобы духовный отец сам занимался Иису¬совой молитвой.
Я полгода назад, по благословению священника, стал читать Иисусову молитву в уме, 200 раз перед ве¬черним правилом и 100 раз после утреннего. В принци¬пе мне не трудно сосредотачиваться на словах молитвы и не допускать рассеяния в помыслах. Но батюшка по¬советовал мне сосредотачивать ум в сердце. И вот тут проблема: если я сосредотачиваюсь в сердце, то тогда не могу сосредоточиться на словах молитвы. К тому же, например, святой Игнатий Брянчанинов не советует са¬мому стремиться в сердце, а ждать Божиего дара, а вот святой Феофан Затворник, наоборот, советует побыст¬рее миновать устную и умную молитву и прийти к сер¬дечной. Как правильно продолжать молиться: в уме или стараться свести ум в сердце?
У святого Феофана опыт затворника и безмолвника, при котором ум во время молитвы сам собой соединяется с серд¬цем. Но мы живем в миру, наш ум загружен информацией, он как бы растолстел от нее и не может пройти сквозь узкую дверь сердца. Поэтому нам безопаснее руководствоваться советами святого Игнатия Брянчанинова, который снизо¬шел к нашим немощам, поставил себя на наше место, почув¬ствовал нашу оторванность от духовной жизни и написал для нашего времени свои книги, где он советует от внешне¬го постепенно идти к внутреннему. Советую Вам также про¬читать главу о молитве в книге святого Иоанна Лествичника «Лествица».
Люблю Бога больше умом, чем сердцем, чувствую и понимаю ущербность этого. Что делать?
Занимайтесь Иисусовой молитвой; поступайте с людьми так, как если бы любили Бога сердцем, и Господь за труды даст Вам любовь.
Прочитал Вашу беседу, состоявшуюся в Сестричестве во имя святителя Игнатия Ставропольского. По поводу внутренней сердечной Иисусовой молитвы Вы говорите: «Если монахи и миряне будут считать Иису¬сову молитву главным деланием своей жизни, я наде-юсь, что тогда совершится чудо Божие», - следователь¬но, как я понял, творить эту молитву нужно как монахам, так и мирянам. В то же время Вы предупреж¬даете; «Но для молитвы необходимо послушание» (ина¬че новоначальный может повредиться). Послушание для монаха понятно - это подчинение своей воли воле духовного наставника. Относительно мирянина (право¬славного, живущего церковной жизнью) непонятно: в чем должно выражаться послушание, если нет духовного наставника и если его в принципе никак не найти? Можно ли пытаться творить непрестанную сердечную Иисусову молитву такому мирянину?
Монаху и мирянину необходимо творить Иисусову молитву- Но без послушания духовному отцу молитва не дости¬гнет той сердечной глубины, которая открывается послушни¬ку как дар Божий за послушание. Если нет духовного отца, то надо руководствоваться духовной литературой и стараться жить по евангельским заповедям. Но степень Иисусовой мо¬литвы все равно будет иная, чем у тех, кто отсекает свою волю и этим смиряет свой дух.
Недавно прочитал книгу «Посмертные вещания Нила Мироточивого». Святой Нил говорит, что правиль¬нее произносить Иисусову молитву так: «Господи Иисусе Христе, Сыне Слове Божий, Богородицы ради, помилуй мя»,- далее он говорит, что в будущем христиане выки¬нут из молитвы слово: «Слове»,- потом «Богородицы ради», потом «Христе» и так далее. Митрополит Анто¬ний Сурожский в беседах говорит, что молитву Иисусову нужно читать так, как в данный момент настроен у тебя дух. Можно прочитать: «Господи Иисусе, помилуй мя» - или «Господи Иисусе Христе, Богородицы ради, поми¬луй мя грешнаго» - и так далее, добавляя или отнимая части молитвы, конечно же, оставляя неприкосновен-ным главное. То есть молитву творить по духу, а не по форме. Хотелось бы узнать Ваше мнение по этому поводу.
Книга «Посмертные вещания Нила Мироточивого» в свое время вызвала много споров, и ее подлинность отвергается большинством афонских монахов, тем более что она заключает в себе ряд исторических искажений. По отношению к святооте¬ческой литературе она является как бы апокрифом. «Сыне Бо¬жий» и «Слове Божий» являются синонимами и у святых отцов как дополнение друг к другу не употребляются. Нельзя ориентироваться на спорный или сомнительный источник. Со¬кращать или видоизменять Иисусову молитву можно только в редких случаях, так как четкая формула молитвы способствует ее постоянному повторению и припоминанию, а разнообразие слов похоже на частую пересадку растения, при котором оно не может пустить глубокие корни. Святой Григорий Синаит, сни¬сходя к немощи новоначальных, допускал разделение Иисусо¬вой молитвы на две отдельные молитвы, но на определенное время, а затем благословлял переходить к полной молитве из восьми слов.
Мысленно при каждом произнесении Иисусовой мо¬литвы накладываю на себя крестное знамение. Об¬ратил внимание, когда уже немного привык к этому. А при ходьбе молитва иногда непроизвольно «поется». Не вредно ли это? Может быть, пока не закрепилось, надо убрать эти привычки?
Существует практика мысленного наложения на себя кре¬стного знамения при каждом произнесении молитвы, в част¬ности в румынских монастырях, но она не имеет под собой свидетельства древности. При мысленном наложении крест¬ного знамения ум не может находиться в сердце и пребывать в словах молитвы. Здесь происходит как бы одновременно два действия, но такой образ молитвы иногда оказывается дей¬ственным во время сильных внутренних искушений. Если пе¬ние Иисусовой молитвы появится само собой, то не прерывай¬те ее, а смотрите как на отдых ума".
Архим Рафаил К.

Добавлено (01.05.2011, 19:56)
---------------------------------------------
О ЧЕТКАХ
"Хочу к домашнему правилу прибавить Иисусову молитву по четкам, но не знаю, как определиться с количеством молитв. С пятисотницей сразу не справ¬люсь. Могу ли просить Бас благословить мне какое-то определенное количество молитв и «структуру» привила (то есть когда и сколько делать поклонов, как и в каком количестве добавлять прошения к Богородице и Ангелу Хранителю).
Начните с малого. Две четки (сотницы) Иисусовых мо¬литв, одну четку Божией Матери, полчеток Ангелу Храните и полчеток святому, празднуемому в этот день. Если есть время, то прочитайте еще полчеток святой, имя которой носите, а полчеток всем святым. Старайтесь день наполнить Иисусовой молитвой. Когда Вы увидите, что правило легко дается Вам то можете понемногу прибавлять Иисусовых молитв. Если позволяет Ваше здоровье, то кладите от 20 до 30 земных поклонов, а если это трудно, то замените поясными (за один земной - два поясных).
Благодарю Вас за данную мне «структуру» келей¬ной молитвы по четкам. Начала - и сразу же воз¬никли вопросы. Г. Каждые 10 узелков на четках разде¬лены чем-то вроде бусинок или узелками более крупной вязки. Что следует делать на этих «бусинках» (простите, не знаю, как правильно выразиться) - про¬износить то же прошение, каким сейчас молишься, или какую-то иную молитву или вовсе пропустить, пользуясь только как ориентиром для счета? Если нужно в этот момент произносить иную молитву, то какую для сотниц Иисусовой молитвы, прошений к Богородице, к Ангелу Хранителю и святому (святым)? Кисточка на четках имеет символическое или практи¬ческое значение? 2. В начале сотницы кладутся покло¬ны - значит, молитва произносится одновременно с крестным знамением. А когда без поклона - нужно ли осенять себя крестным знамением? 3. Какой рукой перебирать четки, имеет ли значение?
1. По Вашей просьбе я прислал Вам ориентировочное правило, но иногда можно, прислушиваясь к голосу своего сердца, изменять его, то есть останавливаться на такой молитве, с ко¬торой Вы не хотите расставаться. Что касается «бусинок» на четках, то они даны для удобства отсчета молитвы так же, как Кисточка на четках. 2. Крестное знамение полагается одновре¬менно с молитвой, а затем кладется поклон. Полагать на себя крестное знамение не воспрещается в любое время. 3. Значения не имеет, но обычно четки держат в левой руке, чтобы правая была свободна для крестного знамени.
Этим летом я ездила в паломничество в Дивеево к мощам святого Серафима Саровского и купила там четки (30 маленьких узелков и 3 больших, дере¬вянные). Правильно ли я поступила, купив их, там как мне сказали, что четки должен благословить ду¬ховный отец? Но я Вам уже писала, что у меня нет ду¬ховника, а эти четки мне очень дороги, так как при¬ложены к мощам святого Серафима Саровского, и я читала по ним «Богородице Дево», когда находилась в монастыре у батюшки Серафима. И как мне пра¬вильно молиться по этим четкам, если я имею на это право?
1. Молитесь по четкам во славу Божию, как по благослове¬нию святого Серафима Саровского. 2. Читайте Иисусову мо¬литву, а на трех больших узелках «Отче наш» или «Богоро¬дице Дево».
Может ли мирянин использовать четки для чтения Иисусовой молитвы, ведь они по уставу положены монахам?
Употребление мирянами четок в старое время было повсе¬местным (см. «Домострой»). Иисусова молитва заповедана всем христианам, а не только одним монахам".
Ахим. Рафаил

Добавлено (13.06.2011, 22:18)
---------------------------------------------
Святитель Игнатий (Брянчанинов)
О молитве Иисусовой
Отдел III.
О упражнении молитвою Иисусовою
"Ученик. Изложи правильный способ упражнения молитвою Иисусовою.

Старец. Правильное упражнение молитвою Иисусовою вытекает само собою из правильных понятий о Боге, о всесвятом имени Го́спода Иисуса и об отношении человека к Богу.

Бог есть существо неограниченно великое, всесовершенное, Создатель и Воссоздатель человеков, полновластный Владыка над человеками, над Ангелами, над демонами, над всею тварью видимою и невидимою. Это понятие о Боге научает нас, что мы должны предстоять пред Богом молитвою в глубочайшем благоговении, в величайшем страхе и трепете, устремя к Нему всё внимание наше, сосредоточивая во внимании все силы ума, се́рдца, души́, отвергая рассеянность и мечтательность, как нарушение внимания и благоговения, как нарушение правильности в предстоянии Богу, правильности, настоятельно требуемой величием Бога (Ин. 4:23; Ин. 4:24; Мф. 22:37; Мк. 12:29; Мк. 12:30; Лк. 10:27). Прекрасно сказал Исаак Сирский: «Когда припадаешь пред Богом в молитве, будь в помысле твоем как муравей, как земные гады, как червячок, как лепечущее дитя. Не скажи пред Ним чего-нибудь разумного; младенческим образом мыслей приблизься к Богу»1. Стяжавшие истинную молитву ощущают неизреченную нищету духа, когда предстоят пред Богом, славословя Его, исповедуясь Ему, повергая пред ним прошения свои. Они чувствуют себя как бы уничтожившимися, как бы несуществующими. Это естественно! Когда молящийся ощутит обильно присутствие Божие, присутствие Са́мо-Жизни, Жизни необъятной и непостижимой, тогда его собственная жизнь представляется ему мельчайшей каплею, сравниваемой с беспредельным океаном. В такое состояние пришел праведный многострадальный Иов, достигши высшего духовного преуспеяния. Он почувствовал себя истаявшим (Иов 42:6), как тает и исчезает снег, когда упадут на него лучи палящего солнца.

Имя Го́спода нашего Иисуса Христа — Божественно; сила и действие этого имени — Божественны; они — всемогущи и спасительны; они — превыше нашего понятия, недоступны для него. С верою, упованием, усердием, соединенными с великим благоговением и страхом, будем совершать великое дело Божие, преподанное Богом: будем упражняться в молитве именем Го́спода нашего Иисуса Христа. «Непрестанное призывание имени Божия, — говорит Великий Варсонофий, — есть врачевание, убивающее не только страсти, но и самое действие их. Как врач прилагает лекарственные средства или пластыри на рану страждущего, и они действуют, при чём больной и не знает, ка̀к это делается: так точно и имя Божие, будучи призываемо, убивает все страсти, хотя мы и не знаем, ка̀к это совершается»2.

Наше обычное состояние, состояние всего человечества, есть состояние падения, прелести, погибели. Сознавая и, по мере сознания, ощущая это состояние, будем молитвенно вопить из него, вопить в сокрушении духа, вопить с плачем и стенаниями, вопить о помиловании. Отречемся от всякого наслаждения духовного, от всех высоких молитвенных состояний, как недостойные их и не способные к ним. Нет возможности воспеть песнь Господню на земли́ чужде́й — в сердце, обладаемом страстями, если ж услышим приглашение воспеть ее, то да знаем наверно, что приглашение это делается пленившими нас. На реках Вавилонских можно и до́лжно только плакать (Пс. 136:4; Пс. 136:3; Пс. 136:1).

Таково общее наставление для упражнения молитвою Иисусовою, извлеченное из Священного Писания и писаний святых Отцов, из весьма немногих бесед с истинными молитвенниками. Из частных наставлений, преимущественно для новоначальных, признаю́ полезным упомянуть нижеследующие:

Святой Иоанн Лествичник советует заключать ум в слова́ молитвы и, сколько бы раз он ни устранился из слов, опять вводить его3. Этот механизм особенно полезен и особенно удобен. Когда ум будет таким образом во внимании, тогда и сердце вступит в сочувствие уму умилением, — молитва будет совершаться совокупно умом и сердцем. Слова́ молитвы до́лжно произносить очень неспешно, даже протяжно, чтоб ум имел возможность заключаться в слова́. Утешая и наставляя общежительных иноков, занимающихся монастырскими послушаниями, ободряя их к усердию и тщаливости в молитвенном подвиге, Лествичник говорит: «От монахов, занимающихся послушаниями, Бог не требует молитвы, вполне чистой от развлечения. Не унывай, будучи окрадываем рассеянностью! Благодушествуй и постоянно понуждай ум твой возвращаться к себе. Совершенная свобода от рассеянности — принадлежность Ангелов»4. «Порабощенные страстям! Будем молиться Господу постоянно, неотступно: потому что все бесстрастные перешли» такою молитвою «к состоянию бесстрастия из состояния страстного. Если ты неослабно будешь приобучать ум твой, чтоб он никуда не удалялся» из слов молитвы, «то он и во время трапезования твоего будет при тебе. Если же попущено ему тобою невозбранное скитание повсюду, то он не возможет никогда пребывать у тебя. Великий делатель великой и совершенной молитвы сказал: хощу́ пять словес умом моим глаголати, нежели тмы словес язы́ком (1Кор. 14:19). Такая молитва» — благодатная молитва ума в сердце, чуждая парения — «не свойственна младенцам: и потому мы, как младенцы, заботясь о качестве молитвы» — о внимании при посредстве заключения ума в слова́ — «будем молиться очень много. Количество служит причиною качества. Господь дает чистую молитву тому́, кто молится безленостно, много и постоянно своею оскверняемою развлечением молитвою»5. Новоначальные иноки нуждаются в продолжительном вре́мени для обучения молитве. Невозможно, вскоре по вступлении в монастырь или по вступлении в подвиг, достичь этой верховной добродетели. Нужны и время, и постепенность в подвиге, чтоб подвижник созрел для молитвы во всех отношениях. Как цвет и плод произрастают на стебле или древе, которые сами прежде должны быть посеяны и вырасти: так и молитва произрастает на других добродетелях, иначе не может явиться, как на них. Не скоро инок справится с умом своим: он не скоро приучит ум свой пребывать в словах молитвы, как бы в заключении и затворе. Отвлекаемый усвоившимися ему пристрастиями, впечатлениями, воспоминаниями, попечениями, ум новоначального непрестанно расторгает спасительные для него узы, оставляет тесный путь, уносится на широкий: любит он странствовать свободно в поднебесной, в стране обольщений, с ду́хами, низверженными с неба, — странствовать без цели, безрассудно, зловредно для себя. Страсти — эти нравственные недуги человека — служат основною причиною развлечения при молитве. Соответственно ослаблению страстей уменьшается развлечение. Страсти обуздываются и умерщвляются мало-помалу истинным послушанием и истекающими из истинного послушания самоотвержением и смирением. Послушание, самоотвержение и смирение суть те добродетели, на которых зиждется преуспеяние в молитве. Непари́тельность, доступная человеку, даруется Богом в свое время такому подвижнику молитвы, который постоянством и усердием в подвиге докажет искренность своего желания стяжать молитву.

Священноинок Дорофей6, наш соотечественник, великий наставник духовному подвигу, подходящий этим достоинством своим к святому Исааку Сирскому, советует приобучающемуся к молитве Иисусовой сперва произносить ее гласно. Он говорит, что гласная молитва сама собою переходит в умную7. «От молитвы гласной многой, — говорит священноинок, — истекает молитва умная, а от умной молитвы является молитва сердечная. Произносить молитву Иисусову до́лжно не громким голосом, но тихо, вслух себе одному»8. При особенном действии рассеянности, печали, уныния, лености очень полезно совершать молитву Иисусову гласно: на гласную молитву Иисусову душа́ мало-помалу возбуждается от тяжкого нравственного сна, в который обычно ввергают ее печаль и уныние. Очень полезно совершать молитву Иисусову гласно при усиленном нашествии помыслов и мечтаний плотского вожделения и гнева, когда от действия их разгорячится и закипит кровь, отымутся мир и тишина у се́рдца, когда ум поколеблется, ослабеет, как бы ниспровергнется и свяжется множеством непотребных помыслов и мечтаний: воздушные князи злобы, присутствие которых не обличается телесными очами, но познае́тся душою по производимому ими действию на нее, услышав грозное для них имя Го́спода Иисуса, придут в недоумение и замешательство, устрашатся, не замедлят отступить от души́. Способ, предлагаемый священноиноком, очень прост и удобен. Его надо соединять с механизмом святого Иоанна Лествичника, то есть произносить молитву Иисусову гласно, вслух себе одному, не спеша и заключая ум в слова́ молитвы: заключение ума в слова́ молитвы завещавается самим священноиноком. "

Добавлено (13.06.2011, 22:19)
---------------------------------------------
"Механизм святого Иоанна Лествичника необходимо соблюдать и при способе, который изложен преподобным Нилом Сорским во 2-м Слове его Предания или Устава Скитского. Преподобный Нил заимствовал способ свой у греческих Отцов, Симеона Нового Богослова и Григория Синаита, и несколько упростил. Святой Нил говорит: «Сказанному этими святыми о удерживании дыхания, то есть чтоб не часто дышать, и опыт вскоре научит, что это очень полезно к собранию ума». Некоторые, не поняв этого механизма, придают ему излишнее значение, непомерно удерживают дыхание, и тем повреждают легкие, вместе причиняя вред душе́ усвоением ей понятия неправильного. Все разгоряченные и излишне напряженные действия служат препятствием к преуспеянию в молитве, развивающейся единственно на лоне мирного, тихого, благоговейного настроения по душе́ и телу. «Всё неумеренное — от демонов», — говорил Пимен Великий10.

Начинающему обучаться молитве Иисусовой очень вспомоществует к обучению ей ежедневное келейное правило из известного числа́ земных и поясных поклонов, соответственно силам. Полагаются поклоны неспешно, с чувством покаяния, и при каждом поклоне произносится молитва Иисусова. Образец этого моления можно видеть в «Слове о вере» преподобного Симеона Нового Богослова11. Описывая ежедневный вечерний молитвенный подвиг блаженного юноши Георгия, святой Симеон говорит: «Он помышлял, что предстоит Самому́ Господу и припадает к пречистым ногам Его; он молил Го́спода со слезами, чтоб Господь умилосердился над ним. Молясь, он стоял неподвижно, подобно некоему столбу, не дозволяя себе никакого движения ни ногами, ни другою какою частью те́ла, не дозволяя очам любопытно обращаться на сто́роны: он стоял с великим страхом и трепетом, не допуская себе дремания, уныния и лености». Число поклонов на первый раз может быть ограничено двенадцатью. Соображаясь с силами, с удобством, доставляемым обстоятельствами, это число может постоянно возрастать. При умножении числа́ поклонов до́лжно строго наблюдать, чтоб качество молитвенного подвига сохранилось, чтоб нам не увлечься к бесплодному, вредному количеству, по причине плотского разгорячения. От поклонов тело согревается, несколько утомляется: такое состояние те́ла содействует вниманию и умилению. Остережемся, остережемся, чтоб это состояние не перешло в плотское разгорячение, чуждое духовных ощущений, развивающее ощущение естества падшего. Количество, столько полезное при правильности настроения и цели может быть очень вредным, когда оно приводит к плотскому разгорячению. Плотское разгорячение познае́тся по плодам своим; ими оно отличается от духовной теплоты. Плоды плотского разгорячения — самомнение, самонадеянность, высокоумие, превозношение, иначе гордость в различных видах ее, к которым удобно прививается прелесть. Плоды духовной теплоты — покаяние, смирение, плач, слёзы. Правило с поклонами всего удобнее совершать, отходя ко сну: в это время, по окончании дневных попечений, можно совершать правило продолжительнее и сосредоточеннее. Но и утром, и среди дня полезно, особенно юным, полагать умеренное количество поклонов, — поклонов 12 и до 20-ти. Этими поклонами поддерживается молитвенное настроение и распятие плоти, поддерживается и усиливается усердие к молитвенному подвигу.

Предложенных мною советов, полагаю, достаточно для новоначального, желающего обучиться молитве Иисусовой: «молитва, — сказал преподобный Мелетий Исповедник, — учи́теля не требует, но тщания, но рачения и особенного усердия, — и бывает учителем ее Бог»12. Святые Отцы, написав много сочинений о молитве, чтоб доставить делателю правильное понятие о ней и верное руководство к упражнению ею, предлагают и поощряют вступить в самый подвиг для получения существенного познания, без которого учение словом, хотя и извлеченное из опытов, мертво, темно, непонятно, как нуждающееся в объяснении и оживлении опытами. Наоборот: тщательно занимающийся молитвою и уже́ преуспевший в ней должен часто обращаться к писаниям святых Отцов о молитве, ими поверять и направлять себя, помня, что и великий Павел, хотя имел благовестию своему превысшее всех свидетельств свидетельство Духа, но ходил в Иерусалим и предложил бывшим там апостолам благовестие, возвещенное им между язычниками, на рассмотрение, — да не ка́ко вотще теку́, или́ текох (Гал. 2:2), — говорит он. "