Познание основ православной веры

Духовный отец, или старец - это человек, который знает, как Сам Господь, твой внутренний мир и управляет, ведет тебя ко спасению. Святители Феофан Затворник, Игнатий Брянчанинов говорили, как тяжело было еще в их время найти духовного отца, а в наши дни, по слову святителя Игнатия, мы руководствуемся в основном святоотеческими книгами. Но духовного наставника должен иметь каждый хрис тианин.

ХХ век - это век богоборческий, век, который уничтожил, казалось бы, и духовническую плеяду, и преемственность священническую. На самом же деле, в этих неимоверно тяжелых условиях Господь давал Церкви старцев-утешителей. Пройдя через тюрьмы, лишения, гонения, внешние и внутренние пытки, они настолько возлюбили Господа, что в каждом человеке видели образ Божий. Чем грешнее человек приходил, тем любвеобильней они встречали его и давали ему возможность через свой жизненный пример вкусить сладость жизни в Боге. Это в настоящее время старцы строгие, а «младостарцы» вообще жестокие, а тогда они показывали всему миру прежде всего, что такое есть любовь Божественная, всеобъемлющая.

С детства я воспитывался в Псково-Печер ском монастыре, который никогда не закрывался, даже в лютые безбожные годы. И там в то время сохранилась преемственность духовничества - в истинном смысле, когда старец, по слову Господа, знает своих чад, и чада знают его. В годы хрущевских гонений, когда после небольшой послевоенной оттепели вновь началось закрытие храмов, Псково-Печерский монастырь стал прибежищем духоносных отцов. Сюда пришел с Кавказских гор схиархимандрит Пимен (Гавриленко), который много пострадал, прошел через тюрьмы. Сюда был сослан, перемещен из Троице-Сергиевой Лавры и мой духовник - схиигумен Савва (Остапенко).

Впервые я попал в Печоры семилетним мальчиком, с паломнической поездкой. Тогда и состоялась эта впечатляющая встреча. Отец Савва шел после службы в окружении толпы, быстро отвечал на вопросы, со всех сторон кричали:

- Батюшка, помолись.

А перед нами остановился. Подходит и говорит:

- Благослови.

Мы испугались - как это, и что отвечать. А он добавил:

- Зайдете ко мне, после обеда.

Нас пригласили на братскую трапезу, после зашли к нему в келью, потом пошли на монастырскую «горку», и там была первая духовная беседа, еще тогда совсем детская. Первые мои вопросы были - обыденные такие, можно сказать, наивные, но в то время они были для меня актуальны, надо было как-то их решить. Получил благословение вместо десяти дней пробыть все лето, на Успении побыть. Жили мы тогда на чердаке, у матери Александры, спали там рядами, от пятидесяти до ста человек детей одних, с мышами и крысами. И не было для нас ничего слаще, чем святая вода и монастырский хлеб. И с того времени на протяжении многих лет, то есть включительно до десятого класса, я приезжал в монастырь на все каникулы.

Что дал мне духовник? - А то, что я имею. Он знал, что путь мой - крестоношение в сане епископа, я потом уже осознал это. Мы были маленькими, но он отнюдь не обращался с нами, детски забавляясь и играясь. Хотя при этом вел себя как чадолюбивый отец с детьми.

Он нас настолько по-отечески любил… Ему часто привозили из Москвы что-нибудь: кто-то ананас привезет, другой апельсины, мандарины. В то время только в Москве это все было. И вот он собирает нас и раздает. Но дав этот апельсин, он сразу прежде всего заставлял молиться за того человека, который привез, делать за него поклончики. И всегда говорил, что вот сейчас вы получаете - запомните. Жизнь наступит, сколько вы получили, должны будете в сто раз больше отдать. Словно указывал на нашу будущую стезю.

В отрочестве были такие грехи, которые оставались сокрытыми и забытыми. Дети есть дети, бывает, что-нибудь натворим. И вот идет исповедь, и вдруг старец начинает примеры приводить.

- А вот некоторые думают: это маленький грех. Для маленьких это большой грех.

И так вот обличает, потом уже подходишь и давай в нем каяться. И думаешь: никто ведь об этом не знал. Казалось бы, ну что там может быть в то время - какая-то маленькая шалость. Но духовный отец приучал нас к тому, чтобы каялись не просто «делом, словом, помышлением», но все, что в нашей душе сокрыто, становилось явным. И чтобы ощущали, к чему подходим и как подходим, а не просто подбежали «поисповедоваться». А после исповеди была легкость и осознание того, что «наконец-то свалилось». И вот этот страх ребенка перед духовником, перед священником, он всегда остается. При этом он открывал наши сердца, и мы свободно рассказывали все и не ощущали никакой тяжести.

К труду нас приучал серьезно. Мы сами поражались, сколько физически работали в то время. Начинали утром с полунощницы, потом братский молебен, в восемь часов завтрак. После целый день трудимся, в летний период до десяти вечера, потом после ужина идем на вечернее правило монашеское. В двенадцать ложились, в пять вставали. Что такое пять часов сна - для детей? А Господь так устраивал, что благодать давала силу и крепость. Как мы стремились, стоя утром у двери, получить благословение… И после этого не возникало никаких вопросов. Получил благословение - и с ним приходил такой мир в душу, какая-то теплота, как на крыльях бежишь, выполняешь послушания. Сначала я цветами занимался, затем послали на скотный двор, после него в столярку, слесарку, на кузницу, потом жестянщиком работать, ухаживать за садом монастырским. Основы многих моих внешних знаний были получены там, в монастыре, в детские и юношеские годы.

Я вообще не знал, что такое духовник, что такое духовничество, никогда не задавал ему этих вопросов и не думал, как эти вопросы решить. Мы все время стараемся быть «оформленными» во что-то, в соответствии с нашим образованием. Но те беседы, которые, уже потом, когда я взрослее стал, проходили в его келье, не были ни напыщенными, ни богословскими. Это был разговор отца с сыном. Разрешались недоумения, в первую очередь, касающиеся обычной монастырской жизни, поведения и тех искушений, которые возникали каждый день.

Это поколение, уже ушедшее от нас, имело одно - Христа в своем сердце. И Христос через их уста, через их дела, руки творил то, что в настоящее время дало многим и многим способность и возможность установиться в своей духовной жизни. Псково-Печерская обитель через себя пропустила многих студентов духовных учебных заведений, которые в дальнейшем стали епископами, священниками, монахами. И они в той или иной степени на этих живых примерах научились, как человеку нужно поступать в различных случаях жизни. И что такое вообще духовная жизнь не по наружности, не в каком-то внешнем блеске и красоте, не в какой-то внешней твердости, решимости и жесткости, а в истинном духовном смысле - что Бог есть Любовь, и пребывающий в Боге в Любви пребывает. И не случайно, когда старцев гоняли, притесняли, запрещали им принимать своих духовных чад, люди, невзирая ни на что, толпами шли, ехали к ним - и с Сахалина, и с Дальнего Востока, и из многих других мест.

Каждый из духовников заполнял ту или иную нишу в наставлении православных христиан. Один через свои богословские познания, через знание внутренней духовной жизни окормлял интеллигенцию - врачей, педагогов, ученых. Другой своей любовью и простотой привлекал простолюдинов, третий утешал людей замкнутых, унылых, печальных. Четвертый своей молитвой, даром слез, которым он обладал, покорял тех ожесточенных людей, которые в монахах и в монастыре видели какое-то внешнее затворничество, какую-то строгость, может быть, жестоковыйность и определенные правила и не могли это воспринять. И каждый человек, приходящий в эту обитель, находил себе то, что потребно для его духовной жизни и что необходимо для того, чтобы воспрянуть от внешнего безбожного гонения и осознать, что Господь близ нас есть.

Говорить о сакраментальном - о том, что близко к исповеди,- наверное, еще не пришло время. Осознанно мы начали решать вопросы где-то уже в 16-17 лет, когда я стал понимать, что их надо решать серьезно. Только после того, как уже поступил в монастырь, я почувствовал на себе, что такое невидимая духовная брань, насколько она велика и как враг восстает на молодых послушников. Уже не изнеможение от физического труда, как в детстве, давал нам вкушать Господь, а искушения от плоти, от мира и от диавола. Когда ты просто паломник, мальчик, когда ты только трудишься,- это одна жизнь. И совсем другое - когда ты избрал жизнь со Христом и во Христе. Тогда эта невидимая брань настолько поражает в самую сердцевину, вскрываются все сокровенные страсти - особенно гордыня и уныние,- что давит неимоверно, раздавливает человека. И вот с этим ты приходишь к старцу. Готовишься целый день, думаешь, как же открыть это, а разрешается все за две-три минуты. Он даже не слушает, просто дает ответ, как эту страсть победить, почему это происходит и в чем надо искать первопричину греха. Удивительно, чем бы ни било нас, сердце наше не оставалось во гневе до захода солнца.

Господь готовил нас - не только меня, но и других - на служение священническое, епископское так, чтобы мы опытно, через свою жизнь познали, что такое скорбь, что такое гонение, что такое решение. Схиигумен Савва в последние месяцы жизни очень сильно болел. Ему нужно было все время на свежем воздухе быть. И я каждый день носил «на горку» раскладушку. А там эконом нас гонял, архимандрит Ириней, исполняя чью-то волю, чтобы не появлялся старец там. И вот один раз помалодушничал я, не понес. Через некоторое время прибежал - уже унесли раскладушку. А духовный отец обратился ко мне со словами:

- Дорого яичко к пасхальному дню. Ты,- говорит,- ощутил, как тяжело не исполнить послушание? Не осознал, но еще осознаешь.

И потом целую неделю я ходил с этим камнем. Даже подойти не мог, и он подошел ко мне сам. Спрашивает:

- Помучался? А теперь пойдем на исповедь.

И вот после этого я действительно осознал и насколько тяжело не иметь послушания, всецелой преданности духовнику, и насколько много будет искушений от внешних, и что значит верность тому пути, который ты избираешь.

Впервые я познал, как тяжело быть одному, когда он почил в Бозе. Я тогда еще был студентом, в семинарии учился. До этого душа моя не знала, что такое вопросы неразрешенные. Как под крыльями птицы находился - в тепле, в сумерках, покрытый молитвой. А тут оказался как бы наедине с внешними студенческими знаниями, а в них заключено много проблем, решить которые через книги невозможно. На них может ответить лишь ум духоносный, ясный и чистый, который не заражен этим внешним миром и не живет по его законам. Я приехал на отпевание и почувствовал, как много-много потерял. Но это чувство не поработило меня. Когда я начал входить в пещеры, то увидел, что Господь есть не Бог мертвых, но Бог живых (Мк. 12, 27). И как тогда все решалось - незаметно и просто - так и по настоящий день все решается.

То, что я испытал в общении с духовником, еще до конца не осознано. Некоторые грани стали проясняться после его смерти. Живя в монастыре, мы подозревали, каковы в действительности гонения на старцев - и от внешних, и от внутренних. Видели, как они возвращаются из некоторых мест и потом по целому месяцу не могут выйти из кельи. Когда этих отцов уже не было в живых, наш фельдшер, игумен Феодорит, рассказывал, как они приходили к нему с переломанными пальцами, с тем, что еще дано было претерпеть. В жизни они никому и никогда об этом не говорили. В обитель приезжали тайно и партсекретари, и сотрудники КГБ - те, что являлись их внешними гонителями. И старцы принимали их - ночью, когда никто не видел. С любовью беседовали со всеми, даже с отъявленными злодеями. И люди преображались в обители, становились по-детски обновленными своей душой. Через все это я впервые познал, что такое священническое служение, что такое истинное духовничество, когда духовник несет скорби и болезни от всего, от всех своих духовных чад, а не просто знает меня, по слову Господа. Духовничество - это крестоношение. Это тот подвиг, тот путь, по которому прошел Господь.

Старец Фаддей Витовницкий. Духовные поучения.
http://cerkov.by/file/S-hOxIooCP/faddei-duhpou4en.pdf
Собрание духовных поучений архимандрита Фаддея (Тадея) Витовницкого, сербского старца и духовника, почившего в 2003 году.

К архимандриту Фаддею приезжали люди со всего мiра, чтобы услышать его поучения, получить ответы на волнующие вопросы, испросить его святых молитв... ведь многие знали доподлинно, что старец почтен от Бога многими благодатными дарами - прозорливости, исцелений, а самое главное - смирения и подлинной Христовой любви ко всякому человеку.

Старчество на Руси
Автор: Монахиня Игнатия
http://mirknig.com/knigi/religiya/1181291700-starchestvo-na-rusi.html

Внутренняя жизнь инока всегда была сокровенна для всех, его окружающих, по слову апостола Павла: Имуще живот ваш сокровен со Христом в Бозе (Кол. 3: 3). Подобно и преп. Исаак Сирин пишет: «Буди спрятан от всех«. Вследствие этого иноки-подвижники сохраняют свое сердце, как Святая Святых, неприступно и сокровенно для окружающих их, хотя и близких и духовно расположенных к ним людей. Только перед смертью бывает то, что поведает иногда подвижник свое внутреннее состояние близкому по духу кому-либо из братии.

Мирною кончиною отошел от нас ко Господу 17 августа 1912 года старец-подвижник схимонах о. Онуфрий. Прожил он на свете 81 год, из них 49 лет провел в монашестве. Последние годы своей жизни прожил он в скиту Всех Святых, где и погребен за алтарем скитского храма. Старец о. Онуфрий был инок примерной жизни, сияющий многими добродетелями: нестяжательностью, молчанием, воздержанием, трудолюбием, любовью к молитве церковной и келейной, он был кроткий, смиренный, незлобивый и т. п. Последние годы он был болен, но покорно и благодушно переносил свою тяжелую болезнь. Многие уважали его за его святую жизнь, и иной раз, навещая его болящего, пробовали узнать его внутреннее делание, расспрашивая, как у него идет молитва, но он всегда уклонялся и никого не впускал в свое сердце, никому не доверяя свое сокровище, только уже накануне своей смерти, сидя на своем убогом ложе, с радостной и любовной улыбкой поведал он близкому себе по духу иноку свою жизнь и как он приобрел себе непрестанную молитву.

«Я был в миру господским человеком и сильно от самой юности стремился к монашеству, и не раз просился у своих господ отпустить меня в монастырь; но меня против моей воли женили. Впрочем, недолго я пожил со своей женой, которая, кстати сказать, была добрая и верующая, и я ее упросил отпустить меня в монастырь. В то время крестьяне уже вышли на волю; барин уже не мог меня удерживать, но мужички-то меня удерживали и долго не отпускали. Пришлось их, по их желанию, угостить водочкой, и только тогда они меня уволили из общества. И вот, наконец-то развязавшись от всех мирских сетей и оков, устремился я в монастырь с великой радостью. Про Валаам я уже слыхал ранее, куда и направил свои стопы, и, «Богу помогающу «, 10 июня 1863 года вступил я в тихую святую Валаамскую обитель.

Живя в монастыре, я усердно проходил многие возложенные на меня послушания, во всем отсекая свою волю, стараясь навыкать монашеским добродетелям, а наипаче внутренней Иисусовой молитве. По совету и благословению своего старца я стал усердно заниматься Иисусовой молитвой. Старец учил меня творить молитву просто, не прибегая ни к каким искусственным приемам, держа внимание в груди.

По прошествии некоторого времени на меня начали нападать различные сильные брани и искушения. Сначала возмутила мой ум брань через различные помыслы, то злоба, то гнев на ближних возмущали меня, и словно туча мрачная висела надо мною, так нападали на меня всевозможные помышления. Потому я старцу и поведал свое тяжелое состояние. Он, меня успокоив, сказал: “Это пройдет, не смущайся и твори усерднее Иисусову молитву, не принимай никаких помыслов и воображений; отгоняй их, но вникай со вниманием в молитвенные слова и от души взывай ко Господу с покаянием и смиренным сознанием своего ничтожества и всецелой греховности, помня также Его вездеприсутствие”.

Не успела еще эта брань утихнуть, как пришла новая напасть: обнаружился во мне сильнейший жар, наиболее в груди, и настолько сильный, что я не знал, что и делать. Прикладывал я и снег, и лед к своей груди, но ничего не помогало, словно во мне горело что-нибудь. Спасибо старцу! Он меня и в этом искушении поддержал и не дал впасть в уныние и безнадежие.

Едва это искушение стало пропадать, как налетело новое, пошли у меня по всему телу какие-то подкожные пузыри; кожа как-то странно опухала, вздувалась, хотя боли я не ощущал, но порядочно смущался этим новым горем. После этого еще худшее искушение стряслось со мной. Пропал у меня сон, и я сильно страдал бессонницей; проходят дни, недели, месяцы, а сна у меня почти совершенно нет: как ни бьюсь, а заснуть никак не могу. Признаться, я уже испугался не на шутку, думая, что так, видно, с ума я сойду от бессонницы. Но опять старец успокоил меня и уверил, что и это искушение скоро пройдет. Так я бился, боролся с различными искушениями года четыре, но наконец-то помиловал меня Господь, окончились у меня эти искушения, и я стал успокаиваться. Теперь мне все легче и легче стало заниматься умной молитвой; внимание уже не так отбегало, и все чаще и чаще начали приходить слезы умиления и покаяния. Во время молитвы мир Божественный стал осенять мою грешную душу.

Я всегда просил Господа, чтобы Он удостоил меня быть молитвенно неотходно с Ним, и чтобы молитва всегда возносилась к Нему из моего сердца. И вот Всеблагий Господь благоволил меня, недостойного, утешить и наградить не по делам моим, но по Своей неизреченной милости. Помню, это было в Светлую Христову заутреню, когда пошли, по обычаю церковному, с крестным ходом вокруг церкви и запели торжественную и радостную песнь: “Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небеси, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити”. Внезапно в моем сердце каким-то непостижимым образом возгорелся духовный огонек и с тех пор стал меня непрестанно духовно согревать и утешать. Молитва пошла сама собой, как ручеек воды текущей; закипела в моем сердце неизъяснимая ко Господу любовь; духовная радость наполнила мою душу, а слезы-то, по слову Псалмопевца, быша мне хлеб день и ночь (Пс. 41: 4). Только просил я Господа, чтобы в трапезе мне не плакать и этим не выдавать себя и не смущать братию, и это Господь даровал мне. И вот, прошло уже 37 лет, как неотходно этот духовный огонек обитает в моем сердце. Правда, бывали случаи, за какое-нибудь неосторожное слово он меня на некоторое малое время оставлял; тогда я плакал, каялся пред Господом, просил Его милости, и огонек снова появлялся в моем сердце и согревал меня духовно. Настолько он тонок и духовен, что нельзя не только что-нибудь худое сделать, но он не терпит и разговора о чем-нибудь суетном или греховном. Теперь без Господа я не могу жить и одной минуты, что бы я ни делал, а в сердце моем огнь молитвенный неослабно горит, и молитва, как струя, течет всегда внутри меня. Вот завтра, если Господь благословит, — закончил свою речь старец, с веселой и радостной улыбкой глядя на своего собеседника, — наш скитский иеромонах о. Серафим утром причастит меня Божественных Христовых Таин, да и пора, пора мне уже домой к праотцам». «Ну, Вы еще поживете, батюшка, — возразил инок, — ведь Вы еще не так слабы, чтобы так скоро Вам уже и умереть». «Нет, — ответил на это старец уверенным и твердым голосом, — завтра я оставлю вас и отправлюсь Домой, к праотцам. Ведь там несравненно лучше, чем здесь». «Но я, — рассказывает инок, — в своем сердце этому не поверил, видя его таким весело-радостным и бодро сидящим на своем убогом ложе и твердым голосом со мною говорящим». Разговор этот был уже поздним вечером, а на другой день, 17 августа, после ранней Литургии, причастившись Святых Христовых Таин, спустя каких-нибудь полчаса после причащения, старец тихо и мирно предал дух свой в руце любимого им Господа. Которого он от юности возлюбил всем сердцем и Которому он всей душой усердно служил и угождал. Над ним воистину исполнилось слово Псалмопевца: Блажен егоже избрал еси и приял, вселится во дворех Твоих (Пс. 64: 5).

Мы верим, что ныне он во светлостех Святых, наслаждаясь лицезрением Господа, неизреченно блаженствуя, славит Всеблагого Бога.

Валаамский патерик. Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 2003.
http://www.obitel-minsk.by/_oid100004865.html

http://translate.googleusercontent.com/transla....&u=http

Старец Ефрем Филофейский (Аризонский) читает Иисусову молитву: http://m-kleopas.livejournal.com/36458.html

Беседа со старцем архимандритом.Ефремом, игуменом монастыря прп. Антония в Аризоне: http://m-kleopas.livejournal.com/36101.html

Фильм о египетском отшельнике монахе Лазаре, подвизающимся в Египетской пустыне, рядом с пещерой св Антония Великого: http://m-kleopas.livejournal.com/35972.html

Погребение старца Иосифа Ватопедского: http://m-kleopas.livejournal.com/23590.html
http://m-kleopas.livejournal.com/23125.html

Добавлено (23.03.2011, 18:22)
---------------------------------------------
Батюшка перекрестился и сказал:
- Если бы не руки, тебя бы увели. Мертвые спасают живых. Вот тебе первая Господня защита и благодарность. Охти, собачку-то нашу убили, нехристи. Поди, Алешенька, закопай ее.
Я рассмотрел немцев вблизи. Это были бравые ребята из полевой жандармерии дивизии "Эдельвейс". На груди у них на цепочках висели овальные знаки полевой жандармерии. На зеленых суконных, с козырьком, шапках, сбоку, алюминиевая альпийская астра, такая же, только вышитая, была на рукаве мундира, на другом красовался металлический полуостров с надписью "Krim". Видно, что они только что прибыли сюда из-под Севастополя. На ногах здоровенные, на металлических шипах, горные ботинки. Вооружены, в основном, карабинами, так как автомат системы "Шмайсер" или "Рейн-металл" для горных боев - пустая игрушка.
Я слышал про эту знаменитую дивизию горных егерей, укомплектованную парнями из Баварских Альп. Они с боями захватили Норвегию, штурмовали остров Крит, сражались под Севастополем. А теперь их бросили завоевывать Кавказ, чтобы добраться до Кубанской пшеницы и Бакинской нефти. Они стремились через Кавказ, Иран, Афганистан пройти в Индию, сбросить в океан этих презренных торгашей-британцев и положить эту прекрасную и таинственную страну к ногам своего обожаемого фюрера Адольфа Гитлера, который тяготел к арийской культуре и мистическим индийским культам.
Под багровым знаменем со свастикой - этим черным индийским символом огня, с лихими песнями: "Ола вилла о ла-ла, олла вилла ол!" - многократным эхом, отдающимися в ущельях, они рвались ко Глухорскому перевалу - батальон за батальоном.
Я после видел, как они, прекрасно оснащенные горным снаряжением, с целым караваном крепкокопытных испанских мулов с плетеными корзинами по бокам, нагруженными боеприпасами, минометами, продовольствием, спальными мешками, поднимались ко Глухорскому перевалу, но прорваться на Военно-Сухумскую дорогу они не смогли. Наши стояли насмерть.
Назад на этих мулах в корзинах они везли обмотанных бинтами раненых и трупы убитых егерей. Корзины сочились кровью, а живые солдаты походили на тени. Грязные, в рваных мундирах, зашпиленных булавками, изможденные, измотанные тяжелыми горными боями до невозможности. Их мыли в походных автобусах-банях, переодевали в новое обмундирование, неделю откармливали, на отдыхе показывали фильм "Девушка моей мечты" с Морикой Рек и вновь бросали в бой. А в Теберде в госпитале умножалось число искалеченных, и в тихой роще росло военное кладбище.
"Нет, ребята, не видать вам Индии, - думал я, - останетесь вы все лежать в Русской земле, а там, в далекой Баварии, восплачут по вас ваши матери и невесты и еще многие годы будут выходить на дорогу и ждать в тоске, пристально всматриваясь в даль в надежде увидеть вас".
По вечерам, после молитвенного делания келейного правила и чина двенадцати псалмов старец рассказывал о своей жизни: как в двадцать лет по обету приехал для монастырского послушания на Святую гору Афон. Думал пробыть там послушником года три, а потом вернуться в Россию, но Господним усмотрением пробыл в скиту десять лет. Затем греки - хозяева Афона - повели политику эллинизации острова, и скит его был закрыт. Он вернулся в Россию, в Новгородскую губернию, в монастырь преподобного Саввы Крыпецкого, но тут случилась революция, большевики монахов разогнали, а кого и к стенке поставили, и батюшка уехал в Петроград в Свято-Троицкую Александро-Невскую лавру. В лавру его по причине новых порядков не приняли, и ему пришлось ютиться на Никольском кладбище в часовне над склепом какого-то богатого купца. Он там даже печурку оборудовал, а днем ходил на церковные службы и окормлялся у лаврского духовника иеромонаха Серафима Муравьева. Но и здесь стало очень неспокойно. По лавре постоянно шастали озверелые пьяные матросы. Они же на ступенях Троицкого собора застрелили священника о. Петра Скипетрова. Батюшка помогал нести его до пролетки. Отец Петр был еще жив, он хрипел, выдувая кровавую пену, страшно закатив глаза. Пуля попала ему в рот. Ночью на Никольском были слышны выстрелы. Утром батюшка узнал, что ЧеКа здесь расстреляла двух царских министров и десятки священников и монахов лавры. Батюшка потрогал рукой пулевые щербины на каменной стене, помолился за упокой душ невинно убиенных отец и братии наших и тем же вечером уехал в теплушке в сторону Северного Кавказа, где, как он слышал, господствовала Белая армия. С тех пор батюшка и пребывает тут.
- Здесь живут карачаи - народ добрый, простой, не обижают, хотя и мусульмане. Приглашают лечить скот, лошадей, а то и самих карачаев приходится пользовать травами. Они меня зовут - Хаким-бабай, значит, старый лекарь. А травы здесь зело целебные, с молитвой их собираю. Иногда сюда ко мне приходит братия с Абхазии, с Бзыбского ущелья, с Кодорского, с Псоу, из Грузии с Сурамского перевала, даже с Кахетии. Везде есть наши русские монахи-пустынники. Жалуются, что многие грузины их не понимают. Спрашивают: "Зачэм бегаешь от людей в лес и живешь, как собака? Зачэм женщин нэ знаешь, зачэм хлэб-соль кушаешь бедно? Зачэм себя мучаешь?" Вот Грузия - удел Божией Матери, и грузины, на шестьсот лет раньше Руси принявшие христианство, сейчас в большинстве отошли от Христа и предались маммоне. Все у них на уме деньги, деньги. По-грузински деньги - пули. Да, пули, пули. Это для них отрада, а для нас, пустынников, это - винтовочные пули, которые и тело, и душу убивают. В Абхазии пустынникам тяжелее, чем здесь. Разоряют их там охотники, пастухи, иногда бандиты убивают. Совсем при коммунистах народ одичал без Бога-то.
А у нас было хорошо, пока вот война не пришла к нам.
Сегодня у нас с батюшкой был тяжелый день. Мы оплакивали русского летчика, разбившегося у нас на глазах. Выпалывали мы в огороде сорняки и вдруг обратили внимание на гул самолета, делавшего круги над Тебердинским ущельем. Когда самолет пронесся над нами - сердце дрогнуло от радости. Это был наш краснозвездный тупоносый ястребок "Иш". Немцы открыли по нему бешеную стрельбу, а он буквально на бреющем полете все делал круги в ущелье. Ястребок не отвечал на стрельбу, но летел все медленнее и ниже, и вот, мы содрогнулись от ужаса и боли: ястребок врезался в гору, встал на крыло, перевернулся и немного прополз вниз. Ни взрыва, ни огня не было. Батюшка встал на колени, слезы катились у него по лицу. Он молился об упокоении души русского воина. Наблюдая гибель самолета и летчика, я понял, что летчик, выполняя боевое задание, израсходовал весь боезапас и горючее и уже не мог перевалить через горы в Сухуми, а приземляться на территории врага не хотел и предпочел плену смерть в горах. Батюшка взял топор и вытесал большой двухметровый поминальный крест и поставил его напротив кельи. И каждый день мы молились за упокой души русского летчика перед этим крестом, глядя на лежащий на скалах краснозвездный истребитель. Карачаи с большим трудом добрались до самолета, похоронили летчика, принесли его шлем и летные перчатки с белыми меховыми отворотами.

Добавлено (23.03.2011, 18:22)
---------------------------------------------
Часто по вечерам мы с батюшкой сидели у кельи на лавочке. Небо было черное, как бархат. На нем, как драгоценные камни, рассыпались звезды разной величины. Одни дают яркий свет, другие переливаются, третьи мигают. Какая-то из них вдруг срывается с небесной тверди и летит вниз. И батюшка говорил, что желательно бы ему узнать, что это за светящиеся миры? Есть ли на них жизнь? Или они мертвы? Да и зачем Господу столько мертвых миров? Все сотворено для Славы Божией. И в Писании сказано: "Не мертвые восхвалят Тебя, Господи, но живые". Но Господь не благоволит открыть нам эти тайны звездного неба. Да будет, Господи, на все Твоя Воля.
Прошла тихая, золотая и багряная осень. Медленно кружась, на землю ложилась кленовая и березовая листва. А когда выпал первый снежок, пришли карачаи и стали у батюшки просить отдать им корову.
Старец упрямиться не стал и вывел из сарая буренку. Карачаи хлопали себя по ляжкам, щелками языками и говорили:
- Хорош урус, якши Бабай. Твоя ходы аул, беры кукурузны мука, вкусна, сладка карджин (карджин - кукурузный хлеб) делай. Скора праздник - Ураза байрам, беры мука, беры бурдюк с айран (айран - кислое молоко). И, эх! Хорош айран, совсем пьяный, веселый будешь. Слюшай, Хаким-бабай, немее вчера еврей хватал, за колючей проволка сажал. Рэзать еврей будэт, сетерлять с винтовки будэт. Триста еврей и еще малэнький детишка есть. Совсем голодный сидит, сильно кушать хочет. Мы хотел хлеб давать, немес не пускал.
Батюшка этой ночью не спал - все молился перед иконами, все поклоны земные клал, плакал. Очень жалел он народ, Богом избранный, но заблудший. Доброе сердце было у отца Патермуфия.
Утром он полез в погреб, набрал два ведра картошки и поставил вариться. Набрал и кукурузных лепешек - карджин, что вчера принесли карачаи. За ночь снегу навалило порядочно. Пришлось с чердака доставать снегоступы. Это такие местные лыжи вроде теннисных ракеток. Мы насыпали картошку и хлеб в рюкзаки и, привязав к ногам снегоступы, двинулись вниз, в аул. Хотя батюшке было лет семьдесят, но ходоком он был отличным, и с непривычки к снегоступам я едва поспевал за ним.
Этих несчастных евреев, попавших здесь в тебердинскую западню, я видел, когда по поручению батюшки ходил в аул. Это было еврейское население из Армавира, Тихорецка, Невинномыска. Они не успели пройти к Глухорскому перевалу и остались в поселке Теберда. Их сразу зарегистрировали в немецкой комендатуре и приказали носить на груди желтый отличительный знак. Так и ходили они с пришитым на груди белым квадратиком ткани, на котором желтыми нитками была вышита шестиконечная звезда царя Давида или, как говорили евреи, - Моген Довид (Щит Давида). К сожалению, он их не защитил. До зимы евреев не трогали. Мужчин заставили работать в горах на лесоповале. Конечно, им ничего не платили, зато били беспощадно за каждый пустяк. Я сам видел, как на базаре рыжий и толстый немецкий ефрейтор из гарнизонной службы избивал молодого еврея за то, что у него на груди не было звезды Давида. Немец, как боксер, бил парня по лицу. Тот же стоял навытяжку, и только голова моталась от ударов. Акцию с евреями должна была выполнять специально прибывшая команда СД. Наверно, и не трогали несколько месяцев евреев потому, что ждали приезда этой зондер-команды, пока она управится с делами в других местах. Место, где за колючей проволокой сидели евреи, было на восточной окраине Теберды. Все триста человек, да еще дети, скучились в легкой постройке вроде павильона, окрашенного в темно-синий цвет, который был обнесен колючей проволокой. День был морозный, и немецкий часовой, держа карабин под мышкой, переминался, стуча ногой по ноге и хлопая рукавицами.
- Guten tag, - сказал я немцу сочувственно. - Es ist kalt!
- Ja, ja- ответил солдат, - коледно.
Я вынул из кармана изрядный кусок сала в холстине, который по дороге сунула мне жалостливая русская старуха, и предложил немцу. Он заулыбался. Я показал ему три пальца. Он полез в карман брюк, достал бумажник и отслюнил мне две оккупационные марки. Пока мы торговались, отец Патермуфий успел высыпать за проволочную ограду из наших рюкзаков картошку и хлеб. Увидев это, часовой, наставив на нас карабин, закричал:
- Verboten! Verboten!
Из павильона толпой выбежали женщины и дети и начали в спешке подбирать картошку, кидая ее за пазуху. Из караульного помещения вышли несколько солдат и офицер. Они были в форме войск СС. У офицера на тулье фуражки тускло поблескивал символ смерти. Шутить с ними не приходилось. Солдаты ударили нам в спины прикладами карабинов и погнали в комендатуру, где посадили в полутемный подвал.
Батюшка был в хорошем настроении и даже посмеивался, но мне было не до смеха.
- Ну, батюшка, - сказал я, - наверное, нам капут.
- Молись, Алеша, Господь сохранит нас. Немцы сочтут нас за блаженных идиотов и строго не накажут.
Батюшка оказался прав. На следующий день нас повели наверх, и мы предстали перед комендантом и двумя карачаями: старостой поселка и начальником полиции. Нам был учинен допрос, и слова "религиозен идиотен" несколько раз фигурировали в немецкой речи. Староста и начальник полиции отзывались о нас, как о людях, полезных аулу, безобидных христианских фанатиках. Отпуская нас с миром, комендант сказал, что если мы будем помогать партизанам и евреям, то он будет нам делать - комендант приставил палец ко лбу батюшки и прокричал: - Пух! Пух!
Может быть, на Украине нас за это бы расстреляли, но здесь немцы вели особую политику дружбы и согласия с мусульманскими народами Кавказа. А у карачаев в этот день был праздник Ураза-Байрам, праздник окончания благословенного поста месяца Рамадан. Когда мы вышли на улицу, мимо нас в мечеть проходила толпа карачаев. Они шли, крича и восхваляя Всевышнего:
- Аллаху акбар! Ля иляха илля Аллах!
А триста человек из избранного народа Божиего, вместе с детьми, Sonder komanda расстреляла из пулеметов этой ночью в противотанковом рву у подножья Лысой горы, где течет чистый ручей за поселком Теберда. На базарную площадь полицейскими была привезена и брошена целая гора снятой евреями перед расстрелом одежды и обуви. Но никто к ней не подходил и ничего не брал. Так и лежала она, пока карачаи не облили ее бензином и не сожгли.
Впоследствии, изучая мировую историю народов, я увидел жестокую и последовательную закономерность: все те, кто гнали и уничтожали еврейский народ, сами потом бесславно погибали вместе со своим государством, властью и культурой. И на их пепелищах возникали новые государственные формации и сюда приходили новые народы. Один за одним сменялись века, исчезали бесследно племена, народы, государства. Землю опустошала чума, бесчисленные кровавые войны, а этот удивительный, странный и таинственный народ был неистребим и сохранялся на земле во все века и до наших времен, вероятно, по неизъяснимой воле Творца и Создателя всего сущего в нашем скорбном и грешном мире.
Итак, вернемся в Теберду, где время работало на нас. Неожиданно у немцев объявили великий траур по погибшей под Сталинградом армии фельдмаршала Паулюса. На площади поселка немцы устроили траурное богослужение. На постаменте был поставлен гроб, покрытый государственным знаменем третьего Рейха. Католический капеллан в облачении, из-под которого виднелись зеленые солдатские брюки и горные ботинки, отслужил панихиду. Каре солдат в касках с карабинами и примкнутыми тесаками дали вверх три залпа, прогрохотавших эхом в горах, и разошлись.
Вскоре после этого немцы забеспокоились, засобирались и ночью ушли, взорвав за собой мост через реку. На следующий день с Глухорского перевала спустился отряд лыжников Советской армии. Над комендатурой поднялся красный флаг.
Тогда батюшка обнял меня, поздравил и сказал:
- Ну, Алеша, видно кончилось твое келейное сидение. Пора выходить тебе к своим.
- Благословите, батюшка, и я пойду, но как?! Как я объявлюсь без документов?
Тогда батюшка, улыбаясь, вынул из кармана подрясника и подал мне мою книжку командира Красной армии.
- Как, вы ее тогда не сожгли?!
- Нет, Алеша, я знал, что придет время и она тебе еще понадобится. Она у меня была припрятана на чердаке. Прощай, Алеша, сейчас только начало 1943 года, впереди тебя ждет большая военная дорога, много скорбей тебе еще придется испытать, но Господь тебя сохранит. Тебя не убьют, но ранен тяжело будешь. После войны приезжай навестить старого монаха.
И мы расстались навсегда.
После войны я приезжал на Домбай, но батюшки Патермуфия уже здесь не было. Пастухи сказали, что ушел монах на новые места. Не то в Красную Поляну, не то в горы Абхазии.
Да благословит Господь твою святую душу, батюшка Патермуфий! Я всегда помню, как ты говорил: "Ищи прежде всего Царство Божие, а все остальное приложится".
И что вера без дел мертва есть. "
http://www.ubrus.org/data/library/pages/298/Main.htm

Старец Николай Залитский

Иеромонах Нестор (Кумыш)пишет следующее:

"Сейчас пока еще рано говорить о той роли в жизни сегодняшней Церкви, которая отведена была Промыслом Божиим отцу Николаю, более сорока лет подвизавшемуся на острове Залит. Слишком мало прошло времени. Но уже сейчас можно сказать со всей определенностью, что он был дан нашей Церкви в один из самых ответственных моментов Ее бытия.

Конечно, при характеристике духовного пути этого подвижника можно вполне удовлетвориться указанием на общую традицию, в рамках которой издревле проходило служение старца. Это духовное окормление паствы: укрепление ее религиозности, поддержание в ней ревности к богоугождению, соблюдение в душе человека теплоты любви к Богу и Его заповедям, возвещение Божественной воли тем, кто ее взыскует, врачевание моральных недостатков людей, забота о нравственном возрастании души христианина, необходимая духовная поддержка тех, кто находится в скорби или недуге. Одним словом, старец — это тот, кто, в личном подвиге достигнув бесстрастия, духовно питает церковный народ и формирует его веру, выполняет миссию высокую и значительную. В нынешнее время величайшего духовного оскудения и глубокой помраченности духа старчество является бесценным даром страждущему человеку, стремящемуся в сегодняшнем мире сохранить верность Евангельской Истине. И к нему призываются только те редчайшие избранники Божий, которые способны соделать жизнь свою беспрестанным мученичеством. Поэтому старец нашего времени уже самим фактом своего существования, в силу своей деятельности, заслуживает глубокого почитания и сохранения памяти о нем со стороны всей Церкви Христовой, всего народа Божия.

Однако, в случае оценки служения старца Николая Залитского ограничиться общей формулировкой не позволяет та громадная, исключительная сила воздействия, которую он имел на всех, приходящих к нему. Его уникальная духовная одаренность заставляет предполагать, что в его деятельности, помимо, так сказать, общестарческого, имелся какой-то иной аспект.

Действительно, явление отца Николая можно считать феноменом русской религиозной жизни конца XX столетия. В чем же его уникальность?

Русская церковная история знает великое множество подвижников, достигших святости и совершенства, преподобных и праведных, еще при жизни совершавших различные чудотворения, главное из которых, пожалуй, — это способность совершать чудо преображения души человеческой. Велика заслуга этих людей перед русским народом. Они сыграли огромную роль в формировании русского самосознания и заложили основы народной совести. Но и сами они были, безусловно, «насаждениями», выросшими на русской «почве». Прежде всего, следует отметить, что они формировались и возрастали в меру христианского совершенства в спасительных рамках уклада русской жизни, отличавшейся, несмотря на изломы русской истории, чертами глубокой религиозности. Кроме того, их подвижническая жизнь развивалась в духовном общении с праведниками предыдущего поколения, передававшими им свой накопленный духовный опыт — так сохранялась преемственность внутреннего умного делания.

Последнее обстоятельство чрезвычайно важно, так как по единодушному мнению всех тех, кто деятельно проходил путь подвижнической жизни, без наставничества совершенно невозможно достичь полной победы над собой. «Кто хочет совершенно узнать путь, но не идет с знающим его совершенно, тот никогда не достигнет града небесного», — говорит прп. Варсонофий Великий. «Как достигнуть соединения с Богом без тайнонаучения, совершаемого тайнонаучителем истинным и духовно просвещенным?» — спрашивает прп. Каллист. И сам дает категоричный ответ: «Невозможно это. Поистине невозможно». Человек не может беспристрастно видеть себя и самостоятельно устанавливать для себя ту меру подвига, которая соответствует его устроению. «Всего труднее, — пишет св. Василий Великий, — знать и врачевать самого себя, потому что людям прирождено самолюбие, и каждый, по пристрастию к самому себе, извращает истинный суд». Даже первый подвижник нашего Отечества и родоначальник русского монашества преподобный Антоний Печерский до своего поселения в пещере под Киевом много лет провел на Афоне, перенимая опыт иноческой жизни афонских отшельников и находясь под их неусыпным надзором. Итак, необходим либо высокодуховный наставник, либо отлаженный уклад монастырской жизни, приобщаясь к которому подвижник получает необходимые первоначальные навыки в борьбе с самим собой. Без соблюдения этих условий он рискует остаться в круге своих представлений о подвижничестве, всегда приблизительных и искаженных самолюбием и воображением.

Но как раз ни того, ни другого не было в жизни Залитского затворника. В этом смысле отец Николай оказался тем редчайшим исключением из общего правила, которое не принято выставлять в качестве образца для подражания. Родился он 26 мая 1910 года в погосте Самолва Гдовского уезда Петербургской губернии в семье частного землевладельца. В 1926 году он закончил Гатчинское педагогическое училище, а в 1929 году получил неполное педагогическое образование в Ленинградском институте, из которого был исключен за то, что на собрании высказался против закрытия одного из близлежащих храмов. После этого он был репрессирован и семь лет провел в Сыктывкаре в заключении. Выйдя из заключения, Николай работал учителем в школах Тосненского района, так как в Ленинградской прописке ему было отказано. Во время войны он не был мобилизован по причине болезни ног, которые он повредил себе шпалами на работах в лагере. После того, как Гдовский район был оккупирован немецкими войсками, Николай вместе с другими жителями был угнан немцами в Прибалтику. Здесь он становится студентом Виленской семинарии, открытой в 1942 году. Проучившись два семестра в ней, он был рукоположен в священный сан митрополитом Сергием (Воскресенским) в Рижском кафедральном Христорождественском соборе и затем служил на разных приходах Прибалтики. В 1949-1951 годах отец Николай обучался на заочном секторе Ленинградской семинарии, а в 1951 году был зачислен на первый курс Академии, но, отучившись в ней заочно один год, продолжать далее обучение не стал. В 1958 году попал на остров Залит, на котором и провел остальные сорок четыре года своей жизни.

В этом перечне фактов его биографии мы не обнаружим ни длительного пребывания в обители, ни продолжительного окормления у опытного духовника. Следовательно, те благодатные дары, которые он заключал в себе, образовались при непосредственном Божием водительстве. В истории Церкви были такие подвижники, которые достигали духовного преуспеяния без видимых руководителей. К ним относятся преподобные Павел Фивейский, Антоний Великий, Мария Египетская и другие. Эти люди, как утверждает прп. Паисий Величковский, «чудесне, по особому смотрению Божию, нарочне были позваны к такому житию, которое совершенным и бесстрастным единым приличествует и ангельския крепости требует».

Однако, в феномене Залитского старца удивительно не только и, может быть, даже не столько это. Он сформировался и сложился как подвижник необычайной силы не только без необходимого руководителя, «чудесне, по особому смотрению Божию», но и в самый трагический период жизни нашей Церкви, в тот ее момент, когда в стране была развернута беспримерная кампания по Ее ликвидации. К 1937 году практически все русские монастыри были разгромлены, иноки и инокини расстреляны или сосланы в лагеря, а то, что уцелело, поставлено под жесточайший контроль спецслужб. Этими действиями властей традиция монашеского делания была насильственно пресечена. Любые тайные попытки сохранить уклад монашеской жизни в условиях тоталитарного режима оказывались обреченными. И вот в это время разгула ужасов богоборческого строя, под самый корень подрубившего многовековое древо русского Православия, в тот период, когда вся молодежь в стране с самого раннего детства проходила жесткую идеологическую обработку, когда по необъятным просторам России победоносно шествовали атеизм и безбожие, вдали от всех этих захвативших страну «мероприятий», в стране, где беспощадно выкорчевывались остатки уцелевшей религиозности, промысл Божий взращивал ...старца — личность небывалого масштаба и исключительной силы духа. Для чего и для кого? Все это было тогда никому неведомо и составляло тайну Божию.

Интересно, что то, чем обладал Залитский старец в тот момент, когда о нем вдруг узнали и заговорили все, — бесстрастие, любовь, прозорливость, назидательность — было достигнуто им задолго до его выхода к народу. Пюхтицкая игумения Варвара, уже более тридцати лет возглавляющая знаменитую обитель, поведала в одной из бесед автору этих строк, что в ее бытность монахиней Виленского Свято-Духовского монастыря отец Николай как-то во время трапезы после праздничного богослужения сказал ей: «Матушка, а как вас сватать-то будут!» «Что вы, батюшка, такое говорите, — отвечала та, — я ведь в постриге, обет Господу дала». Но отец Николай повторил свое, как будто и не слышал возражения: «Как вас, матушка, сватать будут! Вы уж тогда не отказывайтесь». Через некоторое время Виленская монахиня стала Пюхтицкой игуменией и тогда уразумела, о каком сватовстве шла речь за праздничным столом. Но до положенного Богом срока старец пребывал в потаенном месте и в безвестности.

Время «обретения» старца, когда он распахнул двери своей убогой келлии для всех нуждающихся, наступило вместе с падением советского режима. Это был не только год провозглашения демократических «свобод», но и год начала второго крещения Руси. С этого момента Русская Церковь стала вбирать в себя громадное количество новообращенных. Начался быстрый рост вновь открывающихся приходов, духовных и воскресных школ, возрождающихся обителей. Города и села украшались золотом восьмиконечных крестов. Появились лавки с религиозной литературой, мастерские церковной утвари, церковные периодические издания — и не только епархий, но даже отдельных приходов. Открылись благотворительные учреждения Церкви, заработали паломнические службы.

Все эти отрадные и радующие душу явления не могли, конечно, отменить закономерностей любого развития. Процесс роста всегда труден сам по себе, содержит в себе немало внутренних противоречий и всегда вызывает действие противостоящей силы. Нелегко было новорожденной пастве, появившейся в Церкви, утверждать в себе начала новой жизни. Слишком искалечены оказались люди предыдущими десятилетиями безбожия. Задача христианского возрастания, сама по себе требующая от человека немалого внутреннего напряжения, постоянства и терпеливости, безмерно усложнилась еще одним роковым обстоятельством: начавшимся безудержным распадом и разложением российской действительности. Всему новоиспеченному «хлебу» Русской Церкви для поддержания духа требовалась закваска совершенно особой силы. И, как думается, она была дана ему Господом, незримым Главой Церкви, в лице старца протоиерея Николая. На это указывает и необычное местопребывание старца — остров Залит, и исключительный дар прозорливости, в нем обитавший, и необыкновенная назидательность его слов, облеченных в предельно лаконичную форму, доходивших до самых затаенных глубин души и вызывавших в ней коренные перемены. Поистине, он был теми «дрожжами», на которых всходила, всходит и еще будет всходить русская православная религиозность, тем Моисеем, который вел «новый Израиль» в «землю обетованную». Он был той духовной силой, которая проникала в души не только потянувшихся ко Христу людей, но и вчерашних коммунистов и нынешних либералов, и даже их заставляла благоговеть перед Богом. Возле него вся новокрещенная Россия, имевшая представление о праведности, в лучшем случае, по книгам, получила ясное, ощутимое представление о том, что такое православная святость.

Зачем люди ездили к нему? Он, казалось, ничего особенного и не говорил. Но от его дивных и неожиданных в своей простоте наставлений веяло какой-то высшей, небесной мудростью, и в них человек, несмотря на всю невзрачность и внешнюю невыразительность слов старца, безошибочно узнавал волю Божию, духовно прозревал, освобождаясь от плена приобретенных жизнью представлений, начинал в ином свете видеть путь своей жизни, вдруг осознавал свою неправду перед Богом, самим собой, другими людьми. Те, кто пережил это, уезжали с острова с чувством глубочайшей благодарности старцу за пережитое откровение, в результате которого в них открывались новые силы для дальнейшей жизни в Боге. При этом бесконечно поражало то, что каждому, невзирая на его возраст, профессию, социальное положение, нрав, характер, моральный уровень, он говорил то, что касалось сокровенной сути именно его жизни.

Он ясно видел прошлую, настоящую и будущую жизнь своих чад, их внутреннее устроение. Но как бережно он обращался с тем знанием о человеке, которое вручал ему Господь, как Своему верному рабу! Ведая всю правду о человеке, он не допускал ни одного намека, могущего ранить или задеть его самолюбие. В какую мягкую форму облекал он свои назидания! «Ты полегче», — таким советом встретил он моего знакомого, не успевшего еще и двух слов сказать, который усвоил себе несколько суровую манеру обращения со своей супругой. Так бывало часто и со многими: приезжая с одной целью, человек уезжал от него с тем откровением о себе и с тем уроком, которого вовсе не ожидал услышать и получить.

Любовь, снисхождение и долготерпение по отношению к ближнему были главными пунктами его наставлений. Раба Божия З. приехала к батюшке со своей печалью: ее невестка была неверна своему мужу. Отец Николай, разглядев ее в толпе приехавших, пригласил к себе в домик, посадил на стул и затем после паузы сказал ей: «Ты не разводи их, а не то будешь в аду мучиться». Женщина, не выдержав, расплакалась и потом долго хранила в своей душе урок любви, преподанный ей на острове. Впоследствии жизнь в семье ее сына наладилась. Батюшка и сам был милостив и снисходителен к кающимся людям, приезжавшим к нему. Один посетитель, стоявший возле ограды домика старца и от стыда, его мучившего, не решавшийся не только обратиться к старцу, но и глаза на него поднять, услышал тихий голос отца Николая. «Поди, позови его», — сказал он своей келейнице. Та пригласила приехавшего к старцу, который помазывал его маслицем и все время приговаривал: «С тобой милость Божия, милость Божия с тобой...» И его гнетущее состояние растаяло и исчезло в этом луче батюшкиной любви. Однако тех, кто не имел в себе покаяния, старец мог встретить иначе. «Больше ко мне не приезжайте», — сказал он одному паломнику. Страшно было слышать такие слова от великого праведника. Выполнение благословения, данного старцем, требовало от вопрошавшего человека самоотреченности и самопожертвования, готовности идти против себя и своих хотений. Мой знакомый, получив от правящего архиерея престижное назначение в приход, находящийся в центре города, поехал за благословением на остров. Однако отец Николай велел священнику отправляться в другое место: в глухую деревню, где стояла огромная, поруганная и пострадавшая в годы гонений церковь, требующая больших капитальных вложений, где не было никакого жилья и где весь наличный приход исчислялся пятью старушками. Но если человек находил в себе силы следовать тому, что говорил ему старец, то впоследствии, с годами, получал от этого громадную духовную пользу. Нарушение же данного благословения всегда оборачивалось для вопрошавшего тяжелыми последствиями, о которых он потом горько сожалел. Бывали и такие среди приезжавших, которые, получив конкретное благословение, потом меняли свое решение и опять докучали старцу просьбой благословить их «новый вариант». «Живите, как хотите», — ответил батюшка однажды одному из таких просителей.

Батюшка был великий любитель простоты. «Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено, там ни одного», — повторял он любимую поговорку прп. Амвросия Оптинского. Однажды он целой толпе собравшихся преподал выразительный урок простоты, не сказав при этом ни единого слова. Когда он вышел ко всем приехавшим и столпившимся вокруг его крылечка, то народ затрепетал от появления старца. Затем легкое нетерпение пробежало по собравшимся. Каждому хотелось поскорее поговорить о своем, каждый, не замечая соседа, свое считал наиболее важным и значимым. Но старец молчал. В это время мимо калитки шел местный рыбак лет пятидесяти, погруженный в свои повседневные и нехитрые думы. Батюшка вдруг позвал его по имени. Рыбак остановился, снял головной убор и пошел к отцу Николаю. Старец благословил рыбака, на лице которого засияла добродушная улыбка. После этого рыбак нахлобучил шапку на голову и направился к калитке. Эта немая сцена продолжалась не более двух минут. Но многие поняли ее смысл. Старец как бы говорил собравшимся: «Найдите простоту в отношении к самому себе, и обретете благословение».

Многие испытали на себе громадную силу обличительных слов отца Николая. Он умел сказать незамысловато и бесстрастно, но в то же время — с поразительной точностью и глубиной, так что слово его проникало в самые затаенные и укромные места души человеческой. Помню, как-то раз я собирался к нему. Об этом узнал мой давнишний знакомый по семинарии С, человек своенравный и упрямый, проводивший жизнь не во всех отношениях безупречную. «Спроси его о моем будущем», — по-просил меня С. И старец указал ему на его будущее. «А С. передай, — проговорил мне батюшка в конце встречи, — что он перед Богом отвечать будет». Когда потом по телефону я воспроизвел эти слова старца, то они вызвали у С, человека абсолютно «несентиментального», кратковременную потерю дара речи. В телефонной трубке наступило безмолвие. Слышен был только легкий потрескивающий фон аппарата. Казалось, что человек на том конце провода совсем куда-то исчез. Испытывая неловкость за то, что случайно узнал чужую тайну, я прервал это бесконечно затянувшееся молчание возобновлением разговора. Помню и другое. Привезла к отцу Николаю на остров одна женщина высокопоставленного чиновника из Москвы в расчете на то, что благословение старца поможет ему продвинуться еще выше. «Благословите его, батюшка», — попросила она, подводя к отцу Николаю свое «протеже». Старец взглянул не на него, а как бы сквозь него, и без долгих предисловий и обиняков неожиданно сказал: «Да ведь это вор». Пришибленный и пристыженный чиновник, за давностью лет забывший, что такое укоры совести и привыкший из своего рабочего кресла смотреть на жизнь сверху вниз, вышел из кельи старца в состоянии подавленном и растерянном.

Старец обладал тонким чувством юмора и иногда свои обличения облекал в довольно своеобразную форму. Приехал к нему однажды один господин, имевший страсть вкусно, разнообразно и обильно поесть. «Приходите ко мне в шесть часов вечера, — велел ему отец Николай и после паузы неожиданно прибавил — мы с вами ...пожрем». В шесть часов господин стоял возле дверей кельи старца, из-за которой доносился запах жареной картошки. Постучав в дверь, посетитель громко сказал: «Батюшка, я пришел». Спустя некоторое время из-за закрытой двери раздался голос старца: «А я никого не жду». Постояв немного, обескураженный господин вышел за ограду домика.

Никто доподлинно не знает, какие подвиги нес отец Николай на острове. Он скрывал это от всех, близко никого к себе не подпускал, и сам за собой ухаживал, за исключением последних десяти лет, когда уже не мог этого делать. В последнее время ему очень трудно было переносить свою немощь. Видя, как старцу не только тяжело говорить, но даже сидеть, как при этом он напрягает свои последние силы, я как-то участливо сказал ему: «Батюшка, вам бы полежать...» Отец Николай, не поднимая опущенной головы, ответил: «Лежат только лентяи». В другой раз на такое же сочувственное предложение отдохнуть, исходившее от другого лица, он заметил: «Отдыхать — это грех». По этим скупым замечаниям можно отчасти предугадать меру его телесного подвига.

Батюшка был человеком глубочайшей веры и ни на секунду не сомневался в Божием покровительстве, распростертом над каждым верующим человеком и над всей Церковью в целом. «Все будет так, как вам надо», — часто говорил он боязливым людям, как бы говоря, что никакие обстоятельства не властны над христианином, если в нем есть подлинная, несомневающаяся вера. В старце не было и мельчайшей части той болезненной истерии, которой охвачены и одурманены сегодня многие в Церкви. Эта истеричность, порождаемая нашим безверием, нагоняет на нас пустой страх и заставляет нас энергично бороться с какими угодно химерами, только не с подлинными врагами нашего спасения. Одному молодому человеку на вопрос: «Будет ли война?» — батюшка дал поразительный ответ. Он сказал: «Об этом не только спрашивать, но и думать не должно». Вдумываясь в этот ответ, невольно вспоминаешь евангельское: «Сын Человеческий, придя на землю, найдет ли веру на земле?»

К Залитскому подвижнику ездили не только со всех концов России, но и со всех концов земного шара. Иногда он сам являлся людям со словами утешения, назидания, обличения. Для него, казалось, не существовало пространственных и временных ограничений, как будто бы он жил в другом измерении и в другом теле. Я сам был свидетелем таких случаев. Приведу лишь один пример. Второй дирижер Чикагского симфонического оркестра, приехав в Петербург на гастроли, побывал у старца на острове и поведал ему свои опасения: накануне поездки его супруга попала в автомобильную катастрофу, и у нее случился выкидыш. Это вызвало тревогу в душе супруга и мрачную мысль, что в этих событиях надо видеть неблаговоление Божие к браку. Старец утешил приехавшего музыканта и сказал, что опасения напрасны. На следующий день счастливый супруг позвонил в Америку, чтобы поделиться радостью с женой. «Я все знаю», — ответила с того конца провода его супруга. «Откуда?» — спросил ошеломленный дирижер. «Он приходил ко мне в тонком сне ночью со словами любви и ободрения». Таких случаев было великое множество. Не подлежит сомнению, что он оказал мощное воздействие на сознание сегодняшнего православного христианина, на новое поколение церковного народа. Простая память о нем сегодня во многих поддерживает веру, укрепляет душу. Сам факт существования такого старца для многих является той незримой и, может быть, не вполне осознаваемой нитью, которая соединяет их с Богом и вековечной традицией Православия.

Он родился в начале трагического XX века и пережил все страшные катаклизмы русской и мировой истории своего столетия: Октябрьскую революцию, Гражданскую войну, коллективизацию, репрессии сталинского времени, Вторую мировую войну, хрущевские гонения... Бурное и жестокое время, сломавшее не одну судьбу и привнесшее громадные перемены в сознание людей, не смогло повлиять на идеалы его души: несмотря на стремительный водоворот истории, которым и он, как человек своего времени, был захвачен, эти идеалы остались не затронуты никакой внешней силой и, пожалуй, в результате пережитого еще глубже вросли в тайники его боголюбивой души. Его внутренняя «клеть», выстроенная на фундаменте евангельских заповедей, выдержав все удары извне, оказалась сильнее всех ужасов времени и безмерно возвысилась над веком сим. В этом смысле его удивительная жизнь может быть примером для всех тех, кому кажется, что в условиях апокалиптического конца нет никакой возможности во всем и до конца соблюсти верность Богу.

24 августа 2002 года старец Николай завершил свою высокую, исключительную миссию и ушел от нас к вечному покою. Один Бог ведает, какого неимоверного, нечеловеческого напряжения исполнена была эта жизнь, которой Он предуготовал особую роль — свидетельствовать истину о Христе людям, отлученным от Бога и Его Церкви, на самом закате ХХ-го, страшного по своим историческим событиям, столетия. Несомненно, что после кончины Залитского подвижника Церковь наша вступает в какую-то новую фазу своей истории. Многих страшит эта будущность без праведника. Однако, без боязни впасть в ошибку, можно сказать следующее: велик тот народ, который и в апостасийной действительности рождает таких людей, которые своим духовным масштабом напоминают подвижников первых веков христианства. И не может быть, чтобы у народа, до неузнаваемости изуродованного жестокими «экспериментами» ХХ-го столетия и все-таки не утратившего способности рождать таких людей, а главное — усваивать их духовные уроки, не было своего, особого предназначения."

Вы — соль земли (Мф. 1,13)

"Христос Спаситель однажды, обращаясь к Своим ученикам, сказал: «Вы — соль земли». В их лице, возлюбленные, Он обращается ко всем уверовавшим в Него; и кто жил при Нем, и к тем, кто будет жить после Него.

— Вы — соль земли!

Соль хороша тогда, когда сохраняет в себе соленость. А если же потеряет она силу свою, то чем сделаешь ее соленою? Она становится ни к чему не годной, разве только к выбрасыванию ее под ноги на попрание людей.

Здесь таится важнейшая мысль, премного полезная для имеющих ее и старающихся сохранить это безценное сокровище, как самую драгоценную жемчужину.

Почему же Господь называет Своих учеников солью? А вот нам с вами представляется удобный случай поразмыслить над сими словами нашего Спасителя...

Безусловно, что соль, как необходимая вкусовая добавка к пище, известна каждому. Без нее, так же, как без воды и воздуха, нам не обойтись. Без нее ничего не сделать, не сохранить, например, тот же засол; если не положишь нужного процента соли — пропадет и мясо. А что можно сказать о повседневном приготовлении пищи, различных блюд? Одним словом, без соли все теряет вкус и, безспорно, предается порче и гниению... Конечно то, сколько и в каком количестве употреблять соли или же вообще избегать ее употребления — остается во власти человека.

Всевышний как Творец и Зиждитель наш, зная необходимость для человека ее употребления, благословил обильно емкости морей — как средоточие формирования ея. А чтобы сделать соль готовой к употреблению для нужд населения, существуют особые агрегаты и установки.

В итоге, друзья мои, мы можем с полной уверенностью утверждать, что соль придает вкус пище и охраняет продукты от порчи. Спаситель же назвал учеников солью, конечно же, в переносном, то есть духовном, смысле:

— Вы — соль земли! Ибо вы будете являться для народа Божия духовною солью.

Как в физическом мире, как и сказано выше, без соли все пропадает и гниет, а с ней все сохраняется, точно так же без духовной соли и в мире духовном все разрушается.

Без духовной поддержки, молитвы, примера, действующего на человека больше, чем само слово, не говоря уже о назидании, благочестия приобрести невозможно. «Один взгляд на доброго, — говорит Карамзин, — есть счастье для того, в ком не загрубело чувство добра». Тем более, следовательно, должен быть счастлив и сам делатель добра. А если люди не получают нужного для приобретения благочестия и сами в себе не способны возжечь сердце огнем любви к Богу и ближним, с чего, собственно, и начинается Православная жизнь, да притом строго благочестивая (согласно учения святителя Феофана Затворника), если не чувствуют благодати, не видят примера святых людей, если нет у них благоухающей молитвы, то они быстро портятся, духовно протухают, заживо умирают и навеки погибают, порабощаясь власти греха. Ценным является то, когда человек сам, по своей воле, убегает греха и сознательно работает Богу, и хотя бы маленькими шажками, но идет вперед.

А бывает и преуспевающий в добрых делах, а потом опять обратившийся к скверным обычаям, как говорит тот же Карамзин, не только теряет награду за прежние труды, но и подвергается тягчайшему наказанию, как испытавший сладость доброделания. Когда же примером людям служит молитва и жизнь по Богу, они легко начинают новую духовную жизнь, которую забросили, как ненужную и устаревшую. Они начинают сожалеть об утраченной понапрасну, с небрежным легкомыслием, добродетели, отыскивать и ценить непреходящие ценности Святаго Православия.

Явные признаки благодати Духа Святаго в святых людях быстро побеждают сомнения и заставляют оглянуться на прожитую жизнь и мысленно перелистать свой катехизис неверия, находя в страницах его черные пятна недозволенного. А пока листаешь в своей памяти страницы прошлого, проснется совесть, и она будет искать средства к их исправлению. А средства самые универсальные и плодотворные — Покаяние и Причащение.

Эти Святые Таинства будят от сна греховного, дарят легкость, воодушевляют на подвиг, зажигают сердце любовию к Богу, призывают к добродетели, гонят прочь темную силу, оживляя и исцеляя душу, возвращая ей первозданную чистоту, которую имел человек до грехопадения.

Один подвижник видел огненное море, волны которого вздымались и бурлили, представляя собою страшное зрелище. На противоположном берегу стоял прекрасный сад. Оттуда доносилось прекрасное пение птиц, неслось благоухание цветов. Подвижник услышал голос: «Перейди через это море!» Но перейти не было возможности. Долго стоял он в раздумье, как перейти, и слышит снова голос: «Возьми два крыла, которые дала Божественная Евхаристия: одно крыло — Божественная Плоть Христова, второе крыло — Животворящая Кровь Его. Без них, как не велик бы был подвиг, достигнуть Царствия Небесного нельзя!»

Вот так, потихоньку, все возвращается на круги своя. Приходит долгожданная оттепель сердца и начинается постепенное оттаивание. Холод, который от диавола, показывающий себя в неблаговидных действиях и словах, начинает уходить, а луч Благодати Божией, готовый не только освятить душу и сердце, но даже и уготовать в них себе обитель, уже приближается. Сознание, чувствуя неудовлетворенность и внутренний безпорядок, учится смирению и ищет примирения с Богом. Начинается исправление, проявляется усердие к труду и безповоротное желание Богоугождения. Душа требует большей строгости, чтобы загладить бывшие прежде недостатки; сердце — исправления и покаяния. И так мало-помалу наступает встреча с Неописуемым, Непостижимым, Живым, Триипостатным Богом. Временами четко и остро чувствуется эта встреча, ибо Господь дает о Себе знать. Он, ревнуя, болезнует о нас, и, как только человек начинает искать Его, приходит со Отцем и Святым Духом к человеку и устрояет Себе обитель в его душе. Любящая душа христианина начинает охотно пастись на злачных пажитях святоотеческого творения и пить воду безсмертия из живоносного источника слова Божия. Дух Святый обильно услаждает земного странника, веселя и ободряя его сердце и напоминая обетования вечной жизни. Ибо Духом Святым, как поет Церковь, всяка душа живится.

Вот видите, друзья мои, как могут повлиять на душу человеческую те облагодатствованные люди, кои имеют в себе эту соль.

— Иди за мной! Я сделаю тебя ловцом человеков, — сказал Спаситель апостолу Петру. Господь и сегодня и всегда обращался и обращается ко всем людям, говоря: «Будьте совершенны, как и Отец ваш Небесный совершен есть» (Мф. 5, 48), чтобы, приобщаясь к святости, заиметь в себе эту благодатную соль, чтобы этой мрежею могли спасать многих людей для вечной жизни. А соль эта и есть Благодать Святаго Духа, о стяжании которой напоминает великий Саровский подвижник преподобный Серафим, ставя это даже целью земной жизни. Надо только неустанно и неослабно трудиться над собой, как говорили святые отцы — не покладая рук. Но труд должен быть не только постоянным, но и сознательным, с пониманием того, для чего и почему надо трудится. Ведь мы трудимся над собой для того, чтобы облагородить себя, усмирить чувства, научиться молиться Богу, чтобы Он нам простил грехи и соделал достойными наследниками будущей жизни. «Прежде всего ищите Царства Небесного и правды Его, — учит нас Спаситель, — а все земное приложится вам» (Мф. 6, 33). Христос как бы дает понять, что корень подвига на земле Бога ради — искание Царства Небесного, а все необходимое для земной жизни Господь предлагает Сам, как бы в придачу за земной труд. Апостол Павел также указывает на свое делание в таких словах: «Стремлюсь к цели, к почести вышнего звания» (Филип. 3, 14).

Такими неутомимыми тружениками на земле были чудные пророки, богоглаголивые апостолы и славные и всехвальные их приемники. Они всем существом любили Бога и старательно исполняли то, что требовалось законом и требованиями долга. Они своими делами свидетельствовали о своей вере, без которых, по слову апостола Иакова, «вера мертва есть» (Соб. поел. Иак. 2, 20). В их жизни не раздваивались мысли, не расходилось слово с делом. Как учили словами, то сами исполняли и делами, избегая тем самым всякого рода нареканий и недоумений. Несогласие воли и произволения с поступками отцы-подвижники образно изобразили на примере строительства духовного здания, при котором подвизающийся, совершая нравственный поступок, кладет один кирпич в основание своего духовного дома, а, не исполняя положенного и требуемого, снимает обратно два. Сами же подвижники благочестия постоянно, целеустремленно, с радостию и уверенностию, работали над собою в поте лица своего. Трудились, спасая себя самих, и тем самым привлекали Благодать Всесвятаго Духа в свои сердца и в итоге соделывались живыми храмами Святыя Троицы, по реченному Самим Господом: «Вселюся в них и буду ходить в них; и буду им Богом, и они будут Моим народом. И поэтому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и Я прииму вас» (Левит. 26, 12; Исайя 52, 11; 2 Кор. 6, 16-18). «И буду вам Отцом, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель» (Иерем. 3, 19;Осия 1, 10).

Подумайте, какая здесь выказана честь сознательному трудолюбию! Так и вырываются от сердца слова: «Слава щедротам Твоим, Боже наш, и человеколюбию Твоему!» Люди, окружавшие таких облагодатствованных счастливцев, замечая духовное преображение в их лицах и поступках, сами желали подобного изменения в самих себе. Они сознательно начинали бороться с грехом, убегать от него, ненавидеть его, ибо осознавали, что он отдаляет от благодати, убивает веру и делает душу ко всему равнодушной. Их привлекало к благодатным подвижникам что-то необъяснимое и с властной силой пленяло их умы и сердца. Освященные Духом Святым из скудельных сосудов становились они, поистине, героями духа, ловцами человеков, которых уловляли своими мрежами правды и красного жития для жизни вечной во Христе Иисусе. Таким образом, облагодатствованные Божий люди делались солью земли, солью и опорой для окружающих людей.

Но почему столь развились сегодня в людях пороки? Почему в среде людской наличествует столько аморальности и непорядочности? Не потому ли, что отринули люди соль благодати Духа Святаго, утратили рассудительность и желание спасения, а самое главное — всеоживляющую любовь, которая и дается человеку Богом как высший дар? Именно потому! В результате такового отступничества соделались люди игралищем бесов и посмешищем. Вот почему сегодня особенно господствуют пьянство, наркомания, разврат, аборты, разводы, всепоглощающие моды и всякое непотребство. И лишь по милости Божией в этом то мире, лежащем, по слову Спасителя, во зле, являются светильники горящие и светящие. А точнее сказать, Сам Господь являет их, потому что не хочет смерти грешника и хочет всем спастися и в разум истины прийти. Он являет эти светильники, чтобы они светили всем, не находящимся еще в храме. Вот поэтому, в противовес аморальности мира, встают герои духа, впитавшие в себя все добродетели, обогатившись которыми, они помогают не только себе, но и всем людям созревать духовно для вечной жизни. И вот эти «простецы», живущие просто и духовно, спасают тысячи, по слову преподобного Серафима Саровского, который говорил: «Стяжите дух мирный и вокруг вас тысячи спасутся!»

И это сущая правда! Ведь простотой, только простотой, растворенным смирением и приобретается эта благословенная соль. Но не подумай, любимая душа, что без труда и принуждения сможешь приобрести ее. Люди, которые уже приобрели ее, пожертвовали Богу всю свою жизнь. Без остатка отдали Ему сердце и стали жить в Боге и для Бога.

Итак, иметь соль — значит подражать во всем Христу, к чему Он Сам призывает: «Приидите, — говорит Он, — ко Мне вси труждающиеся и обремененные, и Аз успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток есть и смирен сердцем и обрящете (то есть найдете) покой душам вашим; ибо иго Мое благо и бремя Мое легко есть» (Мф. 11, 28-30). Иметь соль — значит слушаться, любить и бояться Господа. Иметь соль — значит верно служить Святой, Соборной и Апостольской Церкви, потому что она — столп и утверждение истины. Иметь соль — значит исполнять все повеленное ею, потому что Господь во Святом Евангелии предупреждает: «Не всякий говорящий Мне, Господи, Господи! Войдет в Царство Небесное, но творящий волю Отца Моего Небесного... Многие скажут мне в тот день, Господи, Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? И не Твоим ли именем бесов изгоняли? И не Твоим ли именем многия чудеса творили? И тогда объявлю им: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие!» (Мф. 7,21-23).

Иметь соль — значит быть выдержанным, или сдержанным в слове, быть культурным, вежливым, набожным и во всем воздержным. Человек, имеющий в себе задатки будущей жизни — эту соль живительную — светится таинственным светом Благодати Святаго Духа.

Но, воспоминая и ублажая таких честных тружеников, наделенных от Бога дарами благодати, мы не должны забывать, что они люди. И если люди, имеющие в себе благодатную соль, делаются такими дивными и обаятельными, то каков же наш Виновник всего существующего, всех спасающий и в Своей длани все держащий, чудный и неизреченный, преславный и всесовершенный Бог, дивный во святых Своих? Человек, старающийся жить no-Божьему, в вере и благочестии исполняющий Заповеди Божий и все требования Святаго Крещения и хранящий требования Закона, за свой труд, хотя и малый, но усердный и постоянный, венчается от Бога милостию и щедротами. И за малые труды Господь воздает много. Таков уж наш Бог! Он любит добро, как и златословесный учитель Златоуст говорит в своем учительном слове на Святую Пасху, что и намерения целует и произволение хвалит. Такова уж природа добра «Вечного Благодетеля», Который есть весь сладость, Весь милость, Весь Благодать, Весь Любовь!

Благодарим Тебя, Боже наш! Ты Сам, наш Господи, зело преподобен и праведен, и щедр! И венчаешь Своею милостию, неизреченною и Божественною, любящих Тебя! Слава, Господи, Любви Твоей и милосердию Твоему! Счастливы мы и блаженны, что мы Тебя имеет своим Богом! Слава Тебе, Господи, сокровище наше, открывшему Себя нам грешным и осуетившимся! Ликует душа и поет Тебе, Вечному свету, и взывает от всего существа: «Слава, Тебе, показавшему нам свет!» Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение!» Все святые светятся в Тебе и просвещаются Тобою. Они вседовольны, обретя Тебя — безценный бисер и успокоились в Тебе. Они радостны и преукрашены Божественным благолепием, они орошаются огнем Божественной благодати Всесвятаго Духа.

Сама практика показывает, как легко и отрадно, спокойно и уверенно чувствуешь себя вокруг них, этих Божиих избранников. От них исходит какое-то необъяснимое отрезвляющее тепло. Вокруг таких людей чувствуешь себя вольготно, без всякой скованности. Стоя подле них, ощущаешь, что все постороннее быстро забывается, ты весь собран воедино. В такие минуты приходит на сердце редко испытуемая радость. Иной мир словно стучится в твое сердце и заставляет внимательно призадуматься о нем и дорого оценить обетования вечности.

О, как блаженны те селения, где живут такие избранники Божий, и блаженны те, кои населяют те селения. Не описать, как отрадно жить с такими людьми, потому что они своим теплом, молитвою, простотой, во всем разумным воздержанием и ангельским смирением пленяют душу, растопляя ее оледеневшую скованность грехами и страстями.

Их благодатное поведение и святая жизнь из Савлов претворяют людей в Павлов, развращенных делает сдержанными и целомудренными, грешных — праведными, погибающих — спасающимися, мирян — монахами.

Сколько же таких счастливцев, юродивых и блаженных, печальников о земле Русской и о многострадальном народе, находилось и находятся на нашей земле! Они, как светлячки июльской ночи, светясь благочестием, дают проходящему по лесной дороге урок

Божественной мудрости. Они являются таинственной загадкой всем, кто любит мир и его призрачные, ничего не дающие удовольствия. Сколько же имела и имеет таких Боголюбцев наша родная Псковщина! О, родная Псковская земля! В тебе явлено Всевышним столь много чудотворных икон, различных знамений! Но главное — этих блаженных счастливцев, избранных сосудов Божией Благодати, скрытых от взоров человеческих и тайно творящих Богоугодные подвиги пред Единым Богом, но явно озаренных Духом Святым.

Да не прогневается на меня дорогой читатель и не посетует, что я уклоняясь от темы, которую дал мне авва — описать жизнь блаженного старца, мною незнаемого, и привлечь ваше благочестивое внимание на тех, кого я знал, с кем пришлось мне встретиться лицом к лицу и даже услышать их советы и предсказания. Разговор об этом впереди. Иначе, поверь мне, господине, время может унести на своих крыльях повествования о них, и они — эти великие подвижники — останутся в неизвестности, о них не будут знать люди. Нельзя, живя на святой земле Псковской, не вспомнить о них, этих героях духа. Такое забвение явится трагедией и потерей богатства духовного, что недопустимо с нашей стороны!

Итак, вот они...
http://ksana-k.narod.ru/Book/roman2/04.htm

Обителью управлял тогда мудрый муж архимандрит Алипий, который и совершил надо мною чин подстрижения в монашество по благословению его Высокопреосвященства, Владыки Иоанна (Разумова). Отец Алипий воплощал в себе целый букет добродетелей. Был он искусным художником, хорошим дипломатом, умелым руководителем, разумно сочетавшим в руководстве братией строгость с милостью. При всех своих положительных качествах, он имел еще особую мудрость, которою нередко ставил собеседника в нелегкое положение. Ответ разумный и духовно прикровенный часто оставался для вопрошающего напутствием на всю его земную жизнь. Ответы отца Алипия затрагивали внутреннее состояние души и сердца человека, обличали пороки и любимые привычки. Делалось это умело и прикровенно. Однажды, когда отец Алипий стоял на балконе настоятельского дома, к нему подошел работник райисполкома и спросил об одном недоумении. Отец Алипий ответил ему: «Идите сейчас в город и, встретив первую попавшуюся женщину, спросите ее о вашем недоумении, и как она ответит, сделайте наоборот — это будет правильно».

В ту пору я занимал должность помощника ризничего и старшего пономаря. Однажды, по просьбе отца Алипия, я открыл храм Успения Божией Матери для встречи именитых светских гостей. Сопровождал их сам отец Алипий. Гости со свойственным им увлечением принялись с любовию и старанием рассматривать исторические святыни и реликвии, а архимандрит Алипий подошел ко мне и заговорил о моей будущей судьбе: «Бес, который ходит за тобой, хочет устроить возмущение против тебя, но ты великодушно переживешь и сохранишь прежнее блаженное состояние...»

При блаженной кончине отягощенный многими недугами отец Алипий чувствовал себя очень тяжело, но зато испытал необыкновенную радость: увидел пришедшую к нему Пречистую Богоматерь. От радости он только и мог вскрикнуть келейнику: «Иван, давай быстрей карандаш, я с натуры напишу Лик Богоотроковицы!» Карандаш, хотя и был подан вовремя, оказался ненужным, ибо душа отца Алипия уже отошла от многострадального тела. По всему видно, что Матерь Божия Сама пришла напомнить болящему о переходе в вечность. Итак, о себе отец архимандрит Алипий оставил неизгладимое впечатление. Царство Небесное тебе, дорогой батюшка, и вечная память!
Псково-Печерский монастырь — дом Пречистой Богородицы

Что стоишь ты, вся в высь устремленная,
Из оврага что ль выскочить хочешь?
Ты глазами глядишь позлащенными,
Что у Бога, родимая, просишь?
Слышит Он твои вопли старинные,
Внемлет музыке, вечно святой...
И идут к тебе, Дому Пречистыя,
Вереницей иль просто толпой...
Люди милые, люди русские,
Очень простые, словно дитя,
Песнь народная, песнь соловьиная
Заливается, к Богу летя...
И сердца размягчаются каменные,

От молитвы народной, простой...
Души грубые, люди грешные
С благодатью уходят домой...

Архимандрит Алипий (Воронов)

Теперь, когда все слова отца Алипия сбылись, я тронут до глубины души его прозорливостью. Мне остается только усердно помолиться за бывшего настоятеля обители.

Да не прогневается на меня благочестивый читатель и да не поропщет на то, что я желаю припомнить еще одну деталь моей жизни при отце Алипий. Ведь если не вспомним — пропадет, а помянем — в назидание послужит...

Случилось так, что одна блаженная старица по имени Евдокия, жившая в селе Токарево Рязанской области, прислала письмо моей духовной дочери монахине Варваре, в котором просила меня приехать и пособоровать ее. С этим письмом я пошел к отцу Алипию.

— Отец Наместник, — говорю, — вот блаженная Евдокия просит меня приехать пособоровать ее. Как вы благословите?

А он ответил:

— Бери требник и кати. Бог благословит!

По благословению все получилось удачно, и в один из ближайших вечеров мы уже предстали пред блаженной матушкой Евдокией.

Блаженная Евдокия Токаревская

— Ну что ж, хорошо, что приехали, — сказала та, — я сегодня приготовлюсь, а завтра, часикам к девяти, милости просим, уж соизвольте придти и исполнить Таинство Елеосвящения. Но к случаю, батюшка, осведомляю тебя, что собороваться-то буду не одна, а будет еще много людей, потому что случай-то хороший, и все этому рады.

— Да ведь мне-то, — объяснил я, — все равно читать чинопоследование, положенное по требнику, а уж сколько будет помазываться, думаю проблем не будет.

В назначенное время мы были на месте. Народу собралось человек двадцать. Удивительным было то, что несмотря на осеннюю пору, когда много полевых работ, народ все же собрался. Ну, и слава Богу, думаю, вот и сделаю доброе дело. Все же люди молятся, как бы безбожники не старались уничтожить веру, искореняя ее из сердец людских, все же вера жива. Слава Тебе, Господи!

Приготовясь к молитвословию, я, как обычно, начал читать и петь чинопоследование. В доме было жарко, а я-то в облачении, поэтому пот лился градом, а впереди, ой, как много еще было и пения, и чтения. Упорно стараюсь, молюсь, прошу Господа, чтобы помог мне, грешному. Глаза боятся, а руки делают — это у страха глаза велики. Тем более Всевышний, как наш самый верный помощник, делает такую работу необременительной. Но если у меня хватало терпения, то мирским это было непривычно. У одной женщины появился внутренний ропот на меня и на затянувшееся, по ее мнению, свершение Таинства. Я бы, конечно, никогда и не узнал бы об этом, если бы матушка Евдокия всенародно не обнаружила сего.

Лишь только нетерпеливая женщина окончила свой внутренний монолог, полный негодования в мой адрес, как блаженная во всеуслышание раскрыла ее тайные мысли. Слова были следующие: «Да откуда же такой поп несносный прикатил? Где же матушка-то нашла его, такого зануду? Боже мой! Какую-то книжку приволок на полтора пуда, вот и читает, читает ее, а конца и не видать, и не предвидится. Там муж один картошку копает, да притом день-то золотой, мне бы, край, надо отлучиться. Одно горе, этого попа не дождаться, подумать только, какую пряжку времени отбирает он? Мы-то чего, лишь стоим и глазеем, а он все читает и читает, просто удивительно, что так можно долго читать? Вот наказание-то мне грешной, таких у нас и попов то нет, все служат как-то быстро, да покороче, а тут развел костер и самому-то не затушить. Развел такую симфонию, что конца, наверное, не будет?!»

Когда матушка огласила вслух весь ее внутренний ропот, все насторожились. Недоумевали, почему блаженная произнесла такие слова, да притом в адрес батюшки? Но недаром русская пословица говорит: на воре шапка горит. Заговорила совесть и у этой женщины. Покраснев лицом и, видно, испытывая жуткий стыд, она попросила:

— Да молчи ты, дорогая матушка, пусть батюшка читает, я уже согласилась до конца стоять!

По окончании соборования, когда все разошлись, матушка пригласила за стол покушать и, между прочим, сказала:

— Батюшка, никогда ничего не пропускай из требника, ведь для кого же написано, как не для священнослужителя, чтобы этими словами молиться Жизнодавцу? И для чего написаны эти молитвы, именно Духом Святым, чтобы совершить любое Таинство для пользы и во спасение? Не пропускай из чинопоследования ничего, ибо молимся святыми молитвами духоносных отцов Живому, Вечному Богу и Творцу нашему. Если будем искажать и пропускать, не услышит Господь. Еще раз говорю, не человеку молимся, но Богу, слышишь, батюшка?

— Дорогая матушка, я стараюсь и впредь буду делать, как вы сказали, ибо другого намерения у меня нет, ведь я монах. Отдав себя Богу, как живую жертву, как же можно иначе? Спаси вас Господи за святые советы.

— Что бы ты хотел от Бога, я могу помолиться, и Он даст тебе! — сказала матушка. — Ибо я, как видишь, калека, на руках у меня нет по два пальчика, но когда молюсь я, грешная, Он слышит меня, убогую! И всегда верую по слову Самого Господа: «Просите и дастся вам!» И так бывает.

Такая радостная встреча с человеком горячей и дерзновенной веры меня умилила до слез.

— Ничего не хочу в этом мире: ни славы, ни почестей, — сказал я, — если можно, попроси у Господа о моем вечном спасении, чего я, дорогая матушка, всеусердно желаю!

— Ну, этого я буду просить у Господа! Вот за то святое желание я помолюсь!

Какие есть у Господа на земле люди! Они, поистине, дерзновенны в своих молитвах! Действенность молитв обнаруживает внутреннюю красоту сих богомольцев. Вот что рассказал мне брат Николай, впоследствии бывший иеродиаконом Псково-Печерской обители, брат монахини Варвары. Они жили почти рядом с матушкой и часто приходили к ней оказать необходимую по хозяйству помощь: поколоть дров, принести воды, сходить в магазин или что-то другое. «Как-то прибежал я к матушке, — рассказывает Николай, — рано утром, и. чтобы не нарушить ее покоя, осторожно открыл дверь. Она сидела на стуле посреди своей комнатки перед образами, плача и приговаривая: «Господи, вот какая я калека, не могу Тебе затеплить лампаду, а ведь так охота, чтобы она горела пред образом Твоим!» Я же, застыв как мертвый, продолжал стоять на пороге. И что же вы думаете? Лампада сама по себе зажглась. Я от радости заплакал и ушел назад домой, чтобы не смущать молитвенницу. Сам же с изумлением думал о том, какое же дерзновение имеют люди пред Богом? Какая сила молитвы этой матушки? Господи, слава Тебе, что есть у Тебя на земле такие сокровенные люди, ради которых мы грешные живем, часто без страха и рассуждения!» На этом Николай закончил свой рассказ!

Кроме ключаря, у меня, как я уже говорил, было послушание помощника ризничего. А начальником моим, т. е. старшим ризничим, был о. Серафим Розенберг — человек очень собранный, молчаливый, строгий, прекрасный хозяйственник. Он был сподвижником великого старца о. Симеона и жил рядом с его келией. Отец Серафим имел дар прозорливости, но хранил его в сокровенности, как зеницу ока, чтобы избежать тем самым славы человеческой. Бывало, если последует какое-нибудь малейшее нарушение с моей стороны, батюшка посмотрит на меня испытующим взглядом и этим самым даст почувствовать ошибку. До сих пор я безконечно признателен ему за такие уроки педагогики без слов. Как-то однажды он поручил мне что-то освятить (что именно за давностью времени запамятовал). Я пересмотрел весь требник, но той молитвы, которая требовалась, не нашел. Говорю батюшке, что нет такой молитвы в требнике, как быть? Он же, слегка улыбаясь, отвечает: «А ты сам напиши!»

Архимандрит Серафим (Розенберг)

Мне было как-то не по себе, ведь я никогда не составлял молитв, но, по его благословению, все же написал и освятил предполагаемое. Отец Серафим, по своей прозорливости, знал мои возможности, поэтому и предложил мне приступить к тому, к чему прежде я никогда бы не дерзнул приступить.

Еще об одном событии рассказал мне монах Евлогий. Он приобрел себе хороший синодик и вписал в него всю братию, в том числе и о. Серафима. При первой же встрече о. Серафим, ласково улыбаясь, произнес: «Благодарю тя, брате, что для молитвы записал и мое имя в свой синодик. Спаси тя Господи!»

Блаженный Игнатий Новгородский

В нашу обитель любил приезжать на молитву юродивый старчик Игнатий, который благоговел пред настоятелем о. Алипием. В свою очередь и о. Алипий очень любил старчика. Сам он жил то в Новгороде, то в Петрограде у благодетелей, но уж Печеры он надолго не забывал. Я никогда не забуду одного случая, произошедшего со мной. Я был уже мантийный монах, а послушание еще было прежнее — на конюшне. В моем ведении были две лошади. Бывало приду запрягать, а они по очереди подходят, смотрят на руки: не принес ли какого угощения? А если руки пустые, тогда они начинают или головной убор снимать, или карманы проверять, авось там чего припрятано от них. Мне часто некогда было заниматься с ними такими проверками, замахнусь чем-нибудь, да прикрикну: «Ах, вы, сейчас чем-нибудь пришлепну!» Они же тогда пускали в ход свое последнее средство — кусались. По возможности, если что-то было им не по душе, они ухитрялись еще и лягаться. И уж очень они всего боялись. Бывало эконом о. Ириней скажет: «Получил, заявку из города похоронить безродного покойника. Завтра поедешь по такому-то адресу и исполнишь заказ». Только выеду из монастыря, навстречу, как на грех, катит какая-нибудь повозка или автофургон. А наши лошади этого совершенно не могли терпеть, боялись. И как только начинал одолевать их страх, я заранее собирал все свои силы и решал как лучше себя вести в данной ситуации: или продолжать сидеть в телеге, или бежать сбоку, но так, чтобы не придавило колесом и не прихлопнуло. Лошади же шарахаются из стороны в сторону, того и гляди угодят в яму или под обрыв. Особенно нелегко приходилось, когда я ехал с гробом. Тут уж всех святых соберешь, то и дело молишься: помогите хоть покойника-то благополучно доставить до места погребения. Ну, уж я тогда и натерпелся страхов! А теперь вспоминаешь все это как во сне. Вот, думаешь, какая школа в монастыре, словно в кузнице выковывается там терпение и приобретается смирение. Так и вспоминается народная поговорка, гласящая: «Долго и тяжело болела, но все же ... хорошо умерла!» Вот так и проходило время, так и трудился, без конца надоедая Господу своей просьбой: «Упаси от беды и сохрани от внезапной смерти!»

Приблизился какой-то большой праздник. Сейчас уже не помню какой, не двунадесятый ли?.. Я закончил обихаживать коней и, одевшись в парадные одежды для молитвы в храме, поспешил туда. Слышу, ударяют в колокол. Я догадался, что это сзывают звонарей на колокольню для торжественного звона. Как умеющий немного звонить, я поспешил помочь, но у выхода из трапезного корпуса, там где находится дежурный, вышла заминка: большое скопление людей мешало проходу. В чем дело, думаю, что за причина? Но понять не могу. А в груди у меня неспокойно: волнуюсь, боюсь опоздать. Оказалось, какой-то человек стоит прямо у выхода. Ну, думаю, испытывает мое смирение, которого еще не приобрел, буду ждать. А человека сопровождала какая-то женщина — благодетельница. Обратясь ко мне, она сказала: «А ты подойди к старчику-то, возьми благословение». Я с радостию сложил руки и, приблизившись к нему, попросил: «Отче, благослови!» А он, оборатясь ко мне, отвечает: «Паки и паки, иди колоколь!» Я не совсем понял смысл этих слов, но женщина охотно разъяснила сказанные в мой адрес слова старчика. «Скоро будешь диакон!» Меня просто всколыхнуло такое неожиданное пророчество всеми уважаемого старчика, которого, как оказалось, звали Игнатием. Вдобавок, своим прозорливым оком он увидел, что я иду звонить и сказал: «Иди колоколь». Непостижимы дела Твои, Господи, слава Тебе! А ведь сам он был совершенно слепой, только нуждался ли в поводыре? На нем явно совершились евангельские слова, что слепые будут зрячими, а зрячие — слепыми. Да, если мы не живем по Евангелию и не исполняем Заповедей Божиих, игнорируя и требованиями Святаго Крещения, то после всего этого, зрячие ли мы? В этом же году, вскоре после старческого предсказания, я действительно был рукоположен Архиепископом Псковским и Порховским Иоанном (Разумовым) во иеродиакона — первую степень священства.

Хочу вспомнить еще об одной юродивой, которая являлась украшением города Печер. Ее звали Феодосия. Это была великая молитвенница и славная подвижница, умело скрывавшая свои духовные дарования от мира. Ее необычное поведение, одежда, одухотворенное лицо все это вместе взятое напоминало о ее подвиге юродства, а советы и заблаговременные предупреждения, всегда приносящие огромную пользу, говорили о ее прозорливости. В трудные минуты жизни святой Псково-Печерской обители матушка Феодосия спасала ее от неожиданностей, бед и треволнений. Она появлялась в обители именно тогда, когда нужда в ней чувствовалась особенно остро. Одевалась матушка совсем необычно. На ее ногах можно было видеть разную обувь: на одной, например, теплый валенок в летнюю пору, на второй — калошу с портянкой, перетянутой веревочкой. На голове — теплый пуховый платок, а в руках — длинную суковатую палку. Своим внешним видом она прикрывалась от взоров людских и в это же время она безпощадно обличала любителей мод, которые, не имея добродетелей, привыкли прикрывать свои духовные гнойные струпья и душевные болячки драгоценными покрывалами из разноцветных тканей.

Блаженная Феодосия Печерская

А ведь время проходит, да так быстро, что не замечаются не только дни и недели, даже годы. Вечность приближается, надо бы готовиться к ней, а у нас на уме удовольствия и роскошь. Ах, люди, люди, как бы говорила она своим внешним видом и поведением, ведь душа дороже всего на свете, в том числе и тела, а удовольствия ничего не дают, только убивают душу и казнят веру. Как стрекоза, пропляшем красное лето жизни земной, а умрем — ничего не найдем доброго и полезного для вечной жизни. Ведь земная жизнь дана Богом для приготовления к вечности. От нашей личной свободы зависит все: и будущее наслаждение и адские муки.

Однажды у Святых врат обители я исполнял послушание привратника, в обязанности которого входит смотреть за порядком. Вижу, идет матушка Феодосия. Обрадованный ее появлением, я решил подойти к ней за советом и спросить о волновавшем меня вопросе, касающемся моего рукоположения.

— Матушка Феодосия, — спросил я, — меня хотят посвятить во диакона, может мне и не надо думать о возвышении по иерархической лестнице? Как вы скажете, ведь с простого монаха и спросу-то поменьше, а я ко всему еще слабый и немощный?

Она выслушала меня и сразу устремила ум и лицо свое горе, к небу, и долго, по-видимому, молилась Богу. Затем, обратясь ко мне, уверенно произнесла:

— Нет, ты не бойся, принимай сан и приближайся к Богу!

Она словно бальзам влила в мое наболевшее сердце, мне стало очень отрадно, мир и покой пришли ко мне. «Слава Тебе, Господи!» — это все, что я мог только сказать. Рукоположение во диакона состоялось в Михайловском соборе на праздник святаго Архистратига Михаила. Только кончилось одно мое переживание, как уже надвигалось другое, более серьезное. Стали распространяться слухи, что скоро предполагается рукоположение меня, грешного и недостойного, во священника. Сердце мое опять преисполнилось недоумения и печали. Однажды, уже будучи диаконом, я стоял во время всенощного воскресного Богослужения у аналоя посреди храма, протирая Евангелие полотенцем, и вдруг вижу, что входит блаженная Феодосия. Подойдя к аналою, она посмотрела на меня, затем взяла святое Евангелие своими руками, прижала его к груди и пристально посмотрела на меня. Потом, положив на место Великую Святыню, снова взглянула на меня, как бы вопрошая без слов: мол, понял ли ты что-нибудь? После чего, пошла к помазанию святым елеем. Да, я понял, дорогая матушка, твое сердобольное ко мне внимание. Ты в малое время в глубине своего сердца сказала многое: «Бери, Евангелие, сердечно служи Богу, проповедуй Евангельские истины и живи, как учит оно! Пусть твоя жизнь будет жизнью во Христе, и твое служение будет непредосудительным».

Однажды раба Божия Палаша, часто ночевавшая у ней и за ней присматривавшая, спросила ее:

— Матушка, в каком платье положить тебя, когда умрешь, во гроб?

— Приготовь только простыню, в нее и завернешь мое грешное тело, а больше ничего не потребуется. Придешь домой да брось на потолок простынь-то, да и пусть лежит, а простынку-то возьми белую.

Этот разговор состоялся за два года до ее смерти. И это ее пророчество исполнилось. Блаженная часто обличала за аборты врагов Православия, говоря: «Что же вы делаете, убивая собственных детей во своей утробе, ведь от Бога никуда не уйдете, здесь на земле поживете в свое удовольствие, а там, за гробом, вас ждет гнев Божий. Кому же заповедь-то Божия дана — не убий? А вы сами творите и других учите, поощряете. Не забывайте же, вас ждет гнев Господень!» И вот в одну из ночей к ней приехали на мотоцикле, сорвали с петель дверь, отрубили блаженной старице голову, тело изрубили на части, а затем вместе с домом зажгли. Накануне этой ночи Феодосия прогнала Палашку, сказав ей: «Одна, одна нынче буду ночевать, а тебя не хочу, чтоб была со мной. Вон, вон пошла до своего дома».

Пришла Палашка на следующий день навестить матушку Феодосию, но не нашла не только юродивую, но и ее дома — лишь дымящееся пожарище.

С большим трудом средь пепелища отыскали кости блаженной. Их завернули в белую простыню и благочестиво положили в новый гроб. Совершили отпевание, но голова была обретена много позже.

Бог не стесняет нашей свободы и дает нам право на выбор: либо добровольно веровать в Него и творить добро во имя Его, либо не делать этого. Поэтому и награда тем, кто верует и творит добро, будет вполне заслуженна. Широкий путь ведет в погибель и многие идут им, а узкий путь, путь утеснения себя, путь прискорбный ведет в Райские обители, но очень немногие, как говорит Христос, идут им и обретают его. Вот так, прикрывалась юродством, следовала узким путем богатая добродетелями великая подвижница Феодосия.

На могилке всеми любимой матушки стоит огромный крест, а у подножия его начертана эпитафия со словами нравоучения: «прохожий, ты идешь, но ляжешь как и я, присядь и отдохни на камне у меня, сорви былиночку — вспомни о судьбе, я дома — ты в гостях, подумай о себе!»

Вечная память тебе, мудрая учительница наша, блаженная Феодосия, терпеливая страдалица и мужественная обличительница безчестия. Вечный тебе покой!

Блаженная Анастасия Струлицкая

Верующие как-то напомнили мне о прозорливой блаженной старице Анастасии, проживавшей в Палкино. Посетителей к ней было очень много. Пришло и мне желание ее посетить. Сколько же я удивлялся ее невозмутимости, духовной собранности, силе духа, молитвенности и неоспоримой прозорливости. Не взглянув на меня, она стала молиться обо мне Богу: «Господи, помяни священство его...», потом пропела тропарь Рождества Христова и др., а также много пропела из Божественной литургии. Утешившись посещением дорогой матушки, я довольный возвратился домой.

Не могу удержаться от того, чтобы рассказать о еще одной удивительной рабе Божией по имени Евдокия, живущей не на Псковщине, а в Тамбовщине, на моей Родине. Ведь прекрасная жизнь таковых угодников Божиих может послужить назиданием для многих. Хотя и коротко, но поведаю читателю об этой всеми любимой подвижнице; о ее доброте, любви к людям, а самое главное — о ее прозорливости. Жаль, что осталась для меня неизвестной ее фамилия, но, впрочем, блаженных нам свойственно и более привычно называть только по имени. Так вот, к матушке Евдокии, или просто к Дунюшке, как к духовному лекарю, шли люди со своими бедами и скорбями, шли, чтобы узнать волю Божию и получить добрый совет. Она всем безвозмездно помогала и утешала.

Я в детстве жил в деревне Крутое Ракшинского района Тамбовской области, а блаженная старица жила где-то километрах в восемнадцати от нас в поселке Хлыстово. У нас на родине в то время топились торфом, который добывали в земляных карьерах. Находили залежи торфа, расчищали площадку метров восемь длиной и два шириной, затем намечали рогаткой поперечные полосы в длину кирпича и нарезали такие кирпичики резаком. Затем на тачках вывозили их на возвышенные места для просушки. Вот мы с братом Виктором заготовляли себе торф: он резал, а я вывозил. После такой тяжелой работы у меня совершенно отказали руки, так что ничего уж не могли удержать. Я не знал куда и к кому обратиться за помощью. Да и куда поедешь из деревни? Но тут как раз и вспомнил про Дунюшку. Получив у матери благословение на поездку, я стал собираться. Старшая сестра Нина, видя мои дорожные хлопоты, спрашивает у меня:

— Куда же ты, братец, собираешься-то?

— К Дунюшке! - говорю я.

— Да зачем же ты тратишь время на поездку к ней? Что же ты у бабки необразованной можешь найти? Да у ней ведь одни тряпочки да ниточки, вот и все. А надо к врачам обращаться, у них уколы, таблетки, различные процедуры да массажи, а у нее?

— Это твоя точка зрения, — возразил я, — а у меня другая. Я верую в силу молитвы матушки. А тряпочками да ниточками она прикрывает свой дар. Тем более, сами факты говорят о плодах молитвы Дунюшки.

Сама сестричка страдала болями в спине. Она осталась без отца в раннем возрасте и все труды по хозяйству ложились на нее. Вышла замуж. И здесь неудачи — супруг был инвалидом войны, поэтому скорбей и трудностей только прибавилось. Все это подорвало ее здоровье. Она ужасно мучилась и страдала.

— Ну, коль все же собираешься к Дунюшке, — попросила сестра, — то на всякий случай вспомни перед ней и обо мне.

— Хорошо, — пообещал я , — обязательно скажу, обязательно!

Наутро с бардовозами я прибыл в поселок Хлыстово. Мне указали дом, где проживала блаженная. С трепетом открыл я дверь и, войдя, произнес:

— Здравствуйте!

— Здравствуйте, — ответила бабушка. В переднем углу висели образа, пред которыми теплилась лампада. Сама блаженная была старенькая и чрезмерно высохшая. Сидела она за столиком, и перед ней лежали, как мы уже упоминали, тряпочки и ниточки. Я уже догадался, что таким вот образом она прикрывала свой благодатный дар, данный ей от Бога — врачевания всяких болезней. Помолится матушка о пришедшем, благословит тряпочку и даст ее просителю. После этого всякую болезнь и боль как рукой снимает. Я рад был, что застал ее дома, потому что ее часто увозили на машинах в свои дома большие начальники к больным детям.

— Зачем ты пришел? — спросила она меня.

— Ищу блаженную Евдокию.

— А зачем она тебе?

— Я верю, что она помогает и поэтому приехал.

— Ну, это я и буду, подойди ко мне. Я подошел, а она еще раз спросила:

— Ну, что у тебя?

— Матушка, руки болят и ничего держать не могут. Потрудился, поусердствовал, наверное, не по разуму, вот они и отказали мне.

— Пройдет, на тебе тряпочку, да на ночь-то привяжи на кисти рук, и, Бог даст, все пройдет.

А я еще ей говорю:

— Матушка, меня сестра просила сказать вам о ней. У нее очень болит спина.

— Кто-о-о-о?

— Сестра, — говорю, — Нина.

— А ей-то зачем ко мне обращаться? Я — необразованная бабка, только всего и имею, тряпочки да ниточки, как ты теперь сам видишь. Пусть она идет к врачам, все же у них есть и уколы, и таблетки, да всевозможные профилактики. Там гарантии-то больше, чем у меня.

— Да уж прости нас, матушка!

— Ну, ладно, ради тебя и ей дам.

И вот сколько времени прошло с той поры, и мои руки, и спина сестры более не болят. Я от нее вышел окрыленный, а ее прозорливость просто поразила меня...

Отец Николай Гурьянов

Теперь хочу пригласить читателя побывать еще в одном уголке Псковщины, на острове Залит, где продолжает свой молитвенный подвиг о. Николай Гурьянов. Однажды утром рано катер доставил меня вместе с большой группой паломников на остров Залит. До этого мы долго плыли по устью реки Великой и псковскому озеру. Оказавшись на берегу, я сразу направился к сторожке, что находится напротив храма свт. Николая, где жила тогда алтарница Анастасия, ныне уже покойная. За мной поспешил кто-то из паломников.

Мы вошли в домик, поздоровались и спросили:

— Мать Анастасия, как лучше, идти ли нам к батюшке или подождать здесь?

Она же на украинском наречии ответила:

— Посидите трошки, чай сам придет.

И только промолвила она эти слова, как открылась дверь в сторожку, и словно легкокрылый Ангел вошел отец Николай.

— Да хранит вас милосердие Божие, — сказал он, весело улыбаясь и благословляя нас. Он усадил нас по правую и левую стороны от себя и начал мирно с нами беседовать. Во время этой трогательной и задушевной беседы разрешались многие наши вопросы. Нам показалось, что уже все вопросы исчерпаны и что пора бы нам отпустить трудолюбца-старца для других встреч с приезжими, ибо многие хотели лицезреть старца и получить желаемые советы и благословение. Вдруг о. Николай обращается к моему соседу и говорит:

— Вот ты сейчас пойдешь, сядешь в ракету, опустишь руку в карман и найдешь там записку с вопросами, которые ты написал своей рукой у себя дома. И все вопросы останутся неразрешимыми.

Тронутый до глубины души заботой и прозорливостью батюшки, этот паломник со слезами на глазах стал благодарить старца и просил, по силе возможностей, разрешить все вопросы.

Да, это бывает с каждым, кто стремится побеседовать с дорогим батюшкой. Он по отечески ласково встретит тебя. Невидимое, окутывающее его благодатное облако, покроет и тебя, так что вдруг разом покажутся незначительными или даже забудутся все вопросы и проблемы, с которыми ты сюда ехал. Пребывание у батюшки проходит на одном дыхании любви. Невольно вспоминаешь слова апостола Петра, сказанные им в момент Преображения Господа на горе Фавор: «Господи, как нам с Тобой хорошо!»
http://ksana-k.narod.ru/Book/roman2/05.htm

старец Илий: http://www.youtube.com/watch?v=FYgtyQdosig&feature=related
http://www.youtube.com/watch?v=wLJWrb6YoDE&feature=related

В 1948г. он вступает в монашеское братство Троице-Сергиевой Лавры и назначается доцентом Мос­ковской Духовной Академии, где возглавляет кафедры патрологии и пастырского богословия. Защитив маги­стерскую диссертацию на тему "Божественная любовь по учению Библии и Православной Церкви", архиман­дрит Вениамин становится профессором и одновремен­но назначается инспектором Московской Духовной Ака­демии. В 1954-55 г.г. он - настоятель Ильинской цер­кви в городе Серпухове Московской области.

4 февраля 1955 г. архимандрит Вениамин был хиротонисован во епископы и назначен на Саратовскую кафедру. При вручении новопоставленному епископу архипастырского жезла патриарх Алексей сказал: "Неисповедимые пути Промысла Божия вели тебя до сего времени узкой и трудной стезей многоразлич­ных испытаний и скорбей. Но все трудности и страхи победила твоя непоколебимая вера, подкрепленная лю­бовью ко Христу, явившему нам Своим беспримерным подвигом страданий ради нашего спасения образ тер­пения и покорности воле Отца нашего Небесного".

Всего лишь полгода прослужил преосвященный Вениамин на Саратовской кафедре, но много сделал на своем посту. Паства всей душой полюбила его. Епископ служил не только в праздничные дни, но и среди недели, и храмы, где он совершал богослужение, были всегда переполнены. 2 августа того же года скончался этот ревностный служитель Божий, смирен­ный монах, видный богослов и пламенный проповед­ник. Мы верим, что не останутся бесплодными семе­на, которые он сеял своим благодатным словом и сво­ими вдохновенными трудами.
http://www.klikovo.ru/db/book/msg/17795

Вот его книга: Чтения по Литургическому Богословию: http://lib.eparhia-saratov.ru/books....ts.html

Однажды встреченная там автором женщина рассказала, что по молитвам к схииеродиакону Александру отступила от нее страшная болезнь - рак желудка.

В 2008 г. на могилу схииеродиакона Александра приехал целый автобус с детьми из воскресной школы при храме преп. Сергия Радонежского в Бибирево. Дети потом рассказывали директору воскресной школы Валентине, что у кого-то прошла хромота, у кого-то зажил пальчик.

Андрей Викторович Кабанов, предприниматель из Москвы, свидетельствует, что после молитвы на могиле о. Александра, у него пошли заказы и поправились финансовые дела.

Псаломщик из храма Покрова в Орудьево рассказал о том, что после молитвы к старцу на могиле у него в семье родился долгожданный ребенок.

Т.Е. Ананьева свидетельствует, что, когда она пришла в первый раз к могиле, у нее пропал гайморит, мучавший ее долгие годы. Много раз она приезжала на могилу, и много раз ощущала помощь о. Александра и в плане здоровья, и улучшения отношений с неверующими родственниками.

Первая исследовательница жизни схииеродиакона Александра (Жемкова) София Ивановна уверена , что болезнь суставов руки прекратилась после того, как она приложила руку к могильному кресту о. Александра
Духовные чада свидетельствуют:

Зое Сидоровой (ныне проживающей в г.Клин) о. Александр благословил разойтись с мужем-пьяницей и предсказал, что у нее еще будет настоящий христианский брак, который и состоялся через 30 лет после его слов. Той же Зое Сидоровой при жизни, едва только вступила она на порог, сказал, что она не побывала в Лавре, хотя он ей это благословил.

Валентину Алексеевну Букину (г. Клин, ул Молодежная д 17) он предупредил тоже вперед лет за 30 , что будет время для нее такое, что нечем будет стыд прикрыть. Эти его слова помогли ей пережить предсказанное бедствие - пожар, уничтоживший все ее имущество.

Пелагее Платоновне Волковой он предсказал долгую жизнь с горями, скорбями. Она умерла в 98 лет. Горя у нее в жизни было много. Помимо всех бед, которые пришлись на это поколение русских людей - революция, Гражданская и Отечественная война, она похоронила мужа, сыновей, недавно умер муж дочери. Пелагея Платоновна в своих воспоминаниях говорит о многих чудесах в ее жизни по молитвам духовного отца. И исцеления, и материальная помощь ей, вдове, оставшейся с тремя детьми и стариками после гибели мужа на войне - все это, она уверена, ей было по молитвам духовного наставника.

Борису Алексеевичу Букину (г.Москва, ул Зарайская,д 94,кв 24) о. Александр сказал, что не надо брать участок, - «одна морока будет». Тот не послушался, а сейчас видит, что старец был прав - одна морока. Борис Алексеевич был свидетелем, как при нем одна из страждущих фурункулезом исцелилась, когда о. Александр дернул ее за руку.

Все духовные чада рассказывали, что - только расскажи духовному отцу о болезнях, денежных затруднениях, так это незаметно проходит.

Верную свою келейницу Татьяну Платоновну Калинину он спас от надвигавшегося ареста. У него были духовные чада даже на Лубянке, но все равно, это произошло по его молитвам (по рассказам П.П.Волковой).

Еще примерно за 30 лет до настоящих событий он говорил своим духовным чадам, одна из которых и сейчас жива, (В.А. Букина) :»Записывайте события, обо мне еще книгу писать будут». Книга написана и ждет своего издателя.

Вся жизнь схииеродиакона Александра свидетельствует о его любви к ближнему. Он «полагал свою душу за братий своих». Он плакал об их грехах как о своих, и «проплакал все глаза», в старости ослеп от слез. Он принимал людей, не считаясь с собой. О том, что о. Александр отдыхал или болел даже никто и не вспоминает. Важная сторона его служения - это поддержка, утешение народа Божьего.

У схииеродиакона Александра был дар изгнания бесов и дарования исцелений. Пелагея Платоновна Волкова вспоминала, как о. Александр исцелил от сумасшествия ее свекровь, а жительница деревни Княжево Таисия Степановна Бугаева рассказала автору, как он исцелил ее брата от душевного заболевания.

П.П. Волкова и В.А.Букина рассказывали о то, что люди, мучимые бесами еще только едут к о. Александру, а он уже знал об этом. Они свидетельствуют о многих исцелений от беснований.

Валентина Букина помнит, что о. Александр исцелил зубную боль знамением креста.

Все чада свидетельствуют о мирном, светлом состоянии его души. «Любовь, мир, радость, долготерпение, милосердие» - вот черты его облика.

На ум приходят слова святителя Игнатия о пути иноческого подвига в последнее время - пути несения скорбей и обязательного чтения Святых Отцов. О. Александр понимал жизненную важность этих слов святителя Игнатия, это видно из его слов, которые звучат как завещание: «Молитесь, молитесь, книги духовные читайте».

Неуклонное исполнение монашеских обетов, неопустительное исполнение правила, духовные дарования - прозрение, дар исцеления, дар чудотворений, старческое служение в условиях богоборческого государства, посмертная помощь по молитвам к нему - это все свидетельствует о святости схииеродиакона Александра (Жемкова)".

( 22.11.1879 - 16.08.1964 )

«… В вечной памяти будет праведник» Пс 111; 6

«Я Богу молюсь, - ничего не боюсь»; «Кто Бога помнит, того и Бог помнит»; «Будешь жить не по своей воле – послушанием будешь на Афоне»; «Не то дорого, что в Иерусалиме был, а то дорого, что свято жил» … Эти и десятки других афоризмов, наставлений, размышлений иеромонаха Иеронима (Коваля, 1879-1974гг.), жировичского старца, в прошлом – афонского инока, записали его келейник, в Бозе почивший в 2006г. в сане схиархимандрита Митрофан (Ильин) и духовный сын о. Иеронима протоирей Леонид Черняк, духовник Новогрудско-Лидской епархии (+2005г.).

При жизни – полуюродствующий прозорливиц, молитвенник, мудрый наставник многих духовных чад и паломников, отец Иероним и после своего преставления ко Господу продолжил и продолжает и по сей день оказывать благодатную помощь всем, кто с верой и любовью обращается к нему и просит у него, уже усопшего, молитв пред Господом.

Более 40 лет поклонялись верующие Старцу на его могилке – слева от абсиды кладбищенского храма в честь св. вмч. Георгия Победоносца, что в г.п. Жировичи Гродненской области. На скромном памятники были начертаны слова «Блажени умирающие о Господе». Количество поломников к этому месту было столь велико, что священноначалием было принято решение перезахоронить иеромонаха Иеронима на территории Жировичского Свято-Успенского монастыря, где Батюшка подвизался в единонадесятый час своей жизни.

Иеромонах Иероним и его келейник схиархимандрит Митрофан
24 сентября сего года, в день памяти преподобного Силуана Афонского, в Жировичском монастыре после Божественной Литургии, которую возглавил Преосвященный епископ Новогрудский и Лидский Гурий, наместник обители, при большом стечении богомольцев состоялась церемония перенесение честных останков Старца. Местом его упокоения стало кладбище на территории монастыря, у алтарной стены Крестовоздвиженского храма. Теперь его могила и могила схиархимандрита Митрофана (Ильина) находятся рядом.

Большая просьба ко всем, кто получил, и будет получать просимое по молитвенному предстательству иеромонаха Иеронима (Коваля), сообщать о таковой помощи Старца в Жировичскую обитель по адресу: Беларусь, 231822, Гродненская обл., Слонимский район, г.п. Жировичи, Св-Успенский монастырь. Либо на сайт прихода во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость»

Могила старца Иеронима на территории Свято-Успенской Жировичской обители
По благословению епископа Новогрудского и Лидского Гурия в 2004 году при поддержке прихода храма иконы Божией Матери "Всех скорбящих Радость" вышла в свет книга схиархимандрита Митрофана и прот. Леонида Черняка «Жизнеописание и наставления Жировичского Старца, Афонского инока иеромонаха Иеронима». Родился о. Иероним 22.11.1879 г. В 19 лет поступил в Свято-Пантелеимонов монастырь на Святой Горе Афон. С 1914 г. служил певчим в Афонской часовне на Красной площади в Москве, затем иеродиаконом на московском приходе. В тяжкое время гонений на Церковь подвергался допросам на Лубянке, во время которых он категорически отверг предложение о снятии монашеского сана и отречения от Бога. Исповедник твёрдо сказал мучителям: «Что вы со мной возитесь? Ставьте меня к стенке!» Он был выслан из Москвы без права проживания в ней. В начале 40-ых годов был некоторое время дежурным монахом у раки с мощами Свт. Тихона Задонского. В возрасте 64 лет принимает священнический сан. Именно в тот период у него стали заметны благодатные дарования, которые с особой силой проявились в годы его жизни в Жировичской обители. Зачисление в число братии произошло в 1959 г. по согласию наместника монастыря архимандрита Антония (Мельникова) и благословению митрополита Минского и Белорусского Питирима (Свиридова). Келейником Старца стал нынешний схиархимандрит Митрофан.
До наших дней, вот уже 40 лет (ум. 16.08.1964 г.), не прекращается поклонение Старцу на его могилке. Кроме жизнеописания в книге можно найти изречения, советы, поучения, афоризмы о. Иеронима. Издана книга трудами и пожертвованиями верующих и священнослужителей града Минска в дар Жировичской обители. "
http://sobor.by/st-ieronim.php

Добавлено (12.06.2011, 21:57)
---------------------------------------------
отец Власий

Добавлено (12.06.2011, 22:00)
---------------------------------------------
старец Таврион (Батозский) 2часть

Добавлено (27.06.2011, 16:16)
---------------------------------------------
И еще о ней: http://www.cofe.ru/blagovest/article.asp?heading=34&article=14267

Добавлено (27.06.2011, 16:35)
---------------------------------------------
Блаженная схимонахиня Мария (†2000 г.) продолжает помогать людям в тяжелых ситуациях…

http://www.cofe.ru/blagovest/article.asp?heading=34&article=13132
Эта необыкновенная история произошла год тому назад. Юная Екатерина и ее друзья ночью возвращались из деревни домой на машине. Вдруг в ночной темноте откуда ни возьмись появился огромный «Камаз». Встреча и столкновение были неизбежны. Шофер сумел справиться с ситуацией и резко свернул в сторону, но было скользко, и машина попала в кювет, а потом вдруг перевернулась и полетела вверх колесами: раз, второй, третий… И в шестой раз вдруг опять встала на колеса. Молодые люди от страха не могли прийти в себя, не могли поверить, что они целы и здоровы. И на машине нет ни одной царапины! Только одна вмятина осталась на память.
Об этом происшествии мне рассказала миловидная женщина по имени Любовь. Я часто покупаю хлеб в киоске, где она торгует.
- Я знаю, вы в храме работаете, - говорила мне Любовь, - так скажите мне, как можно объяснить, что моя дочь Катя и ее друзья после аварии отчетливо увидели на лобовом стекле портрет из инея - бабушку в платке и с растрепанными волосами? Вот Катя, рядом со мной работает, торгует мелочевкой, спросите ее сами. Как вы думаете, это к добру?
По описанию Любови, пожилая женщина, лицо которой возникло на стекле, была очень похожа на блаженную схимонахиню Марию (Матукасову), поэтому я ответила ей, что это Господь совершил чудо и показал спасенным молодым людям портрет нашей блаженной матушки Марии. По ее святым молитвам Господь спас Катю и ее друзей.
Когда я описала Кате нашу матушку Марию и рассказала о ее чудесных вмешательствах в самые скорбные обстоятельства нашей жизни, девушка слушала меня, затаив дыхание.
- Я ее узнаю из тысячи лиц! - воскликнула Катя. - Но самое большое чудо - что Господь устроил мне встречу с вами. Теперь я знаю, что за наше спасение надо благодарить Бога и матушку Марию.
Тихо и задумчиво шла я домой, вспоминая рассказ Кати и ее мамы. После таких «акробатических прыжков» автомобиля остаться живыми и невредимыми - это чудо! И произошло оно по молитве нашей дорогой матушки Марии.

Возвращение к жизни

У одной моей давней знакомой, большой почитательницы блаженной схимонахини Марии, сотрудник по имени Евгений готовился к очень сложной операции, которая была его последней надеждой. Долго ждал он вызова на операцию в Москву, знал, что врачи не надеются на благополучный исход, и готовился к смерти.
- У нас есть матушка Мария! Она обязательно поможет! - сказала ему моя знакомая.
Без раздумий Евгений согласился поехать в село Кинель-Черкассы, в Вознесенский храм, в сторожке при котором долго жила матушка. Здесь он впервые в жизни причастился Святых Таин и как мог молил Бога о помощи и просил молитвенного предстательства матушки. Молились и мы.
Сложнейшая операция продолжалась почти целый день. Евгений очень долго лежал в реанимации, потом его выхаживали в больнице и, наконец, в реабилитационном центре. Не надеялся он остаться живым. А сейчас - уже вышел на работу!
Господи, как благодарить Тебя за Твою великую угодницу - нашу матушку Марию! Когда она была жива, мы шли к ней за помощью, а теперь идем к ней, усопшей, как к живой, и опять просим молитв и ходатайства пред Богом. Матушка наша родная! Потерпи нашу неблагодарность, безчувствие и окаменелость сердец. За твое великое терпение и смирение Бог дал тебе дары прозорливости, целительства и помощи нам. Помолись о нас, твоих чадах духовных, и не забуди нас, грешных.

Валентина Кадырова
г. Бугуруслан Оренбургской области